Читать книгу "Эрагон - Кристофер Паолини"

СКОРБЯЩИЙ МУДРЕЦ

Обрывки воспоминаний шейда все еще преследовали Эрагона. Водоворот событий и ощущений не отпускал, не давая возможности как следует задуматься. Погруженный в этот поток, он перестал понимать, кто он и где находится. Он был слишком слаб, чтобы самостоятельно освободиться от этих чуждых мыслей, чуждых воспоминаний, чуждого бытия. Страшные кровавые сцены из прошлого Дурзы то и дело возникали перед ним, пока наконец дух его не возмутился и не восстал, стремясь изгнать эти мысли.

Груда тел… Ни в чем не повинные люди были перебиты по приказу шейда. Целые селения до последнего человека вырезаны, уничтожены — рукой или словом этого проклятого колдуна…

… Эрагон никак не мог вырваться из этого кровавого кошмара. Он метался, словно пламя свечи на ветру, он был не в силах противостоять потоку зла и молил, чтобы кто-нибудь помог ему, но рядом не было никого… Ах, если б только он мог вспомнить, кто он, кем должен быть — деревенским мальчишкой или настоящим мужчиной, негодяем или героем, шейдом или Всадником?.. Все смешалось в бессмысленном и безумном водовороте. Он погиб, безвозвратно погиб, утонул в мутном потоке чужого сознания и воспоминаний…

И вдруг, совершенно внезапно, к нему вернулась собственная память — как он нашел яйцо Сапфиры и что с ним случилось с тех пор. И все это было словно озарено холодным светом откровения. Он вспомнил все свои достижения и неудачи. Да, у него было много невосполнимых утрат, однако же судьба удостоила его и редких, бесценных даров. Он впервые ощутил гордость за себя — такого, каким он стал. И, словно желая отомстить за это краткое просветление, кипящая тьма шейдовых воспоминаний вновь навалилась на него. Понимание собственной сущности и роли в этом мире исчезло, в душе возникла странная пустота, а все чувства подчинили себе страх и неопределенность. Да кто он такой, чтоб бросить вызов Империи и остаться при этом в живых?!

Но он продолжал сопротивляться этим предательским мыслям — сперва слабо, потом все сильнее и сильнее. Он шептал слова древнего языка, понимая, что они придают ему сил, помогают развеять тот мрак, что застилает его собственную память. И постепенно ему удалось собрать воедино свое раздробленное сознание, представляя его себе в виде небольшого сияющего шара и при этом ощущая столь сильную боль, что она, казалось, грозила оборвать саму его жизнь, однако что-то — или, может быть, кто-то? — сдерживал эту боль, воздействуя на нее как бы извне, со стороны…

Эрагон был еще слишком слаб, и мысли его очистились не полностью, но в голове уже достаточно прояснилось, и он снова помнил все, что с ним случилось с тех пор, как они с Бромом покинули Карва-холл. Но куда ему идти дальше? Кто укажет ему путь?

Брома больше нет… Кто теперь станет наставлять его? Кто?..

«Иди сюда».

Он вздрогнул от соприкоснувения с чужим сознанием — настолько величественным и всемогущим, что ему показалось, будто над ним нависла гора. Так вот кто сдерживал его боль! Он вспомнил, как мысленно разговаривал с Арьей — в тюрьме Гиллида — и слышал тихую музыку… Вот и сейчас, в этом чужом сознании, звучала грустная и спокойная музыка — мощные аккорды, от которых словно исходило некое золотисто-янтарное сияние.

В конце концов он осмелился спросить:

«Кто ты?»

«Тот, кто хочет тебе помочь.

И в то же мгновение осколки воспоминаний шейда рассыпались вдребезги. Освободившись от них, Эрагон раздвинул границы своего сознания. И снова услышал тот же голос:

«Я защищал тебя, как мог, но ты так далеко от меня. Я в состоянии лишь сдерживать твою боль, чтобы она не свела тебя с ума».

И снова Эрагон спросил:

«Но кто ты, раз так помогаешь мне?»

И услышал в ответ:

«Я — Остхато Четовай, или Скорбящий Мудрец. А еще меня называют Тогира Иконока, что означает «изувеченный, но целостный». Приди же ко мне, Эрагон, ибо у меня есть ответы на все твои вопросы. И не знать тебе мира и покоя, пока ты меня не отыщешь».

«Но как же мне найти тебя, если я не знаю, в какой стороне тебя искать?»

«Доверься Арье. Ступай вместе с нею в Эллесмеру — там я буду ждать тебя, как жду вот уже много лет. Но не откладывай свой отъезд, иначе будет слишком поздно… В тебе заключено куда больше сил, чем это тебе представляется сейчас. Помни о том, что уже совершил, и радуйся этому, ибо тебе удалось избавить землю от страшного зла. Ты совершил подвиг, для других непосильный. И многие теперь у тебя в долгу».

«Он прав, — понял Эрагон. — То, что я сделал, действительно достойно почестей и признания. И не важно, какие испытания ожидают меня в будущем, я больше уже не пешка в чужой игре. Я стал иным — гораздо сильнее, гораздо значительнее. Да, я стал таким, как говорил Аджихад: сильным, не зависящим ни от королей, ни от вождей!»

И как только он это понял, ему сразу стало легко и спокойно на душе.

«Ты учишься, набираешься опыта, — снова услышал он голос Скорбящего Мудреца, и вдруг перед ним вспыхнуло видение: взрыв разноцветных красок и потом — сгорбленная фигура старца в белом одеянии, стоящего на каменном уступе. — А теперь тебе следует отдохнуть, Эрагон. Усни, но, когда проснешься, не обращайся мысленно ни ко мне, ни к кому-либо другому, — посоветовал мудрец. Голос его звучал мягко, но настойчиво. Лица его Эрагон видеть не мог из-за странного слепящего серебристого сияния. — Помни мой совет: ступай вместе с Арьей к эльфам, как только придешь в себя. А теперь спи…»

И Эрагон увидел, что старец на уступе благословляющим жестом поднял руку.

И мир воцарился в душе Эрагона.

И последняя его мысль была о том, что Бром мог бы им гордиться.

— Просыпайся! — велел чей-то голос. — Проснись, Эрагон, ты слишком долго спишь! Он потянулся, не желая никого слышать и уж тем более вылезать из теплой постели. Но кто-то продолжал настойчиво будить его: — Вставай, Аргетлам! Тебя ждут!

Он нехотя открыл глаза и обнаружил, что лежит в постели, укрытый мягкими одеялами, а рядом в кресле сидит Анжела и с затаенной тревогой всматривается в его лицо.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она. Совершенно не понимая, как он здесь оказался, Эрагон обвел комнату глазами:

— Сам не пойму…

Рот у него пересох, горло жгло огнем.

— Ну и не шевелись. Надо поберечь силы. — Анжела ласково пригладила ему волосы, и только тут Эрагон заметил, что она по-прежнему в своих ребристых доспехах. Странно… Он закашлялся так, что в глазах потемнело, все тело ныло, не было сил пошевелить ни ногой, ни рукой. По спине пробежал озноб. Анжела подняла с пола позолоченный рог и поднесла ему к губам:

— Выпей-ка.

Холодный медовый напиток чудесно освежал. В желудке разлилось тепло, даже сил как будто прибавилось. Эрагон снова закашлялся, виски заломило от боли. «Как я попал сюда? — думал он. — Ведь был самый разгар битвы… мы явно терпели поражение… а потом Дурза…»