Читать книгу "И телом, и душой - Екатерина Владимирова"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Спасем, конечно, спасем, родная!.. — удерживая ее под локоть, сказал он. — Все будет хорошо.
— Мы не можем снова его потерять, — рыдала Лена, корчась от боли, — не можем!.. Максим!..
— Хватайся за меня, держись, — велел он ей, подхватывая ее на руки. — Вот так, вот так, родная…
И со своей ношей направился вниз, осторожно перешагивая через ступеньки. Посадил жену в машину, стремительно обошел автомобиль и сел за руль.
— Как ты, родная? — в голове дрожь, он чувствует ее языком.
— Больно… — пожаловалась Лена. — Ведь еще рано, — в ее голосе слышатся истеричные нотки. — Почему сегодня? Еще рано… — и заплакала, не сдерживаясь, прикрывая живот рукой, будто защищая свое чадо.
Максим, стиснув зубы, резко нажал на газ и рванул вперед по ночной автостраде навстречу сияющим огням и кромешной тьме городских переулков и дорог. Больница встретила его глухой и зыбкой тишиной, и это немое молчание пугало так же, как и оглушало. Подхватывая Лену на руки, ужаснулся.
— Лена?… — позвал ее, оглядываясь назад.
— Да…
— Держись, моя милая, — твердил он, скорее, себе, чем ей. — Держись, уже скоро!..
Да что же это?! Он зажмурился, стиснул зубы так сильно, что на скулах заходили желваки. Это его кара. За то, что он сделал. И она хочет забрать у него самое дорогое. Не получит!..
Что есть сил, он помчался в здание больницы, привлекая к себе внимание Щеки горели, по телу стекал пот, а внутри — холодно, зябко, мерзко и скользко. Вокруг какая-то вереница людей, белых халатов и запаха лекарств, дышащих ему в лицо.
Лену положили на каталку, а Максим, нависнув над ней, судорожно шептал, что все будет хорошо. Скорее, себя уговаривая, чем ее.
— Сколько недель?… — спросил врач, бегом направляясь к нему.
— Тридцать пять, — прошептал Максим сухими губами. — Нам еще не нужно… Нам рано… Почему?…
— Досрочные роды, — сказал он медсестре, не отвечая Максиму. — В родильную ее!..
— Постойте, а как же?… — он не понимает, что происходит.
Будто в другой жизни, не в его жизни. Трезвонящий гул голосов, шум, глухой крик, смешались в один запахи крови и нашатыря, едкий, проникающий на язык вкус собственного бессилия.
Он видит ее глаза, потемневшие, широко раскрытые, и гортанный крик, выкрикивающий его имя.
И она скрывается за тяжелой дверью, будто умоляя его глазами и вздохом не уходить, остаться с ней.
И Максим остался стоять посреди коридора, зачарованно глядя ей вслед.
В голове сотни мыслей, сомнений, осуждений, упреков, проклятий. И ощущение собственной вины, ошибки, непрощения давит еще сильнее, теперь уже не просто бьет, но убивает его.
Если с ней что-нибудь случится, он никогда себе этого не простит! Никогда. Он и сейчас себе ничего еще не простил. А после… если вдруг… Нет, нет, не думать об этом!.. Она сможет, она у него сильная, она справится!.. Но час расплаты был близок — вот он, смотрит ему в глаза холодными глазами равнодушия и, цинично усмехаясь, хохочет в лицо, остро режет ножом по самому дорогому, по самому родному.
И Максим, прижавшись к стене, начинает медленно оседать по ней вниз.
Как он пережил эту ночь, он сказать затруднялся. Он думал, что умер, распался, и больше нет его. Но кара продолжала над ним смеяться, он все еще был, жил, терпел, мучился, страдал и падал, умирая.
Это были несколько часов ада, превратившиеся в кошмар, который сковал его даже изнутри.
А когда к нему вышла медсестра, коротко заявив:
— Колесников! У вас девочка, поздравляю!.. Две шестьсот, сорок три.
Он думал, что сердце его разорвется от чувств.
Девочка?… Девочка. Его крошка. И, наверное, похожа на Лену!..
— Я… я рад… — попробовал улыбнуться он и застыл. — А Лена?… Как она? Она видела дочку?…
— Не могу сказать, этой информацией обладает лишь врач, — коротко и почти равнодушно бросила та.
— Но как же?… — произносит он перед тем, как дверь перед ним вновь закрывается.
И он опять остается без единого ответа на свои вопросы, а оттого мучается еще сильнее.
Ему, действительно, казалось, что это была самая длинная ночь в его жизни, или она, действительно, такой была? Он позвонил родителям, и те приехали с утра, когда он, уже измучивший себя сомнениями и переживаниями, едва стоял на ногах от стресса. Домой заехал на полчаса, не более, охладил горячий мозг под ледяными струями воды, переоделся и метнулся назад в больницу.
Но о Лене ему так никто ничего и не сказал. Вокруг все молчали. А часы сменяли один час другим.
Когда в коридоре появились родители, он поднялся со стула, измученный и вымотанный.
— Сыночек, — кинулась к нему мать и, повиснув на его шее, разрыдалась. — Я так рада за вас. Так рада!
— Поздравляю, сын, — пожал ему руку отец. — Как себя чувствует Лена?
— Я не знаю, — пробормотал он заплетающимся языком. — Мне не говорят…
— Как не говорят? — нахмурился отец.
— А девочка? — осведомилась Лидия Максимовна.
— Я ее видел, крепкая, здоровенькая, — прошептал Максим с нежностью. — И, кажется, похожа на Лену. Отец, — обратился он к тому без паузы, — это нормально, что мне еще не сказали, как она?
— Вообще-то, — поджал губы он, — ненормально. Ты узнал, в чем дело?…
— Я ни до кого не могу достучаться, — выговорил он, сводя брови. — Всем будто плевать!..
— Нужно выяснить, что случилось… — сказал Александр Игоревич и двинулся в сторону двери. — Я попробую узнать, может, меня тут еще не забыли… — и скрылся за дверью.
Появился он минут через двадцать, хмурясь, сведя брови, сосредоточенно глядя в пространство. Вид мрачный и неутешительный, в поднятых на Максима глазах — печаль и… сожаление.
— Что с ней? — подскочил к нему Максим почти вплотную. — Как Лена?!
— Ей пришлось делать кесарево сечение, — ответил тот, бросая взгляды на сына и жену.
— Не понял… — нахмурился Максим, перебив его. — Это как?
— Досрочные роды, — посмотрел Александр Колесников на него. — У нее обнаружили тазовое предлежание плода. Необходимо было срочно кесарить…
Максим застыл, будто пораженный. Кажется, что отец разговаривал с ним на другом языке. Эти слова — лишь слова, пустые и бессмысленные, а главное так и не было высказано.
— Когда я смогу увидеть Лену!? — спросил он хрипло и, закрыв глаза, сильно зажмурившись, выдавил: — Это все, что я хочу сейчас знать.
— Действие наркоза должно прекратиться уже через пару часов, — сказал отец. — Нам нужно подождать.
Тяжело вздохнув, Максим опустился на стул и прислонился к стене. Закрыл глаза. Когда все это закончится?… Когда же?! Он желал лишь одного — увидеть ее, свою родную, нежную, любимую девочку. Знать, что она здорова, что с ней все в порядке. Видеть, как она ему улыбается, и задыхаться от счастья, когда она коснется его щеки губами и скользнет вдоль губ. Чувствовать биение ее сердца, слушать его по ночам и просыпаться от того, что она проснулась раньше него…
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «И телом, и душой - Екатерина Владимирова», после закрытия браузера.