Читать книгу "Высадка в Нормандии - Энтони Бивор"

До того времени нападения на немецких солдат и офицеров в Париже происходили редко, но абвер предупредил, что с подходом союзников неизбежно восстание. 14 августа, за день до того, как немцы были окружены под Фалезом, генерал-фельдмаршал фон Клюге созвал офицеров люфтваффе, кригсмарине и вермахта на совещание в Сен-Жермен-ан-Ле. Обсуждались вопросы обороны Парижа. На следующий день Хольтиц, рассчитывая запугать Сопротивление, провел в городе военный парад, в котором участвовали даже 17 «Пантер». Теоретически в его распоряжении было около 25 000 солдат, но вскоре после этого у него забрали многие пехотные части и почти все танки для усиления войск, ожидавших удара Паттона.

По словам Хольтица, ему оставили полк сил безопасности, набранный из пожилых бюргеров, 4 танка, 2 роты мотоциклистов, несколько подразделений ПВО и батальон с 17 старыми французскими бронемашинами. Каким бы ни было реальное количество немецких войск в городе, их качество явно оставляло желать лучшего. В их состав входил «батальон переводчиков», который по вполне понятным причинам «не демонстрировал высокого боевого духа», и еще одна часть из «полубольных, которые годились разве что для канцелярской работы». Среди них были и присланные в Париж штатские, которых мобилизовали в армию в самый последний момент.

Внешнее кольцо обороны, усиленное зенитными батареями люфтваффе, позже было передано под командование генерал-майора Губертуса фон Аулока, брата коменданта Сен-Мало. Аулок, человек жесткий, считал, что «капитуляция означает предательство». Хольтиц, однако, думал, что единственное, что в его силах, – это удержать западные и южные пригороды Парижа для отступления немецких солдат, оставшихся к западу от Сены. Генерал-лейтенант Байерляйн, командир Учебной танковой дивизии, встретил начальника гарнизона в штатском на Елисейских Полях. Хольтиц немедленно пожаловался ему, что сил для обороны Парижа у него явно недостаточно.

В течение недели восстание, о котором Хольтица предупреждали, начало постепенно приобретать четкие очертания. Полковник Роль-Танги, коммунист, возглавлявший ВФВ в районе Парижа и в Иль-де-Франс, к тому моменту уже отдал приказ резать провода, ведущие к немецким штабам в столице.

12 августа забастовали рабочие-железнодорожники. Через три дня парижские полицейские, число которых составляло 15 000 человек и которых немцы попытались разоружить, отказались надевать форму. В день высадки в Южной Франции газета коммунистической партии «Юманите» призвала к всенародному восстанию. На следующий день, 16 августа, из Лондона прибыл Жак Шабан-Дельмас, главный военный делегат голлистов во Франции. Он ездил в Англию предупредить генерала Кенига о неизбежности восстания. Кениг приказал ему вернуться во Францию и любой ценой не допустить восстания: союзники не хотели брать Париж до начала сентября. Той ночью полковник Роль-Танги распространил инструкцию о том, как правильно уничтожать танки бутылками с зажигательной смесью, следуя «блестящему примеру динамитерос из испанской республиканской армии»[273].

17 августа Национальный совет Сопротивления и его военное крыло провели заседание, на котором обсуждался призыв к оружию. Возглавляемые Роль-Танги коммунисты требовали начать восстание немедленно, даже притом что у бойцов Сопротивления в Париже было лишь чуть больше 400 единиц оружия. Англичане сбросили французскому Сопротивлению на парашютах около 80 000 автоматов, но в Париж попало лишь около 100 из них. Голлисты были в трудном положении. Несмотря на инструкции Кенига, они понимали, что в случае отказа коммунисты возьмут в свои руки и инициативу, и, вероятно, власть в столице.

В тот день, получивший впоследствии название la grande fuite des Fritz («великое бегство фрицев»), у французов появилось больше надежд на успех. Бродивший по улицам столицы писатель Жан Гальтье-Буасьер весело наблюдал, как уезжают из города немецкие высшие офицеры и чиновники. Фельджандармерия регулировала движение, насадив на палки свои бляхи. «По улице Лафайет, – писал он, – проносились сверкающие авто. Они уносили из роскошных отелей на площади Этуаль багровых генералов в сопровождении элегантных блондинок, выглядевших так, словно они ехали на модный курорт». Но даже в последнюю минуту перед бегством немцы не могли не пограбить. На грузовики вермахта грузили содержимое винных погребов, ковры, мебель времен Людовика XVI, велосипеды и произведения искусства. Парижане, старавшиеся последние четыре года не замечать немецких оккупантов, теперь открыто над ними насмехались. Сильвия Бич, основательница книжного магазина «Шекспир и компания», описывала, как толпа парижан стала махать им туалетными ершиками, но издерганные и озлобленные немецкие солдаты в ответ открыли огонь.

На следующий день, 18 августа, на стенах появились плакаты компартии, призывавшие парижан к восстанию. Ранним утром 19 августа 3000 вооруженных пистолетами полицейских в штатском захватили полицейскую префектуру. Под звуки «Марсельезы» над зданием взвился трехцветный французский флаг. Шарль Люизе, которого де Голль назначил новым главой парижской полиции, пробрался в здание на острове Сите. Его предшественника вишиста Амеде Бюсьера посадили под домашний арест.

Немцы и понятия не имели о том, что происходит в префектуре полиции. «Обманчивое спокойствие царило в залитом ярким августовским солнцем городе», – писал позднее лейтенант фон Арним. Дав ему для охраны двух унтер-офицеров, Хольтиц приказал Арниму проехать по городу в открытом «Фольксвагене-82» и выяснить обстановку. Улицы были почти безлюдны. Они проехали вдоль северной набережной Сены, мимо Дворца правосудия, где было «тихо, как в склепе». У полицейской префектуры тоже ничего подозрительного они не заметили. Но на левом берегу, на площади Сен-Мишель, немцы неожиданно попали под обстрел. Сидевший рядом с Арнимом унтер вскрикнул: пуля попала ему в руку. Они выхватили пистолеты и стали палить наугад. Пуля пробила одно из передних колес. Арним хлопнул водителя по спине и крикнул: «Гони! Гони!» На их счастье, огонь вели только из одного здания и они смогли добраться до фельдкомендатуры. Но раненный в руку унтер-офицер получил еще одну пулю – в грудь – и умер в тот же день.

Хольтиц, узнавший наконец о событиях в полицейской префектуре, послал туда грузовики с пехотой и два танка, чтобы заставить полицейских сдаться. Но у «Пантер» были только бронебойные снаряды, которые пробивали здание насквозь, не нанося больших потерь тем, кто был внутри. Не добившись своего, немецкий отряд отступил. Это вызвало взрыв ликования и породило опасный оптимизм. Во исполнение приказа Роль-Танги «сеять в рядах врага ощущение постоянной опасности и всячески мешать его передвижениям» были совершены нападения на многие одиночные автомашины, но к вечеру у парижского Сопротивления стали подходить к концу боеприпасы[274].