Читать книгу "Легенда об Уленшпигеле - Шарль де Костер"

При этих словах Семеро превратились в деревянные статуи, не утратив, однако, прежнего своего облика.

И чей-то голос сказал:

– Уленшпигель, сожги дерево!

И Уленшпигель обратился к блуждающим огням.

– Вы – пламя, – сказал он, – так делайте же свое дело!

И блуждающие огни обступили Семерых, и те загорелись и превратились в пепел.

И потекла река крови.

Из пепла возникло семь других образов. Один из них сказал:

– Прежде мне имя было – Гордыня, а теперь я зовусь – Благородная гордость.

Потом заговорили другие, и Уленшпигель и Неле узнали, что Скупость преобразилась в Бережливость, Гнев – в Живость, Чревоугодие – в Аппетит, Зависть – в Соревнование, Лень – в Мечту поэтов и мудрецов. А Похоть, только что сидевшая на козе, превратилась в красавицу, имя которой было Любовь.

И блуждающие огни стали водить вокруг них веселый хоровод.

И тогда Уленшпигель и Неле услышали многоголосый хор невидимых мужчин и женщин, и голоса то были насмешливые и звонкие, как колокольчики:

Когда в бескрайний мир придет

Власть обращенной Седмерицы,

Поднимет голову народ,

И в мире счастье воцарится.

И Уленшпигель сказал:

– Духи глумятся над нами.

А чья-то сильная рука схватила Неле и швырнула в пространство.

А духи пели:

В час, когда север

Поцелует запад,

Придет конец разрухе.

Пояс ищи.

– Горе мне с вами! – сказал Уленшпигель. – Север, запад, пояс... Ничего у вас, духи, нельзя понять.

А духи снова запели насмешливыми голосами:

Север – Нидерланды,

Бельгия – запад,

Пояс – дружба,

Пояс – союз.

– А вы, духи, совсем не так глупы, – заметил Уленшпигель.

А духи снова запели насмешливыми голосами:

Свяжет этот пояс

Нидерланды с Бельгией,

Доброй дружбой будет,

Славным союзом.

Met raedt

En daedt;

Met doodt

En bloodt.

Союзом деянья

И слова,

Скрепленным смертью

И кровью.

Так бы и было,

Когда бы не Шельда,[280]

Эх, бедняга, когда бы не Шельда.

– Ох, ох, ох! – вздохнул Уленшпигель. – Стало быть, такова наша горькая участь: слезы людей и насмешки судьбы.

Скрепленным смертью

И кровью,

Когда бы не Шельда, —

повторили насмешливо духи.

И тут чья-то сильная рука схватила Уленшпигеля и швырнула в пространство.

10

Когда Неле упала и протерла глаза, то она уже ничего не увидела, кроме солнца, встававшего в золотистом тумане, травы, тоже залитой золотом, и спящих чаек, оперение которых желтил солнечный луч. Но чайки скоро проснулись.

Устыдившись своей наготы, Неле быстро оделась и прикрыла Уленшпигеля. Она стала его трясти, но он лежал неподвижно, как мертвый. Ужас объял ее.

– Неужели я отравила моего любимого волшебным снадобьем? – воскликнула она. – Тогда мне лучше не жить на свете! Тиль! Тиль, проснись! Он холоден, как мрамор!

Уленшпигель не просыпался.

Он спал ночь, день и еще одну ночь. Неле, обезумев от горя, бодрствовала над любимым своим Уленшпигелем.

Утром Неле услышала звон колокольчика и увидела шедшего с лопатой крестьянина. За ним шли со свечами бургомистр, двое старшин, священник из села Ставениссе и псаломщик, державший над ним зонтик.

Направлялись они, по их словам, соборовать доблестного Якобсена, который страха ради примкнул было к гёзам, но, как скоро опасность миновала, вернулся умирать в лоно святой римско-католической церкви.

Они остановились возле плачущей Неле и распростертого на траве Уленшпигеля, которого Неле прикрыла его одеждой. Неле опустилась на колени.

– Что ты делаешь возле мертвого тела, девушка? – спросил бургомистр.

– Молюсь за моего милого – его убило молнией, – боясь поднять на бургомистра глаза, отвечала Неле. – Теперь я осталась одна в целом свете и тоже хочу умереть.

– Слава Богу! Гёз Уленшпигель умер! – задохнувшись от радости, воскликнул священник. – Рой скорее могилу, мужик, только, перед тем как опускать его, не забудь снять с него одежду.

– Нет, нет! – крикнула Неле и встала с колен. – Не снимайте с него одежду – ему будет холодно под землей!

– Рой могилу! – приказал священник крестьянину с лопатой.

– Ну что ж! – давая волю слезам, сказала Неле. – Червей здесь быть не может: почва песчаная, в ней много извести, и мой любимый останется невредим и прекрасен.

И тут она, как безумная, припала к Уленшпигелю и, рыдая, покрыла поцелуями и омочила слезами его тело.

Бургомистр, старшины и крестьянин преисполнились к ней сострадания, а священник с восторгом повторял:

– Слава Богу! Великий гёз умер!

Крестьянин вырыл могилу, положил туда Уленшпигеля и засыпал песком.

А священник стал читать над могилой заупокойную молитву. Все опустились на колени.

Неожиданно песок зашевелился, и из него, чихая и мотая головой, вылез Уленшпигель и схватил священника за горло.

– Инквизитор! – крикнул он. – Ты живьем закопал меня в землю, когда я спал. Где Неле? Ты и ее закопал? Кто ты такой?

– Боже праведный! Великий гёз воскрес! – возопил священник и пустился бежать, как заяц.

Неле приблизилась к Уленшпигелю.

– Поцелуй меня, моя ненаглядная! – сказал он.

Затем он посмотрел вокруг: крестьянин и псаломщик, побросав лопату, свечи и зонтик, улепетнули вслед за священником, а бургомистр и старшины, заткнув от страха уши, охали, лежа на траве.

Уленшпигель подошел и встряхнул их.

– Никому не удастся похоронить Уленшпигеля, дух нашей матери Фландрии, и Неле, сердце ее! – сказал он. – Фландрия тоже может уснуть, но умереть она никогда не умрет! Пойдем, Неле!

И он ушел с Неле, распевая десятую свою песенку, но когда он спел последнюю – этого не знает никто.

Примечания

Легенда об Уленшпигеле
(«L?gende d’Ulenspiegel»)

Первый русский перевод «Легенды об Уленшпигеле» принадлежит А.Г. Горнфельду, который опубликовал его под псевдонимом Ю.Б. Коршан в 1915 г. в журнале «Русские записки» (№ 1—6). В том же году вышел в свет перевод В.Н. Карякина (в приложении к журналу «Голос минувшего» и – в 1916 г. – отдельно, «Современные проблемы», М.).