Читать книгу "Лебединая дорога - Мария Семенова"

– Я? Да что же ты мне такого сделала?

Хильд прижалась заплаканным лицом к её коленям.

– Я украла у тебя…

Бёдвильд невольно схватилась за палец – колечко было наместе. Она улыбнулась:

– Что же ты могла у меня украсть?

У несчастной Хильд застучали зубы:

– Я украла у тебя любовь… Любовь Рандвера…

Бёдвильд почувствовала, как внутри что-то напряглось и сразуже отпустило. Пожилой бородатый раб, спавший около Хильд, перестал храпеть изаворочался во сне. Бёдвильд сказала:

– Идем ко мне. Там никого рядом нет.

Поднялась и скользнула к своей давно остывшей постели. ИХильд поплелась следом за хозяйкой, низко опустив виноватую голову и волоча пополу одеяло.

Они легли и прижались друг к другу, и Хильд сталарассказывать. Тут-то выяснилось, что Рандвер, с которым Бёдвильд была вовсе неласкова, разглядел в доме Нидуда молодую красавицу рабыню…

– Он говорил… – всхлипывала Хильд, – онговорил, что увезёт меня и сделает своей женой… а сегодня я сказала ему, что унего будет наследник… я хотела порадовать его…

Бёдвильд обняла её под одеялом, стала гладить по голове:

– Он, наверное, отказался от тебя, Хильд?

– Он сказал, что ему нет дела до сына рабыни…

Она снова заплакала. Бёдвильд шепнула ей на ушко:

– Случалось так, что сыновья рабынь вырастали в славныхвождей. Не плачь, Хильд, я на тебя не сержусь.

Успокоенная её словами и лаской, рабыня понемногу уснула, аБёдвильд долго ещё лежала с открытыми глазами, обдумывая услышанное.

Ничего особенного Рандвер, конечно же, не натворил. Редкийконунг, способный прокормить несколько жён, пренебрегал этой возможностью. А ужрабынь, деливших ложе с хозяевами и их сыновьями, вовсе никто не считал… ИБёдвильд прекрасно знала об этом. Ведь она сама была дочерью пленницы.

Потом она мысленно поставила Рандвера рядом со своимкузнецом. И улыбнулась в темноте.

Утром Рандвер, как обычно, ласково с нею поздоровался, ноона не ответила. Прошла мимо него, крепко стиснув свои кулачки, которых небоялся даже Сакси. И направилась к отцу.

Нидуд конунг выслушал её, наматывая на палец длинныйседеющий ус. Ему было смешно, но он ничем этого не выдал. А ближе к полудню оностановил Рандвера возле ворот. Он сказал:

– Рандвер, моя дочь жалуется, будто ты предпочел ейрабыню. Это так?

Рандвер и не подумал оправдываться.

– Неужели ты, Нидуд, сам никогда не был молодым?

Нидуд прищурился.

– Я был молодым и не успел ещё этого позабыть, ипоэтому-то у меня нет для тебя ни слова упрека.

Рандвер сказал:

– Зато Бёдвильд, я вижу, думает иначе. Жаль, я этого незнал!

Нидуд ответил:

– Действительно, жаль. Мне странно было слушать её, ноона не хочет тебя видеть по крайней мере до весны.

Рандвер кивнул. До весны так до весны! Не такая уж долгаяотсрочка. А дома рабынь будет не меньше, вот только Бёдвильд не сможет отсюдаих пересчитать.

Уже садясь на коня, чтобы уехать, он сказал:

– Когда Бёдвильд станет моей женой, она пожалеет, чтонынче меня отослала.

Нидуд, вышедший его проводить, грозно нахмурился:

– Что ты сказал, повтори!

Рандвер весело рассмеялся.

– Я сказал, что люблю твою дочь. У меня её ждут нарядыи почёт, а она сама себя заставляет ждать. Я сватов пришлю весной, Нидудконунг.

Нидуд кивнул и ответил:

– А я между тем подумаю, какой выкуп с тебя взять. Ичто бы такое подарить вам на свадьбу!

…Далеко, далеко на севере, там, где малосведущие южанепомещают границу Страны Великанов, стоял высокий и длинный дом, почти точнотакой же, как тот, что принадлежал Нидуду, конунгу ньяров. Дом стоял наскалистом морском берегу, а внизу, у подножия исполинских утёсов, заметалоснегом корабельные сараи и в них – четыре острогрудых боевых корабля. Давным-давноне видели они солнечного света, и лишь разноцветные сполохи бороздили над нимичёрное небо, похожее на бездонную прорубь…

В этом доме Эйстейн скальд жил гостем у Торгрима конунга.

И не раз и не два обновилась в небесах сияющая луна, преждечем Эйстейн заговорил о заботе, приведшей его в ледяную страну; ибо не называютлюди приличным, если кто-то нетерпеливо заводит речи о деле, не обжившись какследует, не познакомившись поближе с гостеприимным хозяином!

Но вот однажды, когда сыновья Торгрима конунга убежали налыжах охотиться, а жена и обе невестки занялись домашними делами, Эйстейн решилнаконец, что время пришло.

Он сказал:

– Послушай меня, Торгрим конунг, повелитель снежныхравнин… поговорить с тобой хочу.

Конунг отозвался:

– Говори, если хочешь, Эйстейн скальд. Только, самвидишь, нету у меня нынче охоты ни к твоим песням, ни к сагам о давнихвременах.

Скальд сказал:

– Я слыхал от людей, будто ты, конунг, прошлой веснойпотерял младшего сына. И с тех-то пор, говорят, и огонь хуже горит в твоемочаге, и пиво не бродит в котлах, и у мяса не тот вкус…

– Истинно так, – отвечал конунг. – Зачемтрогаешь мою рану, скальд?

Эйстейн помолчал, потом вытащил из-за пазухи серебряныйбраслет и показал его конунгу.

– Не расскажет ли он тебе о чём-нибудь?

Торгрим долго разглядывал блестящую змейку…

Наконец сказал:

– Любой кузнец мог бы сделать подобное, не только мойсын.

Эйстейн спрятал браслет. Сходил туда, где лежала егопостель, и принёс Торгриму шахматы, вырезанные из морёного дуба и моржовогоклыка.

– Тогда, может, эти шахматы окажутся разговорчивее,конунг?

На сей раз Торгриму хватило одного-единственного взгляда:

– Где ты взял это, скальд?

Эйстейн ответил:

– Мне подарил их Нидуд, вождь племени ньяров. Я гостилу него на празднике Йоль, и он многим раздавал тогда такие подарки. А его дочьБёдвильд носила на руке кольцо, точь-в-точь как те, что я видел у жён твоихсыновей. А откуда попали к Нидуду все эти вещи, про то спрашивай его сам. Ясказал тебе всё, что знаю.

Долго не произносил ни слова безрадостный Торгрим конунг. Итолько к вечеру, когда погасли на юге бледные отсветы солнца, а сыновья,Слагфильд и Эгиль, возвратились с охоты, он вновь подозвал к себе Эйстейна. Онсказал: