Читать книгу "Башня шутов - Анджей Сапковский"

Горн какое-то время молчал, не меняя позы и не вынимаясплетенных рук из-под головы. Наконец сказал:

– Я уже говорил, что не удивился, увидев тебя здесь.Совершенно очевидно, ты пренебрег предостережениями и советами каноника Беесса,не послушался моих, а такое должно было для тебя скверно окончиться, чудо, чтоты еще жив. Но уже сидишь, парень. Если ты до сих пор не сообразил, тосообрази: ты сидишь в Башне шутов. И требуешь от меня ответа на вопросы,домогаешься объяснений. Желаешь знать. А что, позволено будет спросить, тынамерен делать с тем, что узнаешь? На что рассчитываешь? Что тебя выпустятотсюда для того, дабы торжественно отметить годовщину отыскания реликвийсвятого Смарагда? Что тебя освободит чье-то обретенное в результате покаяниядобродейство? Так вот, нет, Рейневан из Белявы. Тебя ждет инквизитор иследствие. А ты знаешь, что такое strappado? Как ты думаешь, сколь долго тывыдержишь, когда тебя подтянут за вывернутые за спину руки, предварительноподвесив к ногам сорокафунтовый груз? А под мышки подставив факел. Сколько, потвоему мнению, понадобится времени, чтобы ты запел? Я тебе скажу: прежде, чемты проговоришь «Veni Sancte Spiritus».[433]

– Почему убили Петерлина? Кто его убил?

– А ты упрям, парень, словно баран. Ты так и не понялменя? Ничего я тебе не скажу, ничего такого, что ты мог бы выболтать на пытках.Игра идет по-крупному, а ставка очень высока.

– Какая игра? – разорался Рейневан. – Какаяставка? Знаешь, где у меня ваши игры? Твои секреты уже давно перестали бытьсекретами. Дело, которому ты служишь, тоже перестало быть секретом. Ты думаешь,я не могу сложить два и два? Так знай же, я плевал на это. В аду у меня всеваши заговоры и религиозные споры. Слышишь, Горн? Я не требую, чтобы ты выдалсообщников, новые тайники, в которых вы прячете Иоханнеса Виклифа Англичанина, doctorevangelicus super omnes evangelists. Но я должен, черт побери, знать, почему,как и от чьей руки погиб мой брат. И ты мне это скажешь. Даже если мне придетсяэто из тебя выдавить!

– Ого! Гляньте-ка на петушка!

– Вставай! Сейчас получишь по морде.

Горн поднялся. Быстрым, проворным рысьим движением.

– Спокойно, – прошипел он. – Спокойно, юныйгосподин фон Беляу. Без нервов. Горячность вредит красоте. Ты готовиспаршивиться? И потерять известный уже во всей Силезии успех у замужних дам?

Откинувшись назад, Рейневан крепко двинул его под коленоударом, которому научился у Шарлея. Застигнутый врасплох Горн упал на колени,но дальше Шарлеева тактика начала давать сбои. От удара, который должен был бысломать Горну нос, тот ушел почти незаметным, но быстрым движением. КулакРейневана лишь скользнул по его уху. Горн предплечьем отразил широкий идовольно неловкий хук, по-рысьи вскочил с колен, отпрыгнул.

– Ну, ну, – сверкнул он зубами. – Кто бы могподумать. Но если ты так этого хочешь, парень… Я к твоим услугам.

– Горн, – Шарлей, не поворачиваясь, хлебнойкоролевой съел хлебного коня Фомы Альфы, – мы в тюрьме, я знаю правила ине ввяжусь. Но клянусь, все, что ты с ним сделаешь, я сделаю с тобой вдвойне.Особенно включая вывихи и фрактуры.

Дело пошло быстро. Горн подпрыгнул, как истинная рысь, мягкои ловко, танцующе. Рейневан отклонился от первого удара, ответил, даже попав,но только один раз, остальные удары безрезультатно и бессильно скользнули позащитной стойке обеих рук. Горн ударил только два раза, очень быстро. Оба разаточно. Рейневан крепко ударился затылком о глинобитный пол.

– Как дети, – сказал, передвигая короля, ФомаАльфа. – Ну право, совсем как дети.

– Тура бьет пешку, – сказал Шарлей. – Шах имат.

Урбан Горн стоял над Рейневаном, потирая щеку и ухо.

– Я не хочу никогда больше возвращаться к этойтеме, – холодно сказал он. – Никогда. Но чтобы не получилось, что мынапрасно дали друг другу по мордам, удовлетворю твое любопытство хоть частичнои кое-что скажу. То, что касается твоего брата Петра. Ты хотел знать, кто егоубил. Так вот, я не знаю кто, но знаю – что. Более чем ясно, что Петра убилтвой роман с Аделью Стерча. Оказавшись поводом, поводом прекрасным, чуть ли неидеально маскирующим истинные причины. Ты не станешь отрицать, что уже и самдогадался об этом. Ты, вроде бы умеешь сложить два и два.

Рейневан стер кровь под носом. И не ответил. Облизнулраспухшую губу.

– Рейнмар, – добавил Горн. – Ты скверновыглядишь. Уж нет ли у тебя жара?

Какое-то время Рейневан дулся. На Горна – по известнойпричине, на Шарлея – потому что тот не вмешался и не поколотил Горна, наКоппирнига за то, что тот храпел, на Бонавентуру за то, что тот вонял, наЦиркулоса, на брата Транквилия, на Башню шутов и на весь мир. На Адель деСтерча, потому что та безобразно повела себя по отношению к нему. На КатажинуБиберштайн за то, что он безобразно повел себя по отношению к ней.

Вдобавок ко всему он чувствовал себя скверно. Простудился,его знобило, он плохо спал, а просыпался замерзший и весь в поту.

Его мучили сны, в которых все время и непрестанно ончувствовал запах Адели, ее пудры, ее румян, ее помады, ее хны – попеременно сзапахом Катажины, ее женственности, девичьего пота, мяты и аира в волосах.Пальцы и ладони помнили повторяющиеся в снах прикосновения и тоже сравнивали.Не переставая сравнивали…

Он просыпался, залитый потом. А наяву вспоминал и непереставал сравнивать.

Скверное настроение усиливали Шарлей и Горн, которые послеинцидента подружились, сблизились, по вкусу, видать, пришелся ловкач ловкачу, ипритерлись, видать, пройдоха к пройдохе. Посиживая «Под Омегой», ловкачи велидолгие беседы. А на некой проблеме, видимо, увязли, постоянно к нейвозвращались. Даже если начинали с совершенно иного, ну, хотя бы с перспективывыбраться из этой дыры.

– Кто знает, – тихо говорил Шарлей, задумчивообгрызая обломанный ноготь большого пальца. – Кто знает, Горн. Может, намповезет… У нас, видишь ли, есть некоторая надежда… Кое-кто за пределами этихстен.

– Это кто же? – быстро взглянул на негоГорн. – Если можно узнать.

– Узнать? А зачем? Ты знаешь, что такое strappado? Какдумаешь, долго ли выдержишь, когда тебя подвесят за…

– Ладно, ладно, успокойся. Интересно, случаем, вашанадежда не в любовнице Рейнмара, Адели де Стерча? Пользующейся сейчас, какболтает народ, большим успехом и влиянием среди силезских Пястов?