Читать книгу "Битва за хлеб. От продразверстки до коллективизации - Елена Прудникова"

Итак, второе постановление нашего Поместного Собора могло бы быть таким:

С решительностью отметая религиозное учение коммунизма, Священный Собор, однако, не находит непримиримых возражений против коммунизма как учения экономического, отрицающего частную собственность и признающего все общеполезное и нужное общим достоянием, ни в Священном Писании, ни в подлинно церковном учении, особенно в учении древней Русской православной церкви, и потому приглашает и благословляет верных чад церкви, бедных и неимущих, со спокойной совестью без боязни погрешить против святой веры, радостно приветствовать узаконенный Советскою властью в С.С.С.Р. коммунистический строй, а богатых и имущих – безропотно, во имя той же веры, ему подчиниться, помня слово Св. Писания, что «блаженнее давать, паче нежели принимать» (Деян. XX, 35) и что лучше быть обиженным и лишенным, нежели обижать и лишать других «да еже братию» (I Кор. VI, 7–8).

30 декабря 1924 г.

Приложение 3
Стихи о деревне советского времени

Демьян Бедный

Памяти селькора Григория Малиновского

Сырость и мгла.Ночь развернула два черных крыла.Дымовка спит средь простора степного.Только Андрей Малиновский не спит:Сжавши рукою обрез, сторожитБрата родного.Тьма. В переулке не видно ни зги.Плачет капелью весеннею крыша.Страшно. Знакомые близко шаги,«Гриша!Гриша!Я ли тебя не любил?»Мысль замерла от угара хмельного.Грохнул обрез. Малиновский убилБрата родного.В Дымовке шум и огни фонарей,Только темна Малиновского хата.Люди стучатся: «Вставай… Андрей!..»«Брата убили!..»«Брата!»Тихо снуют по деревне огни.Людям мерещится запах железа.Нюхом берут направленье они,Ищут обреза.Сгинул обрез без следа.Но приговор уже сказан у трупа:«Это его Попандопуло». – «Да!»«Это– проклятый Тюлюпа!»Сбилися люди вокруг.Плачет Андрей, их проклятия слыша.Стонет жена, убивается друг:«Гриша!»«Гриша!»Солнце встает – раскаленный укор,Гневно закрывши свой лик облаками,В луже, прикрытый рогожей, селькорСмотрит на небо слепыми зрачками.Не оторваться ему от земли,Жертве злодейства и братской измены.Но уж гремит – и вблизи и вдали —Голос могучей селькоровской смены:«Злые убийцы себя не спасут,Смело вперед, боевые селькоры!Всех подлецов – на селькоровский суд!Сыщем, разроем их темные норы!Темная Дымовка сгинет, умрет.Солнце осветит родные просторы,Рыцари правды и света, вперед!Мы – боевые селькоры!»

Проводы

Красноармейская песня

Как родная мать меняПровожала,Как тут вся моя родняНабежала:«Ах куда ж ты, паренек?А куда ты?Не ходил бы ты, Ванек,Да во солдаты!В Красной Армии штыки,Чай, найдутся.Без тебя большевикиОбойдутся.Мать, страдая по тебе,Поседела,Эвон в поле и в избеСколько дела!Как дела теперь пошли:Любо-мило!Сколько сразу нам землиПривалило!Утеснений прежних нетИ в помине.Лучше б ты женился, свет,На Арине.С молодой бы жил женой,Не ленился!»Тут я матери роднойПоклонился.Поклонился всей роднеУ порога:«Не скулите вы по мнеРади Бога.Будь такие все, как вы,Ротозеи,Что б осталось от Москвы,От Расеи?Все пошло б на старый лад,На недолю.Взяли б вновь от нас назадЗемлю, волю.Сел бы барин на землеЗлым Малютой.Мы б завыли в кабалеСамой лютой.А иду я не на пляс,На пирушку,Покидаючи на васМать-старушку!С Красной Армией пойдуЯ походом,Смертный бой я поведуС барским сбродом.Что с попом, что с кулаком —Вся беседа:В брюхо толстое штыкомМироеда!Не сдаешься? Помирай,Шут с тобою!Будет нам милее рай,Взятый с бою.Не кровавый, пьяный райМироедский, —Русь родная, вольный край,Край советский!»

Сергей Городецкий

Убийство селькора

Это там, в заозерных трясинах,Это там, в соловьиных лесах,Это в наших, родимых и синихОт простора и снов, полосах.Это там, в хороводе избушек,Под соломенной крышей веков,Где с песчаной дороги-горбушиРазручьинилась Русь широко.Это тамнаползалашершавая ночь.По кустам,по лозампрошуршала —и прочь.И рассвет,как удартопоравдоль виска,Алый свет,как пожар,распласталв облаках.Там, на дороге, дождями омытый,Руки раскинув, простерся убитый.В горе застыла жена молодая.Плачет ребенок, отца пробуждая.Нет. Он не встанет. Он лег навсегда.Грузно легла на деревню беда,Тем, кто боролся за правду и свет,Древняя дурь отдала свой ответ,В землю уходит из тела тепло.Вот каким севом земле повезло!Эх ты, деревня, кого ты убила?Юный селькор – твоя лучшая сила!Будет бессмертною памятьПавших в безлюдье глухом,Выше газетное знамя!Правда сверкает на нем!

