Читать книгу "Волк с Уолл-стрит - Джордан Белфорт"

Но, отвечая на ваш вопрос, я бы, вероятно, использовал «обратную психологию», объяснил, что мой отгул благоприятно скажется на их собственном восстановлении. Что жизнь вообще несправедлива и что им лучше привыкнуть к этому сейчас, под контролем специалистов. А следом заставил бы их мне посочувствовать, рассказал бы, что столкнул жену с лестницы и что мой брак висит на волоске из-за моей болезни, а эта встреча, вероятно, решит, останется жена со мной или нет.

Доктор улыбнулась.

– Мне кажется, вам нужно найти способ использовать свои способности во благо; побуждать людей к добру, а не развращать их.

– Ах вот как! – сказал я, улыбаясь ей в ответ. – Так вы, значит, слушали меня все эти недели! А я-то сомневался. Ладно, может, когда-нибудь я и попробую, но сейчас я просто хочу вернуться к своей семье. Я хочу совсем уйти из брокерского бизнеса. Вот только разберусь с несколькими оставшимися делами, а потом завяжу навсегда. Хватит с меня наркотиков, проституток, измен, всего этого дерьма с акциями и всего остального. Я собираюсь прожить остаток жизни спокойно, подальше от всеобщего внимания.

Она рассмеялась.

– Ну, мне почему-то не кажется, что вас ждет такая судьба. Едва ли вы когда-нибудь будете жить в тени. По крайней мере, долго вы там не выдержите. Я не хочу сказать, что это плохо. Но, по-моему, у вас есть замечательный дар, и для успеха вашей реабилитации вам важно научиться использовать его во благо. Для начала просто сосредоточьтесь на выздоровлении – и на том, чтобы оставаться «чистым», – а жизнь наладится сама собой.

Я поник головой, уставился в пол и кивнул. Она была права, и меня это до смерти пугало. Мне отчаянно хотелось не сорваться в будущем, но я знал, что шансы катастрофически малы. Впрочем, после знакомства с методикой «Анонимных алкоголиков» успех перестал казаться совершенно невозможным и стал просто маловероятным. Успех и провал, казалось, зависели от того, насколько прочную поддержку я найду после выхода из реабилитационного центра, от того, кто даст мне надежду и поддержит, если дела пойдут неважно.

– Так как насчет моего отгула? – спросил я снова.

– Мы обсудим это на завтрашней летучке персонала. В конце концов, решаю не я, а доктор Тэлбот. – Доктор пожала плечами. – Как ваш лечащий врач, я имею право наложить вето, но я не буду этого делать.

Я понимающе кивнул. Нужно будет поговорить с Тэлботом до того, как начнется эта их летучка.

– Спасибо вам за все. Вам осталось терпеть меня всего неделю или около того. Я постараюсь вас не доставать.

– Вы меня не достаете. Если честно, вы мой любимчик, хотя я никогда и никому в этом не призналась бы.

– И я никому не скажу, – и я искренне обнял своего доктора.

Пять дней спустя, в пятницу, чуть раньше шести вечера, я стоял на летном поле у терминала для частных самолетов международного аэропорта Атланты. Я ждал, прислонившись к заднему бамперу длиннющего черного лимузина, трезвым взглядом глядя в северный сектор неба. Руки у меня были сложены на груди, а штаны оттопыривал каменный стояк. Я ждал Герцогиню.

Со времени прибытия в клинику я набрал десять фунтов, моя кожа снова светилась молодостью и здоровьем. Мне было тридцать четыре года, и я пережил невыразимое: наркоманию библейского масштаба, настолько безумную, что должен был бы давным-давно умереть – от передозировки или в автомобильной аварии, разбиться на вертолете или утонуть во время дайвинга… Или погибнуть еще каким-нибудь способом из тысяч возможных.

Но вот он я, жив и здоров. Вечер был красивый и ясный. Дул легкий теплый ветерок. В это время года солнце в шесть вечера стоит достаточно высоко, так что я сумел разглядеть «Гольфстрим» задолго до того, как его колеса коснулись посадочной полосы. Казалось почти невозможным, что внутри сидит моя ненаглядная жена, которую я заставил пройти через семь лет наркотического ада. Я гадал – во что она одета? О чем она сейчас думает? Волнуется ли так же сильно, как и я? Осталась ли она такой же красивой, как в моих воспоминаниях? По-прежнему ли от нее так восхитительно пахнет? Неужели она все еще меня любит? Сможем ли мы вернуть все, что у нас было?

Ответом на эти мои вопросы стала откинувшаяся дверь самолета. Прекрасная Герцогиня появилась в проеме, мерцая густой гривой светлых волос. Выглядела она великолепно. Сделала шаг вперед, а затем встала в свою типичную позу, наклонив голову набок, сложив руки под грудью и с дерзким видом отставив длинную голую ногу в сторону. И уставилась на меня в упор.

На ней был крошечный розовый сарафан без рукавов. Юбка заканчивалась на добрых шесть дюймов выше колен. Все еще не меняя позы, она сжала свои сочные губы и принялась покачивать белокурой головой, словно говоря: «Не могу поверить, что это человек, которого я люблю!» Я сделал шаг вперед, вскинул ладони в воздух и пожал плечами.

Добрых десять секунд мы просто стояли, глядя друг на друга, и тут вдруг она вмиг оттаяла и послала мне два воздушных поцелуя. Потом развела руки, сделала небольшой пируэт, словно пускаясь в танец, и сбежала по трапу с широкой улыбкой на лице. Я бросился к ней, и мы встретились прямо на бетоне летного поля. Она обвила руками мою шею, слегка подпрыгнула и обхватила меня ногами за пояс, а потом поцеловала.

И мы целовались, казалось, целую вечность, не в силах надышаться друг другом. Я кружился на месте, все еще целуя ее, пока мы оба не начали хихикать. Оторвавшись от ее губ, я зарылся носом ей в декольте, обнюхивая ее, будто щенок. Она принялась смеяться и вовсе безудержно. Пахло от нее почти невозможно хорошо.

Потом я отвел лицо на несколько дюймов и уставился прямо в ее невероятно яркие голубые глаза, а затем сказал убийственно серьезным тоном:

– Если мы не займемся любовью сию же секунду, я кончу прямо тут, на асфальт.

В ответ Герцогиня пролепетала своим кукольным голосом:

– Ох, мой бедный малыш! – Малыш? Просто невероятно!– Ты так меня хочешь, что вот-вот лопнешь, да?

Я нетерпеливо кивнул.

Герцогиня продолжала:

– И посмотри только, какой ты стал молодой и красивый, когда набрал несколько фунтов и перестал быть зеленого цвета. Какая жалость, что именно в эти выходные я должна преподать тебе урок. – Она пожала плечами. – Никакого секса до самого Четвертого июля!

Что такое?!

– В каком это смысле?

Назидательным тоном:

– Ты меня слышал, котенок. Ты был очень плохим мальчиком, так что теперь тебе придется расплачиваться. Сначала докажи, что ты исправился, и только тогда я подпущу тебя к себе. А пока можно только целоваться.

– Да ладно тебе, чокнутая! – я схватил ее за руку и потащил к лимузину. – Я не могу ждать до четвертого июля! Ты мне нужна сейчас – прямо сию секунду! Я хочу заняться любовью в лимузине.

– Нет, нет и нет, – сказала Герцогиня, несколько нарочито качая головой. – В эти выходные – только поцелуи. Посмотрим, как ты будешь себя вести следующие два дня, а в воскресенье я, может быть, подумаю над тем, чтобы зайти чуть дальше.