Читать книгу "Хроники Известного космоса - Лэрри Нивен"

Мэтт прокричал единственное, что пришло ему в голову:

– Стой! Это я!

Охранник появился в тот же миг. Но он не стрелял… Он так и не выстрелил. Повернулся и ушел, угрюмо бормоча извинения. Мэтт так и не понял, за кого его приняли. Да и не важно: этот человек уже забыл о нем.

Мэтт решил последовать за ним, а не пробовать другой путь. Понадеялся, что охранник, увидев приближение двоих, одного проигнорирует, а другого узнает, и тогда он не будет стрелять, если даже готов ко всему.

Узкий коридор поворачивал влево. Пол и потолок были зелеными. Стена слева – белая, с неприятно яркими лампами; стена справа – черная, с прочным эластичным покрытием, явно предназначенным для пола. Все двери были люками, ведущими вниз, через пол, и вверх, через потолок. Большинство люков в полу были закрыты и заслонены мостками. На потолке же преобладали открытые люки, и к ним вели лестницы. Все лестницы и мостки были старыми и грубыми, на заклепках; их явно сделали уже в колонии.

Жутковато, что ни говори, когда все лежит на боку. Ходьба здесь – отрицание силы тяжести.

В одной из верхних комнат раздавались звуки, но они ничего не сказали Мэтту. Он не мог увидеть происходящее над ним, да и не пытался. Оставалось лишь ловить голос Кастро.

Если бы удалось разыскать шефа Реализации и подтащить к пульту управления реактором, Мэтт пригрозил бы взрывом «Планка». Кастро устоял перед угрозой физической расправы над ним, но как он среагирует на угрозу для Плато Альфа?

А Мэтт всего лишь хотел освободить одну пленницу.

…Вот голос Кастро. Идет не с потолка, а снизу, из-под закрытой двери. Мэтт перегнулся через перила и попробовал ручку. Заперто.

Постучать? Но сейчас вся Реализация на нервах, охранники готовы стрелять на малейший шум. Если Мэтт угодит под выстрел, он лишится сознания и полетит вниз.

Ключ не украсть; его даже не найти. И нельзя здесь оставаться. Как жаль, что рядом нет Лейни…

Голос. Полли вздрогнула, прислушиваясь – и даже не ощутила своего шевеления. Да и было ли оно?

Голос. Какой-то неопределимый промежуток времени она прожила вообще без ощущений. В сознании возникали картины, и можно было играть в умственные игры. Кто-то из друзей выпустил в нее щепотку милосердных иголок – Полли хорошо помнила боль. Но теперь она проснулась. Умственные игры не помогли – ей не удавалось сосредоточиться. Она сомневалась в правдивости всплывающих из глубины памяти картин. Таяли лица друзей. Она цеплялась за образ Джея Худа: запоминающееся умное лицо с резкими чертами. Джей. Два года они с Полли были не просто друзьями. А в последние часы она успела отчаянно полюбить Джея, ведь только его образ теперь легко являлся ей, если не считать другого лица, широкого и невыразительного, со снежно-белыми усами, – ненавистного лица врага. Полли попыталась сделать образ Джея еще четче, придать ему осязаемость, выражение, смысл. Он расплывался; она силилась удержать; он расплывался еще больше…

Голос. Она вся обратилась в слух.

– Полли, – сказал он, – ты должна мне доверять.

Она хотела ответить, выразить свою благодарность, попросить обладателя голоса, чтобы он продолжал разговор, взмолиться, чтобы отпустил ее. Но не могла говорить.

– Я бы рад освободить тебя, вернуть в мир красок, прикосновений и запахов, – сказал голос и добавил с мягкостью, сочувствием и сожалением: – Но пока я не могу этого сделать. Есть люди, которые вынуждают меня держать тебя здесь.

Голос перестал быть ничейным, бесплотным. Полли поняла, кому он принадлежит.

– Гарри Кейн и Джейхок Худ. Это они не дают освободить тебя…

Голос Кастро. Захотелось кричать…

– …потому что ты провалила задание. Ты должна была добыть исчерпывающую информацию о рамроботе номер сто сорок три, но не справилась.

«Ложь! Ложь! Я справилась!»

Она хотела прокричать правду, всю правду. Но ведь именно этого Кастро и добивается! А она так долго не говорила!..

– Ты пытаешься мне что-то сказать? Возможно, я смогу уговорить Гарри и Джейхока, чтобы разрешили освободить твой рот. Ты ведь не против?

«Я буду просто в восторге, – подумала Полли. – Я расскажу всем тайну твоего происхождения».

Удивительно, что еще осталась способность соображать. Сон – вот что помогло. Сколько она здесь? Не годы, даже не дни; она бы чувствовала жажду. Если только ей не вливали воду внутривенно. Какое-то время она проспала, это ясно. Кастро не знал о милосердных пулях. Он пришел на несколько часов позже.

Где же голос?

Тишина. Полли ощущала слабую пульсацию сонной артерии; но едва ухватилась за этот стук, исчез и он.

Где Кастро? Оставил ее тут гнить?

«Говори! Говори со мной!»

«Планк» был велик, но его жилые помещения занимали менее трети объема: три кольца герметичных отсеков между грузовыми трюмами вверху и водяными топливными резервуарами и ядерными посадочными двигателями внизу. Для основания самодостаточной колонии требовалось много груза. И уйма топлива для приземления «Планка»: жесткая посадка на управляемой водородной бомбе – это куда хуже, чем падение паяльной лампы на пуховую перину.

Жилые отсеки не занимали много места. Но и тесными они не были, поскольку помещения в кормовой стороне коридора рассчитывались на комфортное проживание лишь трех растущих семей.

Вот почему допросная Хесуса Пьетро когда-то была гостиной – с диванами, карточным столом, кофейным столиком, экраном ридера, подсоединенного к корабельной библиотеке, и маленьким холодильником. Столы и другие предметы мебели исчезли, давным-давно отрезанные горелками от внешней стены. Для космического корабля, где лишнего места не бывает, это была большая комната – просто роскошная. Да и как иначе? Ведь ее жильцы не могли выйти на улицу и подышать свежим воздухом.

Теперь, опрокинутая, комната была просто высокой. На половине высоты стен располагались двери, которые вели в другие части квартиры. Дверь в коридор превратилась в люк, а дверь прямо под ней – в шкаф для хранения скафандров на случай аварии – теперь была досягаема только с лестницы. На полумесяце пола внизу стоял большой тяжелый ящик, два охранника сидели в креслах, еще одно кресло пустовало, а Хесус Пьетро Кастро закрывал мягкий раструб переговорной трубки на одном из углов ящика.

– Дадим ей минут десять, чтобы все обдумала, – сказал он, после чего посмотрел на свои часы, засек время.

Зазвонил его ручной телефон.

– Я в виварии, – доложил майор Йенсен. – Все верно, девушка – колонистка, одета в краденую экипажную одежду. Где взяла ее, мы пока не знаем. Сомневаюсь, что ответ нам понравится. Пришлось накачать ее антидотом: она умирала от передозировки.

– И нет оснований считать, что с ней был кто-то еще?

– Я бы этого не утверждал, сэр. Есть два обстоятельства. Во-первых, провода, идущие к ее койке, были оборваны. Ее шлем не работал. Она не могла отключиться самостоятельно. Или могла? Если могла, это объясняет, как днем одному из арестантов удалось проснуться.