Читать книгу "Зимний излом. Том 1. Из глубин - Вера Камша"

– Согласен на шадди, – во время разговоров с кардиналами лучше не пить, даже если кардинал кажется другом.

– Тогда садитесь. Я перенял у покойного Адриана обыкновение варить шадди собственноручно. Полагаю, эта маленькая причуда изрядно продлила Его Святейшеству жизнь.

Сильно сказано, и это только начало разговора, что же будет в конце?

– Я редко пью шадди. – Эпинэ уютно устроился в обитом кожей кресле, здесь уютным было все, от улыбки хозяина до медной, заполненной песком жаровни, у которой грелась трехцветная кошка. У эсператиста?!

– Такой шадди вы не пили никогда, – заверил кардинал, открывая массивный темный ларец, – я мелю зерна собственноручно. Вообще-то это следует делать непосредственно перед тем, как варить, но такую роскошь я позволить себе не могу. Вот и делаю запасы.

Робер кивнул, рассеянно наблюдая, как первый клирик Талигойи возится с коричневым порошком. Шадди пах остро и горько, это был чужой запах, и напоминал он о чужом. О гоганских куреньях, раскаленной сагранской пыли, оранжевых розах на террасах Равиата.

– Полагаю, вы хотите знать, как поживает герцог Алва? – равнодушным тоном осведомился Левий, засыпая шадди в похожую на песочные часы посудину.

– Хочу, – подтвердил Робер. Левий желает откровенности? Он ее получит. До определенного предела.

Кардинал открыл ларчик поменьше, в котором друг к другу лепились изящные коробочки и лежало несколько костяных лопаток.

– Этот набор специй для шадди я купил у морисских корсаров, за что меня, без сомнения, осудит конклав. Если узнает. Итак, наш неподражаемый узник... Я его навещаю дважды в неделю, хотя не думаю, что мои визиты доставляют ему удовольствие.

– А вам? – не выдержал Эпинэ.

– Трудно сказать, – кардинал взял на лопаточку несколько белых крупинок. – Рокэ Алва удивительно изящно умеет намекнуть, что не желает вас видеть, но мне он нравится. В наше время редко встретишь совершенство. Мои собратья во Истине полагают, что это от Леворукого, но я с ними не согласен. А вы?

– Я? – подобные вопросы всегда ставили Робера в тупик. – Алва – странный человек, но я ему обязан жизнью. Правда, не знаю, сколько раз. Мне не хотелось бы, чтоб с ним поступили недостойно.

– Вот как? – кардинал казался удивленным. – Я слышал про Сагранну, а разве было что-то еще?

– Как вы думаете, – задумчиво произнес Робер, – мог герцог Алва случайно задержаться у Ренквахи?

– А, – понял кардинал, – вот вы о чем. Пожалуй, я с вами соглашусь. Если б кэналлиец хотел уничтожить всех сторонников Окделла или захватить вожаков, он бы так и сделал. Передайте мне кувшин с водой. Некоторые заливают шадди кипятком, но это – кощунство.

Кувшин был большим, серебряным, с гравировкой – гривастый лев держал в высоко поднятой лапе казавшуюся мечом свечу.

– Память, – ответил на невысказанный вопрос Левий. – Так вот, света и воды у Алвы не меньше, чем у нас с вами, а гитару без струн он, представьте себе, не отдал. Приспособился пальцы на ладах разминать или что-то в этом роде. Я не музыкант, не знаю...

– Я тоже не музыкант, – хоть и схватился ночью за чужую лютню и чужую песню, – но я рад, что с Алвой обращаются хорошо.

Его Высокопреосвященство налил воды в серебряный мерник.

– Если вы не уснете еще несколько минут, то не уснете до полудня. Я вас предупреждаю.

– Это будет весьма кстати, – как же он устал, не за ночь, за осень, за проклятую, бесконечную кровавую осень. – Я собирался проехаться по улицам, мало ли что...

– Опасаетесь волнений? Еще рано. – Тоненькая струйка полилась в шадди, запах стал сильнее. – Я пережил «Хёгредскую заутреню». То, что фитиль тлеет, было ясно за пару недель. Между прочим, с вашей стороны неразумно так мало спать, тем более другие гости разъехались часа четыре назад.

– Пришлось задержаться, – ответ вышел неприлично коротким, и Робер торопливо пояснил: – Во время приема оскорбили кагетского посла, мы пытались найти того, кто это сделал.

– И не нашли, – кивнул Левий, отставляя мерник. – Что ж, расскажите, как оскорбили гордого казарона.

– Ему подменили верительные грамоты, – скрыть улыбку Иноходец не сумел, – в которых назвали «гайифской усладой». Вы слыхали про Сузу-Музу?

– Доводилось, – кардинал угнездил свою посудину в раскаленном песке. – А вспомнили ли вы, что доблестный Бурраз после вашей победы сменил казара? При Олларе он представлял сына Адгемара.

– Охотно верю, – от бессонных ночей и вправду тупеют, – но как это связано...

– Маршал, – вздохнул Его Высокопреосвященство, – прошу вас, не становитесь экстерриором, даже если Вускерда сбросят в Данар. Сколько времени займет путешествие из Олларии через Варасту, Сагранну и Западную Кагету к казарону Хаммаилу и обратно? Мог наш посол получить верительные грамоты ко дню коронации?

– Нет...

– Значит, их подделали, а кто подделал одну бумагу, подделает и другую, похожую на первую. Я бы спросил Бурраза-ло-Гаусхара о том, чьими услугами он воспользовался.

– Да, мы об этом не подумали. – Все лежит на поверхности, жаль только, что не просто смотреть, но и видеть дано не всем. – Благодарю Ваше Высокопреосвященство за совет.

– Не за что, – вежливо ответил клирик. – Признаться, у меня в последние дни было отвратительное настроение. Вы меня развлекли, так что я у вас в долгу, а надо сказать, я терпеть не могу быть кому-то обязанным. Поэтому я вас удивлю. Что вы скажете про посла Дриксен?

– Он заменил заболевшего дуайена. – Если тот, разумеется, заболел. – Его Величество был с ним весьма любезен и пожелал кесарю всяческих успехов.

– А что фок Глауберозе?

– Поблагодарил.

– Граф – отменный дипломат, вам следует брать с него пример, – посоветовал кардинал, прихватывая щипцами сосуд и шевеля им песок. – Да будет вам известно, вчера утром пришло известие из Метхенберг. Западный флот Готфрида разбит наголову, можно сказать, его вообще нет.

– Как? – не понял Иноходец. – При таком преимуществе?

– Святой Адриан не советовал принимать желаемое за действительное. – Чужой, навязчивый запах заполонил всю комнату, и лицо Левия стало еще более сосредоточенным. – Когда дриксенцы втянулись в бой с вышедшей навстречу эскадрой, в залив вошел Альмейда. Вижу, вы удивлены.

– Да, – хотя не так сильно, как могло бы быть.

– Один из дриксенских адмиралов, к слову сказать, ярый сторонник войны, счел уместным незамедлительно вернуться в Метхенберг. Если я не ошибаюсь, вам подобные люди попадались?

Тучи комаров над Ренквахой, липкая, жаркая духота и Кавендиш! Кавендиш, спасавший и спасший свою шкуру, а теперь восседающий за королевским столом.

– Да, – подтвердил Робер, – мне такие люди попадались.