Читать книгу ""Мертвая рука". Неизвестная история холодной войны и ее опасное наследие - Дэвид Хоффман"

«Мы были ошеломлены, — вспоминал Брейтвейт. — Нам ничего не оставалось, кроме как поблагодарить его».[804]

Двадцать девятого января состоялась встреча Ельцина с Бейкером, и госсекретарь был столь же поражён. Ельцин предложил ещё большее сокращение стратегических вооружений. «Я видел перед собой совсем другого Ельцина — вспоминал Бейкер. — Если прежде он часто выражался туманно и довольно поверхностно, то теперь говорил о сложных технических вопросах, и безо всяких бумажек». Ельцин признал, что программа биологического оружия действительно существовала, и пообещал ликвидировать её в течение месяца. Он повторил это обещание британскому премьеру Джону Мейджору в Лондоне 30 января и президенту Бушу в Кемп-Дэвиде 1 февраля. Отмечая день своего рождения в Кемп-Дэвиде, Ельцин сказал: «Теперь проведена новая черта, и перечёркнуто всё, что ассоциировалось с холодной войной». Ни Ельцин, ни Буш ничего не говорили о биологическом оружии публично, но историк Дмитрий Волкогонов, который тогда был советником Ельцина, довёл до сведения журналистов, что во время саммита в Кемп-Дэвиде они обсуждали эту тему. Она не попала в газеты, где доминировали новости о более серьёзном сокращении стратегических вооружений и о планах сотрудничества в других областях, всё же она упоминалась. По словам Волкогонова, Ельцин заверил, что «ряд центров и программ, связанных с этой задачей, уже закрыты», и пообещал, что с 1992 года «из бюджета не будут выделяться средства на эту программу».[805]

***

Сергей Попов, занимавшийся смелыми генетическими экспериментами в «Векторе» и Оболенске, чувствовал, что угодил в тупик. Его не интересовала продажа знаний. Он просто хотел справиться с трудностями. «Когда всё стало рушиться, — говорил он, — люди начали продавать всё, что было в лабораториях. В итоге наши лаборатории оказались практически пустыми. Всё, что у нас было — реагенты, оборудование, — было продано».

Его друг из Кембриджа Майкл Гейт прислал ему заявку на исследовательскую стипендию в Англии. Попов аккуратно заполнил бумаги. В резюме он указал, что в Оболенске, в числе прочего, он занимался «микробиологией патогенов», но иных подробностей приводить не стал. Он обозначил себя как «заведующего отделом», где выполнялись работы по «рекомбинантным белкам», и умолчал о том, что занимался генной инженерией микробов в военных целях. Попов беспокоился что если отправит заявку из Оболенска, то КГБ перехватит её, так что он поехал в Москву и послал её с главпочтамта. Письмо дошло до адресата, а затем Гейт сообщил новости: Попова ждёт грант Королевского общества.

На выезд из страны — даже временный — Попову нужно было разрешение КГБ. Он сказал директору института в Оболенске Уракову, что получил грант Королевского общества и едет в Англию, «чтобы установить контакты» для возможных коммерческих сделок. Попов знал, что Ураков хочет отправить своего сына за пределы страны. Когда Попов пообещал помочь с этим, директор не стал ему отказывать. Ураков обратился к главному офицеру КГБ в своей организации: «Можем мы его отпустить?»

Человек из КГБ кивнул. Попову выдали документы.[806]

***

Канатжан Алибеков решил уволиться из армии после поездки в США в декабре 1991 года. «Последней каплей», но его словам, стал десятистраничный «отчёт» о визите, подготовленным шефом «Биопрепарата» Калининым и приложенный к отчёту Алибекова. В документе Калинина была ложь: поездка якобы «подтвердила, что в Америке по-прежнему существует программа наступательных вооружений». Теперь Алибеков понимал, что генералы надеялись продолжить разработки, несмотря даже на распад СССР и открытие, что у США такой программы нет. 13 января 1992 года Алибеков передал Калинину рапорт об увольнении.

«Я жил в стране под названием Советский Союз, — вспоминал Алибеков сказанное им. — Я верно ей служил, но её больше нет. Так что я свободен». Калинин разозлился, они поссорились. Калинин обвинил Алибекова в предательстве, Алибеков вспоминал: он вышел из кабинета Калинина, в здании было тихо. Он отправился в отдел кадров, сдал свой пропуск и забрал вещи. Калинина он больше не видел.[807]

***

Ельцин рассказал Бушу правду о советской программе по разработке биологического оружия, но военные в Москве всю правду говорить не торопились. Вроде бы Ельцин, наконец, выложил всё начистоту; но на деле произошло нечто иное.

Ельцин вернулся на родину в феврале 1992 года и учредил правительственный комитет, чтобы проконтролировать ликвидацию химического и биологического оружия. При этом по непонятным причинам он поставил во главе комитета двух генералов, представителей «старой гвардии». Председателем стал Анатолий Кунцевич, генерал-лейтенант в отставке, который посвятил жизнь химическому оружию. Генерал Валентин Евстигнеев, начальник 13-го Главного управления министерства обороны, в ведении которого находилось биологическое оружие, был назначен заместителем председателя. Десять лет Кунцевич возглавлял полигон в Шиханах, где в 1987 году журналистам и международным экспертам показывали образцы химического оружия. Евстигнеев лично отвечал за программу по разработке биологического оружия, в ходе которой в орудие превращались патогены из лабораторий «Биопрепарата».

Ельцин назначил людей из прошлого ответственными за будущее. Он был революционером и популистом. Он любил эффектные выступления, но заниматься тяжёлой управленческой работой предоставлял другим. Принимая американского и британского послов 4 апреля 1992 года, он выглядел уверенным в себе и был откровенным. Вот что Брейтвейт записал во время встречи:

«Ельцин говорит, что он твёрдо намерен исполнить обещание данное премьер-министру в январе. Он уже отправил в отставку ответственного за программу генерала, планирует закрыть производства и испытательные полигоны и провести переподготовку учёных. Я замечаю, что донимал этим предыдущее правительство ещё два года назад, но ничего не произошло… Ельцин говорит с ухмылкой, что у него было множество проблем с генералами, но им против него трудно выстоять».[808]