Читать книгу "Черный Триллиум - Андрэ Нортон"

Так хорошо будет, что дух захватывало. Каждый отдает по способностям, и воздается ему по заслугам. Тогда и возродится Рувенда, и все они станут жителями страны, где поклоняются земле и воде.

А что еще достойно поклонения? Боже Триединый — уж не это ли состояние и называла Бина равновесием в мире?

Орогастусу были доступны мысли и чувства трех сестер, но он мечтал совсем о другом. Та близость и слабое волнение в крови, которое он испытывал, когда сжимал принцессу Харамис в объятиях, совсем растаяли. Или заледенели… И тогда его коснулось одиночество — страшное, бесконечное. Ни он никому не нужен в этом мире, ни ему никто не нужен. Какое ему дело до огромной грязной лужи, которую обозначили на карте дурацким словом — Рувенда? Собственно, ни одна земля — тем более вода — не манила его воспоминаниями. Не было в мире народа, к которому он мог бы причислить себя, и — несмотря на некоторые несвоевременные фантазии — он и к Харамис нисколько не привязался.

Да и зачем? Какой в этом смысл? Он давным-давно замкнулся в самом себе, и ему этого хватало. Только пошлым, нищим разумом и духом людям необходимо сбиться в стадо. В нем они чувствуют себя уверенней. Эта истина была верна тысячи лет назад, когда он еще только вступал на свою дорогу, верной она оказалась и теперь. Стоило ему чуть-чуть раскрыться перед Харамис, и он столкнулся с величайшей угрозой своему физическому существованию. Чем могла помочь ему глупышка Анигель, распространяющая прощение и милость даже в его сторону? В чем ему каяться? Разве что допустил много ошибок и теперь нужно выкручиваться и изобретать нечто, дабы спастись от этого охватившего его сияния.

На лице мага отразились отчаяние и полная беспомощность. Казалось, вечность минула, пока он смог сдвинуться с места. Что случилось со временем? Оно тянулось! Эта медлительность причиняла страшные страдания. Преодолевая боль, он встал на край каменного ограждения. Искусственное сердце едва не разорвалось от натуги. Он сделал шаг навстречу свету…

Харамис услышала глухой удар — тело Орогастуса с раскинутыми, необыкновенно удлинившимися руками лежало на каменных плитах. Глаза его безжизненно следили, как в ночном небе сияли Три Луны, коснувшиеся друг друга боками.

Невероятная слабость охватила Харамис — ноги не держали ее. Только усилием воли ей удалось устоять — силы таяли с каждым мгновением. То ли время, набравшее ход, отбирало последние капли, то ли она до предела устала. Между тем и Кадию повело в сторону, и, если бы не Имму, она свалилась бы с помоста. И Скипетр Власти тоже начал гаснуть — свечение сжалось до размеров шара диаметром в несколько элсов, цвет его начал меняться в сторону более густых, насыщенных тонов. Крепкий малиновый настой перешел в тускло-бордовый, обернулся едва заметным лиловым — и талисман совсем потух.

Тут только Харамис обратила внимание, что, в отличие от них, Анигель держалась спокойно, уверенно — никакого упадка сил. И принца Антара возле нее не было.

Где же он?

Кровавая реальность явилась к ней в виде обуглившейся доски под ногами. Потом Харамис перевела взгляд в сторону входа в главную наблюдательную башню. Принц, склонившись, стоял возле тела Орогастуса, долго всматривался в его глаза, затем скинул с плеч походный плащ и накрыл им труп королевского мага.

— Воины Лаборнока, — выпрямившись, воскликнул он. — Уберите оружие. Колдун мертв, война окончена. И, подождав немного, отдал команду:

— Построиться!

Этот приказ, наконец, привел людей в чувство. Теперь хотя бы понятно стало, что делать…

В тот год, впервые за много лет, Праздник Трех Лун начался на три дня позже. Время это было потрачено на то, чтобы оказать помощь раненым, с воинскими почестями похоронить погибших.

К вечеру третьего дня, последовавшего за битвой, когда слившиеся в единый диск луны взошли на небосводе и глянули на кое-где покрытые туманами Гиблые Топи, все народы — оддлинги, рувендиане и лаборнокцы — явились на скалистый холм и собрались во внутреннем дворе древней крепости.

Первым парадным маршем, ведомый принцессой Кадией, прошел народец уйзгу. Маленькие мохнатые существа несли тройные факелы и распевали торжественный гимн, пришедший к ним от предков. Следом нестройными рядами двинулись ниссомы — во главе их шествовали Имму и Джеган.

Лумому-Ко вел воинов вайвило — теперь в этих улыбающихся, экзотично разодетых гигантах туземцах трудно было признать суровых, неустрашимых бойцов. Их толпа представляла собой необыкновенное, надолго запоминающееся зрелище. Сам сияющий, белозубый, обнаживший мощные нижние клыки Лумому-Ко шествовал в кирасе. В толпе мелькали женские шляпки, бахромчатые шали, меховые накидки. Все вайвило были в изобилии украшены золотом и самоцветами… За ними пришла очередь лаборнокцев, марширующих без оружия, но в доспехах. Вел их новый король Антар. В руках воины держали букетики цветов. Замыкали праздничное шествие свободные рувендиане во главе с графом Палундо. В их рядах шли все рыцари и свободные землепашцы, ремесленники и бывшие слуги королевского двора, которых удалось собрать умеющим связываться на далеком расстоянии ниссомам. Три дня они выходили из болот, и теперь сердца у принцесс радовались — вторжение, организованное Орогастусом и Волтриком, принесло куда меньше потерь, чем можно было ожидать.

Их приветствовала старшая дочь погибшего короля Крейна, принцесса Харамис. Она была в государственной короне, на плечах — белоснежный плащ, знак отличия Великой Волшебницы. В руке она держала Скипетр Власти. Когда праздничное шествие было закончено, вперед вышел Антар и, преклонив перед ней колено, предложил принять капитуляцию армии лаборнокцев.

Харамис ответила:

— Встаньте, король. Я благодарна вам за это предложение, но, к сожалению, не могу его принять.

Она сняла с головы государственную корону и, отодвинув вниз Скипетр — тот спокойно повис в воздухе, — высоко подняла ее.

— Я, — торжественно сказала она, — присутствующая здесь законная наследница трона Рувенды, отрекаюсь от великой чести владеть этой короной и призываю свою среднюю сестру принцессу Кадию принять ее и исполнить долг, который выпал ей по праву рождения. Мне же назначен иной удел. На меня возложены обязанности хранить и беречь Рувенду. С сего дня по велению небес я — Великая Волшебница.

Кадия, стоявшая во главе огромной толпы оддлингов — эмблема в форме Триллиума поблескивала у нее на груди, медного отлива волосы свободно падали на плечи, — откликнулась со своего места. Голос ее, низкий для женщины, но сильный и звонкий, отчетливо прозвучал в наступившей тишине:

— Я, присутствующая здесь, ныне законная наследница трона Рувенды, торжественно заявляю, что отрекаюсь от короны в пользу моей младшей сестры Анигель, которая по праву заслужила ее своей храбростью и самоотверженностью в деле освобождения родины. Меня ждет иная судьба — не мне править людьми. Мой удел быть другом и предводителем болотного народа, призвавшего меня служить ему. Принцесса Анигель, прими корону из рук нашей старшей сестры.