Читать книгу "Подземный художник - Юрий Поляков"

Но вот снова вышел на связь Вова и свежим, как рыночная баранина, голосом объявил: баржа удержалась на плаву и дотянула до Мурманска. Это хорошая весть. Теперь – плохая: основная часть товара в контейнерах испорчена морской водой. «Дольчики», оказывается, не были рассчитаны на стирку, а кроссовки – на дождь, потому и стоили так дешево. Оставшееся тряпье по дружбе оптом взял кристальный мужик, он сдержал слово, хотя лежал под капельницей после перестрелки в порту. В общем, объяснил мой верный компаньон, мы едва-едва вышли в ноль, но на погашение кредита хватает. «И квартиру продавать не надо?!» – задохнулся я от робкого счастья. «Нет! Живи спокойно! Даже осталось чуть-чуть на издание какой-нибудь книжонки…»

Крылья удачи сами понесли меня к ближайшей палатке. Я купил водки себе, а для жены модный ликер «Амаретто», напоминавший леденцы, разведенные в валокордине. Мы душевно отпраздновали какую-то подвернувшуюся круглую семейную дату, в честь которой я починил бачок в туалете. Тайну бездны, куда мне довелось заглянуть и едва не рухнуть, она не узнала никогда. В тот день я дал себе клятву – впредь ни за что не влезать ни в какой бизнес, даже если мне посулят златые горы, фонтанирующие «Вдовой Клико».

Вскоре мы с Володей издали самый скандальный русский роман начала XX века «У последней черты», но его никто не покупал, все хватали, как ненормальные, «Дневник космической проститутки». «Библиотека для чтения» прогорела и закрылась. Лишь спустя много лет, проезжая по Хорошевке мимо своего старого дома, совсем сникшего на фоне новых небоскребов, я вдруг подумал: а ведь и про шторм, и про баржу, и про все остальное я узнавал только от Вовы, который вскоре стал крутым бизнесменом. Проверить, что там на самом деле случилось с корейским ширпотребом, мне даже не пришло в голову. И был ли шторм? Не знаю. Да и знать не хочу. Увы, капитализм тогда разделил всех нас, советских людей, на плотоядных и жвачных. Я оказался из жвачных. Может быть, потому и остался писателем.

2016

«Возвращение блудного мужа»

Повесть

Повесть закончена в начале 2001 года и во многом продолжает «семейную тему» романа «Замыслил я побег…». Впервые опубликована в журнале «Смена», 2001, № 11, с подзаголовком «Альковная повесть». Неоднократно переиздавалась. Под названием «Возвращение блудного мужа» в издательстве АСТ в 2008 года вышел сборник прозы, куда кроме «БМ» вошли повесть «Подземный художник» и рассказ «Красный телефон».

«Подземный художник»

Повесть

Повесть написана в первой половине 2002 года. Печаталась с продолжениями в газете «Труд-7» с октября по декабрь 2002 года в девяти номерах. Полностью опубликована в 11-м номере журнале «Нева» в том же году. Затем неоднократно переиздавалась, включалась в собрание сочинений и сборники.

«Грибной царь» Роман

Автор приступил к работе над романом «Грибной царь» в 2001 году, однако отложил работу из-за вступления в должность главного редактора «Литературной газеты», находящейся в ту пору в кризисе и требовавшей каждодневных забот. К рукописи романа он вернулся в конце 2002 года и завершил работу весной 2005-го. В эссе «Геометрия любви» Юрий Поляков так излагает историю написания романа:

