Читать книгу "История церкви, рассказанная просто и понятно - Брюс Шелли"

В пятидесятнической традиции, в кругах, где принимают представителей любых конфессий, в консервативных деноминациях будут церкви, которые продолжат расти. Реальный прогресс будет зависеть от новых церковных начинаний, о которых почти никто ничего не говорит. Эти церкви гибки и мобильны; они могут встречаться в офисах контор, в домашних группах; их почти невозможно ни отследить, ни перечесть.

В пример могу привести притчу из жизни. Сам я, Рэнди Хэтчетт, воспитывался в баптистской церкви по соседству. У нас была наша церковь, рядом были методисты и Церковь Христа – в общем, к этой картине мы привыкли. Жили мы скромно, а церкви у нас были красивее домов – и они походили на церкви. Когда харизматы, принимавшие к себе всех, начали собираться в старой продуктовой лавке, контраст был таким, что его не заметил бы только слепой. У них была длинная вывеска, а на ней – много-много слов. Они были даже беднее нас и не имели никаких связей с более крупными организациями и учреждениями (теми же миссионерскими программами и семинариями). И прежде всего они были на периферии, они были исключением, а мы – нормой. А теперь, почти пятьдесят лет спустя, эти церковные выскочки – не периферия, а численный стандарт. Ближайшее будущее принадлежит таким группам, независимым и предприимчивым.

Новая норма – это пятидесятники и те, кто не делает различий по конфессиям; их появление – знак перемен в понимании будущего христианства на Западе. Мы вовлечены в период воссоздания, пришедший вслед за социальной революцией; теперь евангелики будут пребывать в этой матрице – мобильной и богатой на меньшинства. Они в чем-то схожи с анабаптистами. Не все они пацифисты (хотя некоторые забывают, что многие пятидесятники по соображениям совести отказались принимать участие в Первой мировой войне); иные, предавшись ностальгии, могут мечтать о старых добрых днях христианской Америки, – но все они относят себя к контркультуре, все стремятся к ученичеству и к созданию обществ, все будут сотрудничать ради своих нужд и не примут ни политических предпочтений, ни воззрений евангеликов старшего поколения.

Жизнь бьет ключом в самых разных местах. Юные католики, набожные воспитанники строгих академий, в Америке сильны и разумом, и сердцем, и числом. Радость и надежду внушают и молодежные собрания, те же конференции «Passion»: в 2013 году, в дни рождественских каникул, 64 тысячи студентов встретились на одной такой в Атланте. На всех подобных встречах, где бы те ни проводились – в Америке ли, за границей ли, – зал заполнен до отказа. Многие призывают к обновлению и возрождению; экуменическая группа Renovaré стирает границы конфессий в поисках духовных знаний… И все мы молим о том, чтобы Дух Святой действовал в нас.

Рекомендации к дальнейшему прочтению

Bellah, Robert N. et al. Habits of the Heart: Individualism and Community in American Life. New York: Harper & Row, 1985.

Bennett, William J. The Index of Leading Cultural Indicators. New York: Simon and Schuster, 1994.

Collins, Kenneth J. The Evangelical Moment: A Promise of an American Religion. Grand Rapids: Baker Academic, 2005.

George, Timothy, ed. Pilgrims on the Sawdust Trail: Evangelical Ecumenism and the Quest for Christian Identity. Grand Rapids: Baker, 2004.

*Noll, Mark. The Old Religion in a New World: The History of North American Christianity. Grand Rapids: Eerdmans, 2002.

Shelley, Bruce, and Marshall Shelley. The Consumer Church. Downers Grove, IL: InterVarsity Press, 1992.

*Weigel, Georg. The Cube and the Cathedral: Europe, America, and Politics Without God. New York: Basic Books, 2005.

Wuthnow, Robert. The Struggle for America’s Soul, Evangelicals, Liberals, and Secularism. Grand Rapids: Eerdmans, 1989.

47. Переход на «глобальный Юг»

Что значит «новое христианство»?

В начале XX века карта глобального христианства, которую могли представлять себе, скажем, Дуайт Муди или Владимир Ленин, стала совершенно иной. В 1900 году только 10 % христиан в мире жили на континентах Юга и Востока; столетие спустя – как минимум 70 %. Каждую неделю в англиканских церквях в Нигерии на богослужение приходило больше христиан, чем во всех епископальных и англиканских церквях Великобритании, Европы и Северной Америки вместе взятых. В Латинской Америке оказалось в десять раз больше членов Ассамблеи Бога, чем в Соединенных Штатах. В Конго стало больше баптистов, чем в Британии. И каждое воскресенье в коммунистическом Китае в церкви ходило больше людей, чем во всей Западной Европе или в Северной Америке.

Филипп Дженкинс, выдающийся профессор истории в Университете Бэйлора, в то время говорил, что в новом столетии даже проявились признаки того, что религия заменяет идеологию в качестве главной движущей силы в человеческих делах. «Если взглянуть за пределы либерального Запада, – писал он в издании The Atlantic Monthly, – мы увидим, что еще одна христианская революция… уже идет. Во всем мире христианство на самом деле движется к сверхъестественному, нео-ортодоксальному [термин автора] и во многих отношениях к древнему мировоззрению, выраженному в Новом Завете: видение Иисуса как воплощения божественной силы, которая преодолевает злые силы, что чинят бедствия и болезни человеческому роду.

Дженкинс говорил о «глобальном Юге», или о тех областях земного шара, которые на Западе когда-то считали третьим миром, и утверждал: современное христианство сместилось на юг, видимо, сделав Землю по преобладающей тяжести «грушевидной». На этом Юге, или в третьем мире, как писал Дженкинс, «мы на заре XXI века найдем огромное, непрестанно возрастающее христианское население. 480 миллионов в Латинской Америке, 500 миллионов в Африке и 313 миллионов в Азии – и, по сравнению с этим, всего 260 миллионов в Северной Америке.

Этот сдвиг, по его словам, повлек проблемы для традиционной культурной империи Северной Атлантики – либерального религиозного истеблишмента. Возможно, писал Дженкинс, самый ясный «намек» был дан на Ламбетской конференции 1998 года, где южные христиане использовали свое численное влияние для продвижения мнений, совершенно немодных в Североатлантическом регионе (или на Западе). «Бывшая империя королевы Виктории, – сказал Дженкинс, – от Южной Африки до Сингапура нанесла ответный удар».

В постколониальной Африке христианство росло непрестанно. В 1900 году на всем континенте было всего 10 миллионов христиан на 107 миллионов человек, иными словами, около 9 %. На заре XXI века общее число христиан составляло 360 миллионов из 784 миллионов населения, или 46 %. И этот процент, по прогнозам ученых, продолжит расти, потому что в христианских африканских странах наблюдаются самые впечатляющие темпы роста населения в мире. Ученые ожидают, что за первые двадцать пять лет XXI столетия доля христиан в мире возрастет до 2,6 миллиарда – и христианство станет самой распространенной верой в мире. И нам нужно рассказать об этом новом христианстве – даже пусть и сквозь «западные» призмы.

Глобальное христианство: пятидесятники или харизматы