Читать книгу "Маг и его кошка - Алина Лис"

— Это важнее, чем новая рука?

— Не надо ставить вопрос таким образом.

— Я делаю, что могу.

Кусок дерева в ее руках шевельнулся.

— Слушай, ты ведь не собираешься приделать мне ЭТО? Потому что я буду сопротивляться.

Августа отбросила деревяшку в кучу других ей подобных:

— Элвин, я не могу тебе вырастить новую руку. Никто не сможет.

— Но…

— Что «но»?

— В твоих словах звучало «Я не могу, но…».

— Я могу попробовать сделать замену.

Ладно, это не было таким уж сильным ударом. Я не рассчитывал всерьез, что она из ничего извлечет новую конечность.

— Тут можно по-разному, — продолжала сестра. — Взять чужую руку. Но много проблем с совместимостью.

— А проблемы с тем, что ее придется у кого-то отпилить, тебя не смущают?

Она пожала плечами с великолепным равнодушием. Ох уж эти гении, что им подобные мелочи?

— Не то чтобы я был сильно против. Но давай рассмотрим другие варианты. Чужая рука, которую неизвестно куда пихали? Фи!

— Другой вариант — вырастить симбионта. Лучше всего взять за основу насекомое.

— О-о-о-о! — я представил себя с клешней вместо левой кисти. Нет, что-то забавное в этой идее определенно было. Но сеньорита не одобрит. — Спасибо, я все думал, как бы уподобиться жрецам Хаоса. Следующим пунктом идут щупальца, правильно я понимаю? Их тоже можно опустить.

— Так и знала, что ты не согласишься. Остаются растения, — она кивнула на кучу деревяшек. — Я с них и начинала. Люблю работать с флорой. Но есть проблема с подвижностью. Человеческое тело — удивительно сложный механизм. Особенно руки. Все эти сочленения, суставы. Так что подумай насчет симбионта.

Ну как можно не любить женщину, которая способна сказать подобное совершенно всерьез?

Я подобрал отброшенную ею деревяшку. Это был чуть теплый кусок дерева незнакомой породы, из которого торчало пять тонких сучков.

— То есть — ты можешь приживить кусок дерева, который будет послушно выполнять мою волю? Вся проблема в гибкости?

— В сочетании гибкости и твердости. Трудно придать стабильность.

— Августа, есть вообще предел тому, что ты способна сотворить с живым существом?! Я тебя боюсь!

— Почему? — вот теперь она удивилась. — Ты сам можешь сжечь или затопить город. Мне тебя бояться?

— Уже не могу. Разве что найму армию поджигателей. Кстати, я правильно понимаю, что в занятиях магией твои протезы бесполезны?

— Не знаю. Ты уж прости, но мне кажется, твои проблемы с магией — в голове. Это как импотенция.

— Да ничего подобного! Кто когда-либо слышал про подобные проблемы у магов?! Что за бред? Давай, отруби арфисту пальцы, а потом расскажи ему про «творческий кризис». Я виноват, что не могу работать через голос, как Джанис?

Августа спокойно переждала взрыв моего возмущения и спросила:

— Тогда чего ты так злишься?

— Потому, что это — бред, — я немного успокоился, все еще продолжая сжимать в руке злополучную деревяшку.

Какая-то мысль вертелась на краешке сознания и никак не хотела оформиться. Симбионт-инсект, чужая мертвая плоть или полено? Во всем этом было что-то неправильное. Я вынул скелет своей кисти и положил рядом с заготовкой. Да, сравнение было определенно не в пользу топорной деревяшки. Все эти фаланги, запястья, изящный каркас идеально подогнанных друг к другу деталей. Чтобы создать подобное из дерева, требовался резец мастера… Скажем, если вырезать что-то похожее на человеческую руку из дерева и привить этот протез к лозе…

…А еще лучше, если каркас будет выполнен из металла, а живое дерево Августы послужит заменой мышцам.

— Сестренка, как ты смотришь на то, чтобы поработать в команде?

ЭПИЛОГ

Франческа

Я не знаю, что нужно делать, чтобы быть якорем. Поэтому просто каждый день молюсь о его возвращении.

Я не считаю дни. Стараюсь не впадать в тоску, говорю себе, что все в порядке. Я встречаюсь с друзьями, вышиваю, учусь играть на лютне, занимаюсь своими делами. Я спокойна и весела. Убираю подальше календарь, чтобы не заглядывать в него каждые полчаса.

Проходит неделя. Другая. Оговоренный месяц. Я каждый вечер приказываю готовить праздничный ужин, чтобы позже отправить его в урну, не притронувшись.

Элвин обещал, значит — вернется. Я верю. Верю и жду.

Он появляется ближе к вечеру на исходе второго месяца. Входит в дом, и я срываюсь, бегу ему навстречу. Он подхватывает меня на руки и кружит, целует. Крепко держит обеими руками. У него измученный, но счастливый вид.

— Получилось? — выдыхаю я и смеюсь, как в детстве.

— Не совсем. Показать?

— Конечно!

Снимает камзол, перчатку, закатывает рукав рубахи.

— О боги! — с благоговением и ужасом шепчу я, проводя рукой по его плечу и спускаясь ниже. Туда, где из живой плоти растет черная древесная лоза. Обвивает мышцы, переходит в бронзовое сплетение трубок, шарниров и шестеренок. — Это, наверное, было больно?

— Ничуть, — отмахивается он, и по глазам вижу — врет. — Ну, что скажете, сеньорита? Лучше, чем крюк, не правда ли?

— Красиво и пугающе, — честно отвечаю я. Механический протез вместо живой плоти и правда красив, как произведение искусства. И жуток, как все неестественное. — Это сделала твоя сестра?

— Совместная работа Августы и мастера Ардала. Он был должен мне услугу. А сестренка позаботилась, чтобы все это двигалось тогда и так, как мне надо, — сжимает металлические пальцы в кулак. — Прости, что так долго. Это потребовало времени.

— А магия?

Мрачнеет:

— Пока все так же. И гриски с ней.

А потом сжимает меня в объятиях так, что становится почти больно. Целует с яростной нежностью. И выдыхает:

— Я скучал!

Я прижимаюсь, задыхаюсь под жадными поцелуями, так и не успев ответить, что тоже скучала — безумно скучала, боялась, что он не вернется, и вспоминала его каждую ночь. Что мне не хватало его прикосновений, что снились сумасшедшие стыдные сны, а днем приходили еще более стыдные мысли, и что сейчас я умираю от желания…

Чувствую, как пальцы настойчиво и ловко распускают шнуровку, расстегивают потайные крючки. Эта сноровка выдает немалый опыт — мимолетная ревнивая мысль, которая уходит без следа. Слишком хорошо от того, что он рядом, здесь, мой.

— Всегда мечтал снять с тебя платье!

Руки тискают ягодицы сквозь тонкую шерсть, задирают юбки.

— Подними руки!