Читать книгу "Чужая война - Наталья Игнатова"

«Несс x’reppce арро» – «Мы дрались вместе» (приблизительный перевод с зароллаша (см.).

Неписаный закон Ям Собаки (см.). Под него подпадает любое существо, дравшееся с шефанго одновременно против одного противника. Шефанго не будет предпринимать никаких враждебных действий против существа, подпадающего под действие этого закона”.

Я сидел на полу, тупо глядя на разбросанные вокруг меня свитки. «Лишние знания порождают скорби», – говорил мне когда-то Шарль. Я тогда смеялся: «Лишних знаний не бывает». Оказалось – бывают. И сразу полезли воспоминания: Кина, прячущаяся за спиной Эльрика; Кина, сделавшая ему новую прическу; Кина, спящая, завернувшись в Эльриков плащ; Кина, бросившаяся ему на шею, когда мы вернулись из Эрзама; Эльрик, пытавшийся нахамить мне при первой встрече; резкое изменение его поведения после драки с Ржавильщиком и Невидимкой; Кина, сидящая за столом рядом с Эльриком…

Я вскочил. Господи, какой я идиот! И уже ничего не исправишь. Нет. Если этих двоих ткнуть мордой в очевидное, они откажутся смотреть на это. Значит, пускай доходят сами. Я «шагнул» в наш лагерь под бывшим Аквитоном. Вызвал адъютанта:

– Командира разведки ко мне! Шарль появился почти сразу же:

– Звал?

– Найдешь Кину и отвезешь ее под охраной в Квириллу, к Торанго. Это приказ и для нее, и для тебя. В количестве охраны не ограничиваю. Вопросы? Кроме идиотских.

– Что я ей скажу?

– Что я видеть ее не хочу. Что… Все, что угодно, Шарль. Но она не должна сюда вернуться. Выполняй. Шарль мрачно кивнул и вышел. Девочка, простишь ли ты меня хоть когда-нибудь?

Содружество Десяти Городов. Квирилла Эльрик де Фокс

Каждый день из всех десятиградских портов уходили корабли. Уходили остатки армий. Сим матерно ругался, осев в своем Лене. До гоббера только сейчас дошло, что война шла два года. Два года никто не занимался землей. Два года смертные и бессмертные самозабвенно воевали, а армии нужно было кормить, армии нужно было одевать, армиям нужно было оружие.

Если бы Сим увидел десятиградские базары, он ругался бы значительно больше и грубее. Мерку зерна продавали здесь за полсотни серебряных! Полсотни… А до войны она стоила один, редко – полтора.

А я опять не мог уйти на Анго. Потому что нужно было отправить по домам все войска. Расквартировать тех, кто дожидался кораблей. Проследить, чтоб славные победители не буянили в мирных и относительно богатых городах и не искали острых ощущений после дела. Хорошо Элидору, его эльфы тихие, спокойные, послушные. А на меня свалились шефанго и фьортшильцы. С этими ребятами месяц, проведенный в Квирилле, показался мне годом. Причем годом, стоившим двух лет войны вместе взятых.

Однако всему на свете приходит конец. Вот и мне… гм… Я имею в виду, что однажды адъютант доложил:

– Торанго, вас хочет видеть… э-э… Эльфийка… – Он оглянулся нерешительно, словно подсказку слушал, и растерянно добавил:

– Госпожа Кина Серебряный Голос… Торанго?!

Этот его вопль я уже за спиной услышал.

Синие глаза. Синие глаза в обрамлении черных ресниц. Я проваливался в эту синеву, даже не пытаясь выплыть, хотя бы воздуха вдохнуть, я тонул в ней…

Секунды две.

Даже меньше.

Потому что…

Потому что Кина не могла быть здесь. Ее просто не должно было быть здесь. Где угодно, только не в Десятиградье, откуда уходят каждый день остатки армий, где мерка зерна стоит полсотни серебряных марок, а за фунт сала люди готовы перегрызть друг другу глотки.

И хорошо было бы, тупо таращась, постоять хотя бы с минутку. Чтобы успело улечься в голове то, что глаза, за которые не жалко умереть, блестят слезами. Кина. Плакала. И готова расплакаться снова…

Не было у меня этой минутки.

Был ошеломленный адъютант, из смертных. Были просторные окна. Были наглые и любопытные взгляды в приоткрытую дверь приемной. Были жадные уши, вытянувшиеся в нашу сторону, и языки без привязей, готовые истрепать и забросать грязью кого угодно. Даже Кину.

Кину…

Я стянул маску и улыбнулся любопытным.

В сущности, она была просто девочкой. Малрнькой девчонкой, бродячим щенком, крохотной птахой. Ее швыряло от Озлобленности к доверию и от теплоты к ледяной боли, Ее затянуло вместе с нами в кровавый и бессмысленный водоворот поисков. Поисков, которые ничего не дали, которые не остановили войну, которые лишь изменили нас. Нас троих. И едва не уничтожили Кину.

Она пришла ко мне, потому что некуда было идти. Она по-прежнему любила Элидора, и это, наверное, надолго. Надеюсь, что не навсегда.

Чужая женщина.

Странно. Это никогда не останавливало меня. Раньше.

Что там у них произошло, я не знаю. И никогда, наверное, не узнаю. Если вспомнить, каким был Элидор все время, пока шла война, можно предположить, что он сам толком не понял, что же на него накатило. Мы, все четверо, сошли с ума. Каждый, по-своему. И каждый по-своему потакали своему безумию.

Кина…

Скотство, конечно, но. я был рад, что так вышло.

Я понимал: она не любит меня. И все равно при мысли о том, что Кина – вот она, что она рядом, что она будет рядом долго… может быть, всегда.» При мысли об этом мне хотелось кого-нибудь убить. Просто так. От радости. Ну не бред ли, скажите на милость?

Радоваться тому, что рядом женщина, любимая женщина, единственная любимая, которая не любит. Даже хуже – любит, но не тебя.

Но чем меньше думаешь, тем крепче спишь. И я не думал.

Последняя ночь в Квирилле. Последние корабли. Последние часы нервотрепки. Сим заглянул в гости. Узрел Кину и ничуточки не удивился. Обрадовался только.

Последняя ночь.

Странное, почти магическое состояние души.

Последняя.

Была последняя ночь на Фоксе. Давно. Страшно давно.

И ночь перед возвращением домой.

И… бывают ночи перед смертью. Ночи перед рождением. Ночи, полные ожидания. Томительные, горькие, тягучие, как отравленный мед.

Элидор достучался до меня, когда перевалило за пол ночь. Бросил коротко:

– Здравствуй. Она у тебя?

– Да.

– Не спишь?

– Нет.

– Плохая ночь, Эльрик.

– Просто последняя. Последняя на Материке. Завтра домой.

– В том-то и дело, де Фокс. Последняя. Выпьем?

– Выпьем.

Мы пили. Он – в Пустых землях. Я – в Десятиградье. Мы были рядом. И он ни слова не сказал про Кину. Ни слова, Кроме того – первого – вопроса. Элидор ничего не объяснял.

Я думал, что убью его. Я убил бы любого, кто заставил эту девочку плакать. Я думал, что оторву ему голову: действительно оторву. Чтобы брызнула кровь. Алая. У эльфов красная кровь. Красная и сладкая, чуть-чуть сладковатая кровь.