Читать книгу "Драконы Погибшего Солнца - Трейси Хикмэн"

Занимался рассвет. Солнце показалось над маслянистой поверхностью воды, его лучи казались покрытыми той же радужной пленкой, которая придавала зеленоватый оттенок его золотому свету. В воздухе, горячем и душном, витал странный запах.

Золотая Луна поднялась с колен. Мускулы ее одеревенели и ныли от неудобной позы, но быстрыми движениями она оживила их и сделала вновь гибкими. Затем достала из шкафа накидку, теплую и тяжелую, несмотря на то что день обещал быть жарким.

Распахнув дверь, она столкнулась лицом к лицу с Палином, как раз поднимавшим руку, чтобы постучать.

– Госпожа Первая Наставница, – обратился он к ней, – мы все обеспокоены…

Мертвые вились вокруг него. Они тянули его за рукава одежд, их губы жадно прижимались к его изувеченным пальцам, их руки пытались стащить с него магический перстень, но их завывания и жалобные стоны показывали, что им это не удается.

– Что случилось? – прервал он себя, напуганный странным выражением ее лица. – Что такое, госпожа? Почему вы на меня так смотрите?

Она оттолкнула его с такой силой, что он ударился о стену, и, подхватив подол платья, сбежала вниз по лестнице. Она очутилась в зале, заполненном преподавателями и студентами. Кое-кто из них окликнул ее, некоторые побежали вслед. Стражники застыли в недоумении, беспомощно провожая ее глазами. Она бежала, не обращая ни на кого из них внимания, мимо хрустальных зданий, мимо садов и фонтанов, мимо зеленого лабиринта и серебряной лестницы, мимо рыцарей и стражников, посетителей и учеников, мимо мертвецов. Она бежала к гавани. Она бежала к гладкому, спокойному океану…

Тас и гном составляли карту лабиринта – и в этот раз, впервые в долгой и злополучной ее истории, дело продвигалось успешно.

– Уже скоро, как ты думаешь? – спросил у гнома изнывавший от нетерпения Тас. – А то моя левая нога совсем онемела.

– Стой тихо! – приказал гном. – Не двигайся. Я уже почти закончил. Черт побери этот ветер! – раздраженно добавил он. – Хоть бы он прекратился, что ли. Все время сдувает карту.

Тассельхоф подчинился приказанию, хотя не двигаться ему было очень трудно. Он стоял на одной из тропинок в самом центре лабиринта, балансируя на левой ноге. Правая была самым неудобным образом задрана вверх и привязана к ветке изгороди ниткой из его собственного правого носка. Этот шерстяной носок уже сильно уменьшился в размерах, потому что, распускаясь, он прокладывал нитяную дорожку по всей длине лабиринта.

План гнома использовать носки оказался совершенно гениальной научной догадкой, правда, Конундрум сокрушался насчет того факта, что, хотя ему и удалось наконец достичь успеха, он не сумел применить кнопок, шестеренок, шкивов, шпинделей или колесиков, которые всегда являются таким утешением для существа с научным складом ума.

Тот факт, что чудесный механизм, посредством которого была достигнута Цель Всей Жизни, назывался «носки обыкновенные, стопроцентная шерсть», был ужасным ударом для Конундрума. Он провел всю ночь в размышлениях, как бы добавить к этому что-нибудь паровое или механическое, но набрел лишь на одну мысль – создать снегоступы, которые бы не только очень быстро двигались, но и обогревали бы ноги. Но все это не имело отношения к Цели Всей Жизни.

В конце концов он был вынужден вернуться к своему простому первоначальному плану. В крайнем случае он всегда мог украсить чем-нибудь свое изобретение на последнем этапе. Они приступили к работе ранним утром, еще до рассвета. Конундрум поставил Тассельхофа у входа в лабиринт, привязал один конец ниточки носка к ветке и пустил кендера в лабиринт. Носок, аккуратненько распускаясь, оставлял за собой дорожку кремового цвета. Стоило Тасу избрать неверное направление и оказаться в тупике, как он поворачивал обратно, сматывал нитку в клубочек и шел дальше по лабиринту, пока не набредал на правильный поворот тропинки. Едва он там оказывался, как Конундрум падал плашмя на живот и принимался наносить пройденный кендером маршрут на карту.

Постепенно они достигли середины лабиринта; так далеко гному еще ни разу не удавалось добраться. Пока чулочно-носочное изделие кендера обеспечивало их путеводной нитью, гном был уверен, что одолеет весь лабиринт и завершит день созданием полной его карты.

Что же касается Тассельхофа, то он не испытывал и половины того счастья, которое охватывает стоящего на пороге великого научного открытия. Каждый раз, запуская руку в карман, он натыкался на холодные грани магического устройства. Он был более чем уверен, что оно назло ему оказывается в тех местах и кармашках, где, как он точно знал, его не было еще пять минут назад. Куда бы он ни совал руку, она непременно находила устройство для перемещения во времени.

И всякий раз, когда оно кололо и тыкало его руку, гном вспоминал костлявый палец Фисбена, который колол и тыкал его в спину и грозил, напоминая о данном Тасом обещании не «лоботрясничать».

Конечно, кендеры имеют традиционное и своеобразное понятие об обещаниях – последние кажутся им чем-то вроде осенней паутинки, только и годной на то, чтобы привязывать к листьям крылья бабочек, и ни на что больше. Ни один нормальный человек не станет полагаться на обещание, данное кендером, если он только не полный псих, недотепа или умственно неустойчивый субъект (все эти определения удивительно точно подходили Фисбену). Тассельхоф ни на секунду не задумался бы над тем, чтобы нарушить свое обещание, – собственно, он и не собирался его выполнять и знал, что и Фисбен не предполагал такое возможным, – если бы только не слова Карамона на его, Тассельхофа, похоронах.

Эта похоронная речь указывала на то, что Фисбен ждал выполнения Тасом своего обещания. Фисбен ждал этого, потому что Тассельхоф был не обычным кендером. Он был храбрым кендером, отважным и – ужасное слово! – честным кендером.

Тассельхоф оглядел честность сверху, глянул на нее снизу, заглянул внутрь, осмотрел с разных сторон. Двух мнений быть не могло. Честные люди держат свои обещания. Даже если они, эти обещания, ужасны и подразумевают необходимость вернуться обратно в прошлое, где кое-кого ожидает нога гиганта, готовая расплющить и насовсем, до смерти, убить этого самого кое-кого.

– Готово! Сделано! – торжествующе воскликнул гном. – Можешь опустить ногу. А сейчас поверни за этот угол. Справа от тебя. Нет, слева. То есть нет, справа…

Тассельхоф повернул, чувствуя, как носок разматывается с его ноги. И наткнулся на лестницу. Перед его глазами высилась витая лестница. Сделанная из серебра. Витая серебряная лестница в самом сердце лабиринта.

– Ура! Получилось! – закричал гном.

– Что получилось? – спросил Тас, не сводя глаз с лестницы. – У кого получилось?

– Мы добрались до самой середины лабиринта! – Конундрум, дурачась, скакал вокруг него, расплескивая чернила.

– Как прекрасно! – отозвался Тассельхоф и двинулся к серебряной лестнице.

– Стоп! – воскликнул гном. – Ты разматываешься слишком быстро! Нам еще нужно нанести на карту выход.