Читать книгу "Имена мертвых - Александр Белаш"

Расцеловав верную розовую пантеру — «Не шали, веди себя смирно, будь умницей», — Марсель оглянулась — что-то зашуршало? «кто здесь?» послышалось.

Она вприпрыжку сбежала вниз, но никого не встретила. Отец ушел на праздник? Ничего, увидимся!

На улице небо открылось ей, как беспредельная и чистая голубизна — простор для полета. Если бы крылья — взмыла бы ввысь! Туда, к тем большим белым птицам, что кружат над Дьенном, мерно взмахивая крыльями! Марсель даже приподнялась на цыпочках, вскинув руки, чтоб представить взлет — без усилий, просто оторваться от земли и подниматься все быстрей и выше, купаясь в необозримом небесном просторе… Ах, как свободно на душе!

Царственное солнце взошло высоко, и город, осиянный им, блестел и ликовал.

В тишине оставленной Марсель комнаты пролегла новая тень. За ней еще и еще одна. Тени перемещались. Сухой стук подошв. Рука в серой перчатке подняла с подушки розовую пантеру. Задержавшись у зеркала, кто-то, вышедший из тишины, привычно одернул синий китель и поправил фуражку.

Марсель удалялась летящей походкой, озираясь с восторгом. Это Троицын день! ох и вздрогнет Дьенн сегодня! разве что на масленичный карнавал бывает так шумно и весело, но на Троицу празднество роскошней тем, что город становится морем цветов и музыки. Шествие с цветами простирается по главным улицам; если хочешь быть в центре событий — спеши присоединиться.

Она шла вдоль нарядных витрин, которых раньше здесь не замечала.

Быстро и пристально осмотрев все помещения наверху, трое, одетые в синее, спустились на первый этаж.

— Кухня, кладовая и гардеробная. Ты — кабинет и спальня.

— Ее здесь нет.

— Не упустить бы.

«Проезд бесплатный», — увидела Марсель наклейку на трамвае и обрадовалась, потому что денег не было ни цента. Трамвай — без номера маршрута — обвешан разноцветными гирляндами воздушных шариков, колышущихся на ветру. Марсель вошла в него, зная, что приедет куда надо.

Людей в трамвае много, все по-летнему легко и празднично одеты, но ехать просторно — никто не задевал Марсель, и прикрой глаза — подумаешь, что ты одна в салоне, полном бесплотных голосов. Голоса сочные, приподнятые, точно цветы под любящим солнцем…

Трое вышли из дома 25 по Сколембик; их ждала темная машина с белой полосой.

— Уехала.

— Да-а, угадай теперь — куда и где сойдет.

Сели, недружно хлопнув дверцами; тот, кто устроился за рулем, ворчал:

— Народу пропасть, не разгонишься.

— Давай переулками к Кенн-страдэ; начнем оттуда. И присматривайся к птицам.

За окнами плыли парки — их буйная, пышная зелень не мешала видеть далеко вглубь; там, под сенью крон, рябили калейдоскопом сотни и сотни людей, то неторопливо гуляющих, то собравшихся вместе у летней эстрады, и громкая музыка издали врывалась в открытый верх окон трамвая — одна мелодия удалялась, другая надвигалась; трамвай шел, как корабль по каналу, заросшему поющими лотосами, под вспышки фейерверка и раскаты оркестра.

Плыли мимо дома и учреждения, все украшенные зелеными ветвями, будто кирпич и бетон проросли и зазеленели ради Троицына дня.

Плыли венки по воде — Шеер и Рубер, соединяясь у Мыса, подхватывали кольца, сплетенные из гвоздик и садовых ромашек, унося вдаль — к древним соборам Ольденбурга и каналам Маэна, в светлое, безмятежное море.

Плыл невесомой массой сам воздух, несущий еле видимую золотую пыль — должно быть, поэтому дышалось сладко и привольно.

Пропустив колонну, расцвеченную бледно-лиловой и розовой пеной гиацинтов — идущие щедро раздавали букеты тем, кто любовался процессией с тротуаров, — Марсель сошла у почтамта. И ей тоже протянул гиацинтовый султанчик мужчина в старомодной, почти забытой форме офицера колониальных войск.

— Прекрасный день, сьорэнн. Прекрасный, как вы.

— Спасибо, сьер капитан. Будьте счастливы!

Не успела сделать несколько шагов, как совсем молоденькая девчонка в топике и бриджах сняла для нее один из нанизанных на предплечье трепетных венков — нарциссы! белые, с золотистым сердечком в красной бахроме.

— Возьмите! Вам очень пойдет. Пожалуйста!

Зеленоглазая, даже шелковистые волосы с изумрудной искоркой. Глаза изменчивые, как речная вода. Марсель постаралась припомнить, где она видела зеленоглазую, но не смогла — лишь рассмеялась, встряхнув волосами.

— Мы не встречались раньше?

— Да. Я рада, что вы меня узнали. — Порхнув, девчонка неожиданно коснулась щеки Марсель прохладными губами и растаяла в толпе, оставив исчезающий запах водорослей.

Марсель успела понять, что ноги зеленоглазой цветочницы были босы и чешуйчато серебрились.

Она быстро забыла об этом, глядя на процессию. Множество людей — и молодых, и старых, и детей — шло льющимся, плавным шагом, в медленно развевающихся одеждах. Гладиолусы, тюльпаны, амариллисы — все богатства теплиц и цветников плыли вдоль по торжествующей улице под звуки музыки, и солнце зажгло краски впятеро сильней их естества. Марсель не заметила, как стала подпевать хору шествующих. На лицах ни печали, ни усталости, лишь отражение солнечного света — улыбки, смех, радостно сверкающие глаза и всеобщее, всеохватное чувство любви, той любви, что переполняет человека при виде цветов, птиц и резвящихся дельфинов.

И поцелуй зеленоглазой тоже выражал эту любовь — как полноту ощущения мира во всем его великолепии.

Птицы, кружившие в высоком небе, снижались, словно хотели показать себя ближе, дать собой полюбоваться — глядя на них, Марсель начала осознавать, какие они огромные, молочно-белые, с золотистой оторочкой крыльев и хвоста, с венцами золотистых перьев на головах. Они парили прямо над ней, поочередно издавая длинные мелодичные крики.

За хоровым пением послышался издалека нетерпеливый, настойчивый звук сирены — похоже, машина «неотложки». Отчего-то Марсель стало тревожно — хотя в этот восхитительный солнечный день не могло быть ни беспокойства, ни тревоги.

Звук приближался. «Это за мной, — неожиданно поняла Марсель. — Почему?»

Она стала высматривать зеленоглазую — все-таки знакомая, надо спросить ее, узнать, в чем дело. Между тем одна из птиц опустилась на чугунную ограду сквера метрах в двадцати и смотрела на Марсель — спокойно и внимательно.

Людей на тротуаре не пришлось расталкивать — они расступались, будто волны перед катером, и смыкались за спиной. Сердитые возгласы сирены послышались совсем недалеко, и Марсель растерялась — то ли искать цветочницу, то ли нырнуть в проулок и затеряться. Ей подумалось, что ее могут найти по венку из нарциссов — сняв венок, Марсель не решилась его выкинуть и не хотела помять; оставалось бережно держать венок в руке.

Зеленоглазая нашлась рядом — она изучала большой плакат с портретом рыжеволосой девушки в фиолетово-черном бархатном платье и надписью: «ФРАНКА ВААЛЬ исполняет — Эдмунд Форет, Концерт № 6 для фортепьяно с оркестром. Оперный театр, после полудня. Дьеннский симфонический оркестр п/у Николаса Эйде».