Читать книгу "Генрих VIII. Жизнь королевского двора - Элисон Уэйр"

одном из них, проникнутом щемящей тоской, он вспоминает годы, проведенные в Виндзоре с Ричмондом.

Леди Лайл, не добившаяся успеха в предыдущем году, по-прежнему отчаянно пыталась пристроить своих дочерей, Анну и Кэтрин Бассет, ко двору королевы. Для этого она все время посылала Джейн из Кале любимых куропаток королевы28. Как-то за обедом Джейн, с удовольствием расправляясь с одной из них, сказала Джону Хаси, человеку Лайлов, что готова сделать своей фрейлиной одну из дочерей леди Лайл, но для этого хочет увидеть обеих. Девушкам пришлось приехать из Кале и явиться ко двору одетыми соответствующим образом. Избраннице следовало быть «серьезной, печальной, умной и сдержанной, а главное, незаметной и послушной, подчиняться указаниям миледи Ратленд и леди Сассекс, служить Господу, быть добродетельной и воздержанной в речах»29.

Шестнадцатого сентября королева торжественно удалилась в свои покои в Хэмптон-корте. Чтобы минимизировать риск заражения чумой, Генрих со своим верховым двором перебрался в Эшер и стал ждать там новостей о родах30. Оттуда он послал распоряжение о том, чтобы будущему принцу в Виндзоре выделили одну из скамей, предназначенных для рыцарей Подвязки.

Семнадцатого сентября приехали дочери леди Лайл, и Джейн выбрала младшую, Анну Бассет, – «милое юное создание». Девушка училась во Франции, была хорошо воспитана, «прелестна, хорошо сложена и вела себя так достойно, что ее хвалили все, кто встречался с нею». Королева привела Анну к присяге на верность и приказала ее матери обеспечить дочь новой одеждой – никаких французских капоров или низких вырезов – и приставить к ней горничную. Впоследствии Анна стала хорошо известна при дворе, ее высоко ценил король, и она не утратила свою хорошую репутацию.

Роды королевы были долгими и трудными. Наконец 12 октября 1537 года, в два часа пополуночи, она произвела на свет долгожданного принца. Король плакал от счастья, в первый раз взяв на руки сына31, вся страна ликовала. Хью Латимер писал: «Мы все изголодались по принцу и так долго ждали его, что началось веселье, такое бурное, словно родился сам Иоанн Креститель». В соборе Святого Павла снова пропели «Te Deum», в Тауэре дали залп две тысячи пушек, церковные колокола звонили без умолку, на улицах жгли праздничные костры, в Лондоне горожанам раздавали бесплатное вино, по городу ходили процессии, устраивались гулянья и банкеты. Гонцы спешили во все края королевства с «самой радостной новостью, какая только приходила в Англию за многие годы»32. Появился наследник престола, положение династии Тюдоров упрочилось. Призрак гражданской войны, витавший над страной не одно десятилетие, ушел в небытие.

Принца должны были крестить в новой королевской церкви Хэмптон-корта. В 1535–1536 годах по желанию Генриха старую церковь Уолси превратили в роскошное здание в перпендикулярном стиле с элементами ренессансного. Великолепный дубовый потолок с веерными сводами покрыли резьбой Ричард Ридж и другой выдающийся мастер, Генри Коррен33; синий с золотом, он был украшен подвесками, трубящими путти и девизом короля «Dieu et mon Droit» на сводах. В церкви установили новые витражные окна, резные хоры и орган. Скамьи для короля и королевы находились на галерее над центральным нефом, с хрустальными окнами; туда попадали через две богато убранные «праздничные молельни» с позолоченными кессонными потолками34. По бокам от входа в церковь поместили гербы короля и королевы, которые находятся там и поныне.

Принца принесли туда вечером 15 октября. Величественное факельное шествие возглавляли рыцари, ашеры, сквайры и служители двора; за ними следовали епископы, аббаты и священники Королевской церкви, все члены Тайного совета, иностранные послы и многочисленные лорды, в том числе граф Уилтшир. Далее шел лорд Бошан с четырехлетней леди Елизаветой на руках, которая держала богато расшитую белую крестильную рубашку своего брата и крестильное масло. За ними шествовал маркиз Эксетер: он нес принца, лежавшего на подушке. Норфолк поддерживал голову малыша, Саффолк – его ноги. Все они шествовали под балдахином из золотой парчи, который держали четверо джентльменов Личных покоев. Длинный бархатный шлейф принца нес граф Арундел, за ним следовали Сибил Пенн, няня младенца, и принимавшая роды акушерка. Позади, в сопровождении множества дам, шла леди Мария, которой предстояло стать крестной матерью принца. На церемонии присутствовали четыреста человек – число гостей ограничили из-за вспышки чумы.

В полночь в королевской часовне архиепископ Кранмер окрестил принца в купели из золоченого серебра, стоявшей на помосте, покрытом златотканой парчой, и нарек его Эдуардом в честь святого Эдуарда Исповедника. Рядом соорудили небольшое помещение из ковров, где стояли чаша с ароматизированной водой и угольная жаровня, чтобы младенец не простудился, когда его разденут. Саффолк, Норфолк и Кранмер были крестными отцами. Герольдмейстер ордена Подвязки провозгласил: «Господь в своем всемогуществе и бесконечной милости да ниспошлет и дарует благую и долгую жизнь высочайшему, превосходному и благородному принцу Эдуарду, герцогу Корнуоллу и графу Честеру, дражайшему и безмерно любимому сыну нашего самого грозного и милостивого государя короля Генриха Восьмого!»

После финального «Te Deum» процессия под звуки труб выстроилась вновь, принца отнесли обратно в апартаменты королевы, где родители встретили сына и гостей. Королева, одетая в мантию из малинового бархата с горностаевой оторочкой, лежала на роскошном низком ложе, опираясь спиной на подушки из малинового дамаста и золотой парчи; король сидел рядом с ней. После того как Джейн благословила сына, король взял его на руки и, плача от радости, сделал то же самое – во имя Господа, Девы Марии и святого Георгия. Затем молодая герцогиня Саффолк отнесла младенца в детскую и были поданы угощения: гипокрас с вафлями для знати, хлеб и вино для остальных. Генрих раздал милостыню собравшимся у ворот дворца беднякам. Уже почти настало утро, когда гости, поцеловав руки королю и королеве, разошлись35.

Три дня спустя, 18 октября, Эдуарда объявили принцем Уэльским36, хотя официально ему этот титул так и не присвоили. Одновременно несколько лордов получили титулы. Дядя принца лорд Бошам, обеспечивший себе высокое положение и влияние, стал графом Хертфордом, сэр Уильям Фицуильям – графом Саутгемптоном. В 1536 году он сменил Ричмонда в должности лорда – верховного адмирала. На портрете работы Гольбейна (1542) сэр Уильям изображен с адмиральским жезлом в руках. Этот портрет висел в его доме, располагавшемся в Каудрее, рядом с Мидхерстом (Сассекс)37.

Король также посвятил в рыцари нескольких придворных, в том числе Томаса Сеймура, младшего брата Хертфорда, честолюбивого, но чрезмерно горячего молодого человека, который до тех пор находился на службе у сэра Фрэнсиса Брайана. Генрих ввел его в число служителей Личных покоев и посылал с дипломатическими поручениями. Сеймур был любвеобилен