Читать книгу "Черепаший вальс - Катрин Панколь"

Она, однако, ослушалась его в одном: выплеснула свое счастье на бумагу, спрятала несколько листочков за каминной доской. Она рассказала все. В подробностях. Вновь переживая весь страх и все наслаждение. Я хочу описать эту любовь, такую прекрасную, такую чистую, чтобы потом вновь и вновь перечитывать свой рассказ и плакать от радости.

За восемь дней я прошла больший путь, чем за все прошедшие сорок семь лет жизни.

Я стала в точности такой, как он хотел.

Наконец я счастлива, думала она перед сном. Наконец я счастлива!

Ей больше не хотелось пить, она готова была отказаться от снотворного. Она не скучала по сыну. Он принадлежал другому миру. Миру, который она покинула.

И вот настал вечер, когда он пришел взять ее в жены.

Она ждала его, босая, в платье цвета слоновой кости, с распущенными волосами. Он попросил ее ждать, стоя в прихожей — как юная новобрачная, что готовится вступить в церковный придел. Она была готова.

В этот вечер Ролан Бофрето был в бешенстве. Он грыз мундштук трубки, сплевывал желтую слюну и бранил этот дерьмовый мир, который уже не справляется с собственным дерьмом, и все просто тонут в своем дерьме!

Ему донесли о компании рейверов, которые искали поле, чтобы устроить «праздник мечты». В гробу я видал этих наркоманов с их мечтами. Все поле мне загадят к чертям собачьим. Говорят, они проводят разведку по ночам. Ну ладно, дегенераты, я вам покажу! Быстренько окажутся на мушке моего карабина и получат хорошую порцию дроби в задницу, побегут как подмазанные, засранцы, быстрее собственного визга.

Эти поля, леса, перелески — он знал их как свои пять пальцев. Он знал, где лазят те, кто ворует ландыши, где тайно собирают грибы, где — каштаны, где втихую охотятся на зайцев. Мерзкие воры забирают все, чем он живет и кормится. Он не допустит, чтобы его землю разоряли еще и шумные придурки и наркоманы!

Он тихо пробирался через заросли вокруг поля. Какое оно красивое, его поле! Красивое и к тому же удачно расположено. Так сразу ни за что не найдешь! Круглый год он холил его и лелеял, один за другим убирал камни, боронил и вскапывал, рассыпал удобрения…

Он сидел в укрытии, выслеживая любителей «зажигать», как они сами говорят по телевизору, и тут услышал шум машины, потом другой: два автомобиля подъехали прямо к нему. Ну наконец-то я посмотрю, на что похожи эти рейверы! Просто полюбуюсь, прежде чем засандалить им дробью по яйцам — если у них, конечно, есть яйца.

Первая машина остановилась прямо перед его носом. Он спрятался за дерево, чтобы его не увидели. Был конец августа, ночь стояла светлая-светлая, луна сияла, полная и круглая, прелесть, а не луна, ну чисто городской фонарь. Ему все нравилось на своем поле, даже луна, которая его освещала. Вторая машина припарковалась напротив первой, метрах в десяти.

Из первой вышел высокий человек в белом плаще. Из второй — какой-то тощий тип, почти скелет. Мужчины посовещались, сблизив головы, прямо как Ролан с Раймоном в кафе перед тем, как сделать ставки на новый заезд, а потом скелетообразный пошел к своей машине, зажег фары и включил музыку. Невероятно красивую музыку. Не ту, что передают по телику, когда рассказывают о рейве. Музыку нежную, мелодичную, певучую, а потом женский голос, прекрасный, как полная луна, взвился над лесом, облагораживая травы, и мох, и барсучьи норы, и каждое дерево, и столетние дубы, и осины, и тополя, которые отец его посадил перед смертью, а он хранил и ревниво берег все эти годы.