Петр Комаров

Трактор

К нам весной комсомолец КарцевПервый трактор пригнал в село.Все село – от юнцов до старцев —Разговоры о нем вело.– Ну, конек! Не конек, а диво! —Трактор щупали мужики.По всему у них выходило,Что пахать на таком – с руки.Только кто-то заметил бойко:– Конь, конечно… Да конь не тот.Вот рванет с бубенцами тройка —Ажно сердце в груди замрет!..– Рысаки и у нас бывали:В удилах – таракан с блохой.Да найдешь хомуты едва лиДля скотины такой лихой…В поле двинулись друг за другом,Наблюдая до темноты,Как машина в четыре плугаОтворачивает пласты.Теплым паром пахнув сначала,Пласт ложился и остывал.– Эх, и сила!.. – толпа кричала,Не скрывая своих похвал.Долго-долго стояли в полеВ этот день мужики села,И машина для них былаПервым вестником новой доли.

Последний Иван

Не выдумать горше доли:Хлеба заглушил бурьян.Без шапки в открытом полеСтоит на ветру Иван.По новым пошла дорогамДеревня Зеленый Клин,А он на клочке убогомОстался совсем один,Что это случиться может —Ни духом не знал, ни сном.И дума его тревожит:Как быть на миру честном?Тоскливым и долгим взглядомНа пашню глядит Иван.С его полосою рядомРаскинут артельный стан.А там – и хлеба по пояс,Пшеница – стена стеной.И рожь, и ячмень на совесть,И колос у них иной.И кажется – даже птицыТам веселей поют,А здесь, на его землице —Одной саранче приют,Да суслик свистит на пашняхНа разные голоса…Бессмыслицей дней вчерашнихЛежит его полоса.Суровый, худой, угрюмый,Средь поля у двух ракит,С тяжелой крестьянской думойИван дотемна стоит.Стоит он, решая крепко,Что раньше решить не мог.И злая трава – сурепка —Покорно шумит у ног.

Михаил Исаковский

Вдоль деревни

Вдоль деревни, от избы и до избы,Зашагали торопливые столбы;Загудели, заиграли провода, —Мы такого не видали никогда.Нам такое не встречалось и во сне,Чтобы солнце загоралось на сосне;Чтобы радость подружилась с мужиком,Чтоб у каждого – звезда под потолком.Небо льется, ветер бьется все больней,А в деревне – частоколы из огней,А в деревне и веселье, и краса,И завидуют деревне небеса.Вдоль деревни, от избы и до избы,Зашагали торопливые столбы;Загудели, заиграли провода, —Мы такого не видали никогда.

Догорай, моя лучина

В эту ночь молодыеОтменили любовь и свидания,Старики и старухиОтказались от сна наотрез.Бесконечно тянулисьЧасы напряженного ожиданияПод тяжелою крышейХолодных осенних небес.Приглашенья на праздникВчера до последнего розданы,Приготовлено всеОт машин и до самых горячих речей…Ты включаешь рубильник,Осыпая колхозников звездамиВ пятьдесят,В полторастаИ больше свечей.Ты своею рукою —Зажигаешь прекрасного века начало,Здесь, у нас,Поднимаешь ты эти сплошные огни,Где осенняя полночьСлишком долго и глухо молчала,Где пешком, не спеша,Проходили усталые дни;Где вся жизнь отмечаласьОсобой суровою метой,Где удел человека —Валяться в грязи и пыли.Здесь родилися людиПод какой-то злосчастной планетой,И счастливой планетыНигде отыскать не могли.Революция насНепреклонной борьбе научила,По широким дорогамВперед за собой повела.До конца,До пределаДогорела сегодня лучина,И тоскливая русская песняС лучиной сгорела дотла.Мы еще повоюем!И, понятно, не спутаем хода, —Нам отчетливоЯсные дали видны:Под счастливой звездою,Пришедшей с электрозавода,Мы с тобоюВторично на свет рождены.Наши звезды плывут,Непогожую ночь сокрушая,Разгоняя осеннюю черную тьму.Наша жизнь поднялась,Словно песня большая-большая —Та,Которую хочется слушатьИ хочется петь самому.

