Читать книгу "Сиротка. В ладонях судьбы - Мари-Бернадетт Дюпюи"

Встревоженный, Тошан беззвучно поднялся и оделся. Образ его сводной сестры, охваченной глубоким отчаянием, не давал ему покоя. На первом этаже отеля он никого не увидел, но дверь была приоткрыта. Городок казался пустынным, погруженным в тишину и покой, внушающие доверие. Быстрым шагом метис прошел по тротуару до соседнего бара. Недовольный официант сообщил ему, что кофе нет, есть только цикорий.

— Главное, чтобы горячий, — согласился Тошан, закуривая сигарету.

На стойке бара лежала газета. Чтобы успокоиться, Тошан принялся ее просматривать. В прессе давно не публиковалось никакой конкретной информации, поскольку правительство Виши и оккупанты тщательно отслеживали статьи, куда могла просочиться хоть капля правды. Эта жесткая цензура привела к возникновению подпольных типографий, распространявших листовки и газеты, чтобы держать французов в курсе истинного положения дел. Официальная пресса сообщала, в основном, о событиях в артистической жизни и происшествиях, порой поддерживая антисемитскую пропаганду.

Пока он читал газету, в баре появились посетители; гул разговоров нарастал. Тошан уже собрался свернуть газету, как вдруг его взгляд наткнулся на заголовок, выделенный жирным шрифтом: «Соловей в Опере».

Его сердце забилось сильнее. Он быстро пробежал глазами текст, напечатанный мелкими буквами, и решил, что стал жертвой галлюцинаций.

«Канадская певица Эрмина Дельбо пересекла Атлантический океан, чтобы очаровать парижскую публику в субботу вечером в опере “Фауст”, где она исполняла роль Маргариты. На памяти меломанов еще ни одно сопрано не вызывало такого восторга у зрителей, заполнивших до отказа зал Дворца Гарнье. Сочетая красоту с невероятным талантом, та, кого прозвали Снежным соловьем, покорила директора, месье Жака Руше, пожелавшего заключить с ней контракт…»

Тошан был не в состоянии дочитать до конца. У него перехватило дыхание, и он попытался собраться с мыслями. Эрмина была во Франции, в Париже… «Но почему? — не понимал он. — Что заставило ее приехать?»

Ему показалось, что он понял ответ, когда перед глазами возникло надменное лицо Дюплесси. В нем поднялась волна гнева. Он был уверен, что его жена находится в безопасном месте, со своими родителями, и ей ничто не угрожает. «Нет, это невозможно. Эрмина не могла проделать такой путь. И как? На корабле? С кем?»

Он взглянул на улицу сквозь витрину, От моросящего дождя все казалось размытым, мостовая блестела.

«Эрмина всего в пятистах километрах от меня, — снова удивился он. — Вчера вечером она видела, как садится солнце, в тот же час, что и я».

В ту же секунду его сон обрел пугающий смысл. Возможно, Киона предупреждала его о неминуемой трагедии, которая случится с его женой. Инстинктивным движением он коснулся рукоятки револьвера под курткой и почувствовал беспомощность. Он не сможет защитить Эрмину. Разделявшее их расстояние в мгновение ока стало огромным. Разволновавшись, он совершил свою первую ошибку, заказав бокал белого вина. Он задержался в баре, не в силах свыкнуться с мыслью, что его жена находится во Франции. Его связь с Симоной внезапно показалась ему обременительной, словно Эрмина могла о ней узнать.

Так прошло больше часа. В это время маленький Натан играл на берегу Дордони. Он бесшумно выбрался из комнаты вслед за Тошаном, так что Симона даже не проснулась. Держа в руках жестяную коробку, в которой его мать хранила мыло, ребенок пытался поймать тех самых головастиков, о которых он думал вечером, засыпая, и утром, как только открыл глаза. Склонившись над водой заводи, засучив рукава, он упорно пытался найти хотя бы одного головастика, чтобы доказать Тошану, что он может это сделать.

— Будь осторожнее, малыш, ты можешь упасть в реку, — послышался голос у него за спиной.

Натан повернул голову и увидел мужчину в сером пальто и шляпе. Он успокоился: это был не солдат и не немец, раз он разговаривал по-французски.

— Не упаду, месье, — ответил он. — Я ловлю головастиков, и, если посадить одного в банку, он скоро станет лягушкой.

Маленький мальчик поднялся с торжествующим видом. Он показал свой трофей незнакомцу.

— Поймал!

— Молодец! Скажи, как тебя зовут? Ты живешь здесь?

— На… нет, Жан, — неуверенно пробормотал ребенок.

Полностью погруженный в созерцание пойманного головастика, он почти не смотрел на мужчину, разговаривавшего с ним спокойно и вежливо. Он также не заметил второго мужчину в плаще, державшегося чуть в стороне.

— Где твои родители? — спросил первый. — Почему они оставили тебя без присмотра?

— Папа не знаю где, а мама еще спит, вон там.

Он показал подбородком на здание семейного пансиона, в верхней части луга. Незнакомец положил широкую жесткую руку на его плечо.

— Пойдем, я тебя провожу. Если твоя мама живет в отеле, значит, вы путешествуете? — поинтересовался он ласково.

— Да мы едем в Бордо, — сообщил Натан, с удовольствием общаясь.

Преисполненный гордостью от того, что его задумка удалась, он испытывал ту счастливую беззаботность, свойственную детям, когда все происходит, как им хочется, и они перестают испытывать страх.

— Твой папа — это тот высокий, очень загорелый месье, который отправился утром в бар? — спросил мужчина.

— Нет, мой папа — доктор в Париже, его зовут Исаак Штернберг. Мама обещала, что скоро мы его увидим.

Симона никогда не имела дел с французской милицией, этими опасными людьми, служившими интересам врага. Она ни разу не говорила своему сыну, чтобы он остерегался людей в штатском. Тошан тоже знал об этой организации лишь понаслышке. У Натана не было никаких причин видеть угрозу в этом мужчине, — возможно, он пошел бы с ним, даже несмотря на предостережения.

— Вон мама! — внезапно воскликнул он, когда они вышли на открытое пространство.

Второй полицейский, в свою очередь, подошел к ребенку. В окружении этих двух силуэтов с мягкой кошачьей походкой мальчик казался крошечным. У Симоны оборвалось сердце, когда она увидела эту сцену. Сначала она встревожилась не так сильно, но, вглядевшись в бесстрастные лица незнакомцев, застыла на месте. На них читалось нечто вроде скрытой ненависти, глубокого презрения.

«Господь всемогущий, защити нас! — пронеслось в ее голове. — Тошан, где ты? Тошан…»

Она медленно пошла вперед, и влажная от росы трава намочила ее обувь. Казалось, мир вокруг замер, потерял четкость, и вскоре она видела только бледное лицо своего ребенка и его смеющиеся глаза.

«Он радуется…» — подумала она.

Мужчины подошли к ней, не поздоровавшись, не приподняв шляпу, как это было принято.

— Мадам Штернберг? — спросил один из них.

— Нет, нет… — пробормотала Симона.

Дальнейшее происходило хаотично и невероятно быстро: каждое событие заняло не больше минуты. Тошан появился возле беседки с глицинией в тот самый момент, когда вездеходная машина Вермахта парковалась у соседней пристройки. Симону, отмечавшую каждую деталь, охватила паника. Не раздумывая, она бросилась к Натану и, схватив его на руки, побежала вниз по склону к реке.