Человек в белом плаще тоже зажег фары, все залил яркий свет. Пылинки дрожали в лучах фар, словно танцевали под музыку, взметающуюся ввысь, как пламя. Красота, да и только. Белый плащ вывел из своей машины красивую женщину с длинными черными волосами, одетую в белое платье, босую. Да, мне б такую в мою холостяцкую постель. Явно не светит. Она шла легко и грациозно, словно не касалась земли, словно колючки не ранили ей ноги. Волшебно красивая пара, ничего не скажешь. И уж точно совсем не похожи на торчков. Не молодые, не старые. Где-то в районе сорока. Элегантные, стройные… Горделивая стать выдавала в них людей с деньгами, привыкших к поклонению толпы, сторонящихся простого народа. А музыка! Что за музыка… Какие каааа, стааааа, диииии и ваааааа, летящие в ночь, как песнь славы его лесу. Он никогда в жизни не слыхал такой прекрасной музыки!

Ролан Бофрето опустил карабин. Достал блокнот и, пока еще светло, поспешил пометить карандашиком номера и марки машин, подумав при этом, что это могут быть организаторы, которые выехали на разведку. Не рейверы, те слишком ленивые для таких дел, но продюсеры… потому что не надо мне сказки рассказывать, я знаю, кто греет руки на этих рейвах. Это тоже своего рода бизнес! Нам, крестьянам, с него не перепадает ни копейки, а кто-то загребает кучу денег!

Он спрятал блокнот, достал бинокль и навел его на женщину. Она была красива. Невероятно красива! И какая стать… Скоро совсем стемнеет, ничего не разглядишь. Но пока у них были включены фары, он вполне отчетливо видел, что там происходит. Нет, невозможно, это никакие не рейверы. Даже не их рейверские начальники! Но тогда что им здесь надо?

Человек в белом плаще представил скелетообразного красивой элегантной даме, она слегка кивнула. Очень сдержанно. Как будто она у себя в гостиной и ей представляют почетного гостя. Потом скелетообразный пошел к машине и немного убавил громкость. Красивая пара стояла, обнявшись, посреди поляны. Стройные, прекрасные, романтичные. Белый плащ нежно обнял женщину. Поза была удивительно невинной. Скелетообразный вернулся, встал между ними, соединил их руки, как священник, начинающий мессу, сказал несколько слов женщине, которая в ответ опустила голову и произнесла какие-то слова, но Ролан Бофрето их не расслышал. Потом скелетообразный повернулся к белому плащу и тоже у него что-то спросил, и тот громко и отчетливо ответил: «Да, хочу». Тогда скелетообразный взял руку мужчины и руку женщины, соединил их и объявил так громко, словно хотел сообщить эту новость всем зверям в округе и пригласить их стать свидетелями этого таинства: «Соединяю вас священными узами брака и объявляю мужем и женой».

Вот оно что! Романтическая ночная свадьба на его поле! Ну и ну! Он удостоился немалой чести: эти красивые господа и прекрасная дама выбрали для свадьбы его поле. Он хотел было выскочить из зарослей и зааплодировать, но не решился прервать церемонию. Они пока не обменялись кольцами.

Однако обмена кольцами не последовало.

Белый плащ обхватил женщину, легкую, с распущенными по плечам волосами, и они принялись кружиться, кружиться по поляне. Они вальсировали при свете полной луны, которая улыбалась им, как обычно улыбается полная луна. Это было так красиво, так волнующе! Они танцевали при свете фар, женщина прильнула к мужчине, мужчина заботливо и целомудренно обнимал ее за талию, держа ее на небольшом расстоянии, как положено по этикету вальса, Ролан видел такое на Рождество по телевизору. Скелетообразный сделал музыку погромче, даже чересчур громко, пожалуй, и ждал, опершись на капот, не сводя глаз с танцующих.

Пара танцевала медленно, очень медленно, и Ролан Бофрето подумал, что никогда не видал ничего прекраснее. Женщина улыбалась, опустив глаза, переставляя босые ноги в траве, а мужчина поддерживал ее спокойно и властно, с какой-то старорежимной грацией…