Читать книгу "Ничья земля. Книга 2 - Ян Валетов"

Изнывающая от жары публика, еще минуту назад фланировавшая по Набережной неспешно и степенно, метнулась в стороны от новой опасности, словно ночные тараканы от включенного света.

Когда одна из сторон начинает применять автоматическое оружие при скоплении народа, сомневаться в серьезности полученного ею приказа моветон. Происходящее означало, что отдан приказ стрелять на поражение. Скорее всего, у тех, кто послал за Плотниковой команду захвата, не было сомнений, как надо решать ситуацию в случае появления Сергеева. Он нужен был либо покорным, либо мертвым.

Уводя джип от следующей автоматной очереди, Умка заскакал козлом по клумбам, выскочил на Приречную, где едва не столкнулся в лобовую с малышом «пежо», и, практически став на два колеса, направил машину влево, к проспекту.

Пули не повредили двигатель, восемь цилиндров с ревом метнули двухтонное авто от перекрестка к перекрестку. Преследователи только выруливали из пешеходной зоны, когда Сергеев, так и не выключив «мигалки», вклинился в несущийся по многополосной магистрали поток.

Ехать в город было бы безумием. Михаил, только что проделавший путь на Оболонь, знал, что встрянет в пробку через несколько кварталов и станет легкой добычей для команды преследователей. Оставалось два варианта – либо гнать «лендкрузер» на Московский мост и пытаться оторваться от преследователей на Левобережье, либо вырулить в сторону Вышгорода, направляясь на север, к дамбе, где вероятность угодить в «тянучку» была минимальной.

Сергеев направил джип на север.

* * *

Городские развалины всегда представляют собой грустное зрелище. Развалины некогда величественного города – вдвойне. Несмотря на то, что многие районы на Правобережье не пострадали в день Потопа, сейчас, побитые стрельбой и безлюдьем, они выглядели ничуть не привлекательнее, чем уничтоженное волной Левобережье. Просто Левый берег выглядел, как давно истлевший труп, а правый, как все еще гниющий.

После катастрофы Днепр стал намного ýже и граниты набережных более не подпирали его бока. Кое-где эти граниты все еще можно было рассмотреть под слоями окаменевшего речного ила, излучавшего тяжелые частицы по сей день.

Вниз, с холмов Правобережья, спускаться к реке не рекомендовалось. Это знали и местные бандиты, и иногда прочесывающие развалины ООНовцы и российские группы зачистки, которые шерстили киевские улицы по распоряжению Управления по функционированию газо– и нефтепроводов. Другие российские подразделения сюда не совались, предпочитая оставаться за северными границами Зоны и лупить по опасным территориям из установок залпового огня, не рискуя людьми и техникой.

В крайнем случае над развалинами проносились боевые вертолеты или звено штурмовиков, и тогда горела земля, обугливались и плавились камни. Но случалось, что из развалин навстречу стремительной «сушке» молнией взлетала ракета ПЗРК или бил в упор по зависшему над точкой «чопперу» незаменимый друг партизан РПГ-7.

Среди членов местных бандформирований часто встречались люди военных профессий, умеющие и засаду организовать, и охранение развернуть – в общем, разные были люди. Над развалинами пилоты предпочитали не летать, и упрекнуть их в трусости ни у кого язык не поворачивался. Степень риска понимал любой, даже самый тупой командир и пилотов зря на город не гонял. И те, кто бродил по мертвым кварталам, знал, что вероятность получить пулю в голову от снайпера из стана конкурентов в тысячи раз выше, чем нарваться на звено боевых вертолетов.

Поэтому гурт из отряда атамана с классической кличкой Бурнаш передвигался по бывшему бульвару Леси Украинки, достаточно свободно, к стенам не прижимаясь. Под стенами банда конкурентов уже несколько раз ставила противопехотные мины, а кормить раненых у Бурнаша было не принято.

Атаман Бурнаш – бывший школьный учитель из Запорожья, человек образованный, прошедший перед учебой в вузе Афганскую войну, наделенный жестокостью и проницательностью в нужной пропорции, вдобавок ко всему обладал потрясающей интуицией, благодаря которой выживал в Зоне уже который год.

Жаль, оценить изящество принятого псевдонима, помимо самого Бурнаша, названного при рождении Василием Панасенко, могли лишь двое-трое из банды числом в семьдесят пять сабель. Остальные – возрастом не вышли и «Приключений неуловимых» просто не видели.

Сам атаман редко позволял себе отлучаться с базы, оборудованной в полуразрушенном здании – некогда бывшем Управлении железных дорог. И сегодня в его планы не входили какие-либо перемещения по Киеву, губернатором которого он объявил себя полгода назад. Объявить себя Бурнаш мог и президентом, и премьер-министром – все заявления никаких экономических последствий не имели, но недругов-соперников злили страшно. Свойство такое, что ли, было у матери городов русских – вызывать к жизни властные амбиции у самого разношерстного люда, болтающегося по Зоне совместного влияния? Заявивший о своем протекторате над бывшей столицей, моментально становился всеобщим врагом, и отправить такого вот «царя горы» в небытие становилось первостепенным делом для всех настоящих врагов и бывших друзей.

Разведка атамана донесла, что соседи по району – отряд Настоящих Людей, как гордо называл свою банду бывший вертухай из Воронежа по кличке Прапор, убивший в пьяной драке офицера и сбежавший в Зону от расстрельной статьи, раздобыл миномет с несколькими ящиками мин и вечерком собирался поставить точку в многолетнем споре о лидерстве.

Бурнаш же решил возглавить карательную экспедицию против наглеца, не от лишней смелости, таковой не имелось, а потому, что получил информацию о том, что минометным обстрелом собирается руководить не кто иной, как его заклятый враг, предводитель Настоящих Людей – Прапор. Бойцов своих Бурнаш рассредоточил, расставил на точках вокруг места предполагаемой засады, а сам решил осчастливить своим руководством группу, которая должна была дать первый залп в спину минометчикам. По расчетам Бурнаша, именно там, в тылу врага, и было самое безопасное место в этой операции.

До начала зачистки оставалось минимум пять часов, гурт из десяти человек продвигался по разминированному коридору посреди бульвара и никаких подвохов не ожидал. Над Киевом висело низкое, как мокрый подвальный потолок, серое небо. Вчерашнее потепление превратило снег в хлюпающую кашу, но к ночи все обещало замерзнуть в камень.

Три боевых вертолета в полярной раскраске неизвестной ему конструкции, оснащенные глушителями турбин высокой эффективности, вынырнули из облаков в четырехстах метрах впереди. Возглавлявший отряд гуртовой Сергей успел обернуться, и в тот момент, когда шедший третьим Бурнаш увидел, как он начал раскрывать рот, снаряд из 20-миллиметровой автоматической пушки распылил грудную клетку гуртового на молекулы. Голова Сергея, одетая в трофейный спецназовский шлем, взлетела в воздух свечкой, как футбольный мяч. Снаряд и осколки костей пронзили жилет и тело идущего вторым снайпера по кличке Глазастый, убив его наповал, а Бурнаша контузило кусками винтовки убитого и еще добавило фрагментами тела – кисть бывшего снайпера, украшенная широким браслетом из червонного золота, выбила атаману верхние зубы с легкостью профессионального вышибалы.