Читать книгу "Муж и жена - Уилки Коллинз"

Анна проснулась в незнакомой постели и в утреннем свете оглядела незнакомую комнату.

Всю ночь шел дождь, но под утро прекратился. В ясном осеннем небе хозяйничало солнце. Анна поднялась, открыла окно. Комнату наполнил утренний воздух — свежий, бодрящий, душистый. Вблизи и поодаль — весь открывшийся вид излучал праздную благость, покой. Она постояла у окна. Разум ее снова прояснился, к ней вернулась способность думать, чувствовать; и мужественно встретить еще один, последний вопрос, который обрушило на нее безжалостное утро: чем все это кончится?

Есть ли надежда? К примеру, на то, что она вызволит себя сама? Но как может себя вызволить из беды замужняя женщина? Сделать свои мучения достоянием гласности — если это мучения определенного рода — и тотчас остаться одной перед лицом общества. И больше ничего.

Есть ли надежда, что ее вызволят другие? Бланш может написать ей — даже приехать и повидаться, — если позволит муж; вот и все. Прощаясь, сэр Патрик сжал ей руку и велел положиться на него. Это самый стойкий, самый истинный ее друг. Но как он ей поможет? В рамках освященного законом брака муж волен посягать на жену, при одной только мысли об этом кровь ее стыла в жилах. Разве сэр Патрик сумеет защитить ее? Вздор, каким образом? Закон и общество вооружили ее мужа супружескими правами. Закон и общество, обратись она к ним за помощью, дадут один ответ: вы его жена.

На себя надеяться нечего; нечего надеяться и на друзей; ни на что на свете. Остается только ждать конца — с верой в милосердие господне; с верой в лучший мир.

Из своего дорожного чемодана она вытащила книжечку «Молитвы и размышления», порядком истершуюся от частого пользования, — когда-то книжечка принадлежала ее матери. Анна села у окна и предалась чтению. Изредка она в задумчивости поднимала голову. Сходство между положением ее матери и ее собственным теперь было полным. Обеим достались мужья, которые их ненавидели; мужья, чьи помыслы были устремлены к корыстным связям с другими женщинами; мужья, единственным желанием и целью которых было освободиться от своих жен. Какими разными путями пришли мать и дочь к одной и той же судьбе! Будет ли сходство полным до самого конца? Анне вспомнились последние минуты матери. «Суждено ли мне умереть, — подумала она, — в объятьях Бланш?»

Время бежало незаметно. Утренние звуки дома не затронули ее слуха. Впервые она очнулась и вынырнула в настоящее, когда из-за двери ее окликнул голос служанки.

— Госпожа, господин желает, чтобы вы спустились вниз.

Встрепенувшись, она поднялась и отложила книжечку.

— Это все? — спросила она, открыв дверь.

— Да, госпожа.

Она спустилась за девушкой по лестнице; в памяти возникли странные слова, с какими вечером к ней в присутствии слуг обратился Джеффри. Может, сейчас станет ясно, что стоит за этими словами? И сомнения перестанут терзать ее? «Каково бы ни было испытание, — подумала она про себя, — помоги мне, господи, снести его достойно, как бы снесла его моя мать».

Служанка открыла дверь в столовую. Стол был накрыт для завтрака. Джеффри стоял у окна. Эстер Детридж ждала распоряжений у двери. Он шагнул вперед — с галантной вежливостью, какой за ним прежде как будто не водилось, с застывшей на губах улыбкой — и протянул ей руку!

Входя в комнату, она была готова (как ей казалось) ко всему. Но такого она никак не ожидала. Она стояла, онемев от удивления, и смотрела на него.

Мельком глянув на Анну, когда та вошла, Эстер Детридж перевела взгляд на Джеффри — и с этой минуты следила за ним во все глаза, пока Анна оставалась в комнате.

Он нарушил молчание — и голос этот не был его голосом; в облике его сквозила сдержанность, какой она за ним раньше не замечала.

— Не угодно ли вам будет поздороваться с мужем, — спросил он, — если он протягивает вам руку?

Она машинально вложила свою руку в его. Вздрогнув, он тут же ее выпустил.

— Боже! Какая холодная! — воскликнул он. Его собственная рука пылала огнем и беспрерывно дрожала.

Он показал на стул в торце стола.

— Вы не приготовите чай? — спросил он.

Она опять же машинально шагнула к столу — и остановилась.

— Может быть, вы предпочитаете позавтракать в одиночестве, — спросил он.

— Если не возражаете, — едва слышно произнесла она.

— Минутку. Прежде чем вы уйдете, я хочу вам кое-что сказать.

Она молча ждала. Молчал и он, что-то прокручивая в памяти, — видно было, как он силится что-то вспомнить. Наконец он заговорил.

— Я провел в раздумьях целую ночь, — сказал он. — И за эту ночь стал другим человеком. Я прошу у вас прощения за сказанное вчера. Вчера я плохо соображал, что говорю. Нес полную чушь. Прошу вас, забудьте об этом и простите меня. Я хочу начать новую жизнь и загладить свою вину… загладить вину за мое поведение в прошлом. Я приложу все старания, чтобы стать вам хорошим мужем. В присутствии миссис Детридж я молю вас дать мне такую возможность. Я не хочу навязывать вам свою волю. Но мы ведь супруги — есть ли смысл сожалеть об этом? Оставайтесь здесь, как вы и сказали вчера, на ваших условиях. Я готов на все, чтобы между нами воцарилось согласие. Говорю в присутствии миссис Детридж: я готов на все, чтобы между нами воцарилось согласие. Не буду вас больше задерживать. Прошу вас, подумайте. Всего хорошего.

Эту необыкновенную речь он произнес, будто мальчишка-тугодум, затвердивший трудный урок, — глаза в пол, пальцы нервно застегивали и расстегивали пуговичку на жилете.

Анна вышла из комнаты. В коридоре она едва не лишилась чувств, пришлось опереться о стену. Его неестественная вежливость повергла ее в ужас; его вызубренное назубок раскаяние сковало ее душу зловещим холодом. Ее охватил непередаваемый страх: когда Джеффри метал громы и молнии, когда разражался площадной бранью, он не был ей так страшен.

Из комнаты вышла Эстер Детридж и прикрыла за собой дверь. Внимательно посмотрев на страдалицу, она что-то написала на своей дощечке и повернула ее к Анне. «Вы ему верите?» — вот были ее слова.

Оттолкнув от себя дощечку, Анна взбежала по ступеням. Заперла дверь на задвижку — и рухнула в кресло.

«Он что-то замышляет против меня, — сказала она себе. — Но что?»

К горлу подкатила тошнота, кажется, впервые в жизни она ощутила страх физически, и вопрос повис в воздухе. Сердце будто замерло, закружилась голова. Она подошла к открытому окну глотнуть свежего воздуха.

В тот же миг у калитки зазвенел колокольчик. Готовая подозревать всех и вся, она внезапно испугалась: нельзя, чтобы ее здесь видели! Она спряталась за занавеску и осторожно выглянула из-за нее.

Был впущен ливрейный слуга. В руке он держал письмо. Проходя мимо окна Анны, он сказал служанке:

— Меня послала леди Холчестер. Мне нужно срочно увидеть мистера Деламейна.

Они вошли в дом. Наступила пауза. Потом лакей лорда Холчестера появился снова, отворил калитку и ушел. Снова пауза. И вдруг в ее дверь постучали. Анна заколебалась. Стук повторился, из коридора послышалось невнятное бормотанье Эстер Детридж. Анна открыла дверь.