Первое письмо

Ваня, Ваня! За что на меня ты в обиде?Почему мне ни писем, ни карточек нет?Я совсем стосковалась и в письменном видеПосылаю тебе нерушимый привет.Ты уехал, и мне ничего неизвестно,Хоть и лето прошло и зима…Впрочем, нынче я стала такою ликбезной,Что могу написать и сама.Ты бы мог на успехи мои подивиться, —Я теперь – не слепая и глупая тварь:Понимаешь, на самой последней страницеЯ читаю научную книгу – букварь.Я читаю и радуюсь каждому звуку,И самой удивительно – как удалось,Что такую большую мудреную штукуВсю как есть изучила насквозь.Изучила и знаю… Ванюша, ты слышишь?И такой на душе занимается свет,Что его и в подробном письме не опишешь,Что ему и названия нет.Будто я хорошею от каждого слова,Будто с места срывается сердце мое.Будто вся моя жизнь начинается сноваИ впервые, нежданно, я вижу ее.Мне подруги давно говорят на учебе,Что моя голова попросторнее всех…Жалко, нет у меня ненаглядных пособий, —Я тогда не такой показала б успех!..Над одним лишь я голову сильно ломаю,Лишь одна незадача позорит мне честь:Если все напечатано – все понимаю,А напишут пером – не умею прочесть,И, себя укоряя за немощность эту,Я не знаю, где правильный выход найти:Ваших писем не слышно, и практики нету,И научное дело мне трудно вести.Но хочу я, чтоб все, как и следует, было,И, конечно, сумею свое наверстать…А тебя я, Ванюша, навек полюбилаИ готова всю душу и сердце отдать.И любой твоей весточке буду я рада,Лишь бы ты не забыл меня в дальней дали…Если карточки нет, то ее и не надо, —Хоть письмо, хоть открытку пришли.

Ой, вы, зори вешние

Ой, вы, зори вешние,Светлые края!Милого нездешнегоОтыскала я.Он приехал по морюИз чужих земель.Как тебя по имени? —Говорит: – Мишель.Он пахал на трактореНа полях у нас.– Из какого края ты? —Говорит: – Эльзас.– Почему ж на родинеНе хотел ты жить? —Говорит, что не к чемуРуки приложить.Я навстречу миломуВыйду за курган…Ты не шей мне, матушка,Красный сарафан, —Старые обычаиНынче не под стать, —Я хочу приданоеНе такое дать.Своему хорошемуРуки протяну,Дам ему в приданоеЦелую страну.Дам другую родину,Новое житье, —Все, что есть под солнышком,Все кругом – твое!Пусть друзьям и недругамПишет в свой Эльзас —До чего богатыеДевушки у нас!

Ты по стране идешь

Ты по стране идешь. И нет такой преграды,Чтобы тебя остановить могла.Перед тобой смолкают водопадыИ отступает ледяная мгла.Ты по стране идешь. И, по твоей поруке,Земля меняет русла древних рек,И море к морю простирает руки,И море с морем дружится навек.Ты по стране идешь. И все свои дорогиПеред тобой раскрыла мать-земля,Тебе коврами стелются под ногиШирокие колхозные поля.И даже там, где запах трав неведом,Где высохли и реки, и пруды, —Проходишь ты – и за тобою следом,Шумя, встают зеленые сады.Твои огни прекрасней звезд и радуг,Твоя дорога к солнцу пролегла.Ты по стране идешь. И нет такой преграды,Чтобы тебя остановить могла.

Настасья

Ой, не про тебя ли пели скоморохи,Пели скоморохи в здешней стороне:«Завяла березонька при дороге,Не шумит, зеленая, по весне»?Ой, не ты ль, Настасья, девкой молодоюДумала-гадала – любит или нет?Не тебя ль, Настасья, с горем да с нуждоюОбвенчали в церкви в зимний мясоед?Не тебе ль, Настасья, говорили строго,Что на белом свете все предрешено,Что твоя дорога – с печки до порога,Что другой дороги бабам не дано?Расскажи ж, Настасья, про свою недолю,Расскажи, Настасья, про свою тоску, —Сколько раз, Настасья, ты наелась вволю,Сколько раз смеялась на своем веку;Сколько лет от мужа синяки носила,Сколько раз об землю бита головой,Сколько раз у Бога милости просила,Милости великой – крышки гробовой?Расскажи, Настасья, как при звездах жала,Как ночей не спала страдною порой,Расскажи, Настасья, как детей рожалаНа жнивье колючем, на земле сырой.Сосчитай, Настасья, сколько сил сгубила,Сколько слез горячих выплакала здесь…Говори, Настасья, обо всем, что было,Говори, Настасья, обо всем, что есть.То не ты ль, Настасья, по тропинке роснойХодишь любоваться, как хлеба шумят?То не ты ль, Настасья, на земле колхознойОтыскала в поле заповедный клад?Не твои ль поймали руки золотыеСказочную птицу – древнюю мечту?Не перед тобой ли старики седыеС головы снимают шапку за версту?И не про тебя ли говорят с почетомВ городе далеком и в родном селе?За твою работу, за твою заботуНе тебя ли Сталин принимал в Кремле?И не ты ль, Настасья, говорила бабам,Что родней на свете человека нет:– Дал он хлеб голодным, дал он силу слабым,Дал народу счастье да на тыщи лет.Он своей рукою вытер бабьи слезы,Встал за нашу долю каменной стеной…Больше нет, Настасья, белой той березы,Что с тоски завяла раннею весной.

Павел Васильев

Песня

Марии Рогатиной – совхознице