«…Грибная тема довольно долго никак не проявлялась в моих писаниях, хотя я с детства был буквально болен “тихой охотой”. Могу с удовлетворением сообщить, что неплохо разбираюсь в грибах. Когда я стал жить в Переделкине, многие обитатели этого писательского поселка поначалу были уверены, что, гуляя по лесу, я собираю исключительно поганки, каковыми они, грибные невежды, считали фиолетовые, допустим, рядовки или еловые, скажем, мокрухи. Мне всегда очень хотелось сочинить что-нибудь грибное в хорошем смысле слова. И отголосок этого хотения легко уловить в моей пьесе “Халам-бунду, или Заложники любви”, идущей ныне во многих театрах. Речь, конечно, о Косте Куропатове, изобретателе чудодейственного порошка “фунговит”, благодаря которому можно раз и навсегда решить проблему пищевого равенства человечества. Но кроме грибных фантазий, в моей памяти уже много лет хранилась услышанная из первых уст история женщины, последовательно побывавшей замужем за двумя офицерами, которые учились в одном военном институте. Несмотря на то, что они стали участниками своего рода эстафетного брака, отношения между ними остались товарищескими, предшественник даже давал преемнику некоторые советы по оптимальному режиму эксплуатации “бэушной” супруги. Видимо, из-за бесконфликтности эта житейская история томилась невостребованной в моем сюжетном депо. И вдруг я сообразил: друзья-то должны непременно покинуть ряды вооруженных сил, стать коммерческими компаньонами, жутко разругаться из-за женщины или денег и довести конфликт до смертоубийства, которое случится во время сбора грибов!

Если вы думаете, будто такое озарение родилось из ничего, как наша Вселенная, то глубоко ошибаетесь! Кровавая катавасия между соратниками осталась в моей голове, отколупнувшись от сценария, который мы когда-то, в середине 90-х, сочиняли вместе с замечательным режиссером Владимиром Меньшовым. Но так и не сочинили, потратив силы на споры о будущем России и некоторые традиционные русские излишества. Впрочем, таких кровавых конфликтов между друзьями и даже родственниками в те времена было кругом полным-полно…

Итак, я сел за “Грибного царя”, задуманного, разумеется, как рассказ. О том, что рассказ превратился в повесть, а повесть распространилась в роман, читатель и сам уже догадался. Поначалу я ставил перед собой задачу от противного – хотел написать историю не безответственного “эскейпера”, но русского “пассионария”, в данном случае советского офицера, победившего жестокое, абсурдное, безнравственное время, одолевшего эпоху первичного накопления, сделавшегося успешным и богатым. Конечно, как выкормыш великой русской литературы, я прежде всего интересовался нравственной ценой вопроса, а именно: чем приходится платить в наше неправедное время за преуспеяние? Не мной замечено: материальное обогащение часто ведет к душевному оскудению. Гриб, кстати, не создающий жизненно важный хлорофилл, а забирающий его у других растений, показался мне довольно удачным социальным символом, отражающим взаимоотношения тонкого слоя богатых с толщей обделенных и обобранных.

Решив созорничать, я дал всем своим персонажам грибные фамилии. Да-да… А разве вы не встречали в лесу неприличный по форме и несъедобный по содержанию гриб – “весёлка”? Называется он так, потому что с древних пор селяне и селянки, обнаружив его, разражались игривым смехом. Да и фамилию главного героя – Свирельников – я образовал не от “свирели”, а от “свирельника” – так в иных областях называют гриб-трутовик. Первоначально даже трех наших президентов я переиначил грибной лад: Грибачев, Подъеломников и Паутинников. Но потом старинный товарищ Геннадий Игнатов убедил, что я вроде бы как испугался назвать властителей их настоящими именами и проявил малодушие. Тогда я проявил многодушие и, кажется, зря… Каково же было мое изумление, когда по мере написания романа меня помимо воли все глубже и очевиднее стала затягивать все та же история мужчины, убегающего из семьи в “сначальную” жизнь. Да, теперь он убежал, извините, с концом. Но при этом унес с собой в новую участь все свои комплексы, проблемы и заморочки, как увозят из старой квартирки в новехонький пентхаус родных тараканов. Возмущенный таким навязчивым однотемьем, я даже на некоторое время отложил рукопись в сторону, точнее, забил файл. Но потом, поразмышляв, понял: если подсознание упорно возвращает меня все к той же нравственной коллизии, значит, так надо. Значит, я еще сам что-то не понял и в чем-то не разобрался, следовательно, не объяснил это “что-то” моим читателям. Ведь подсознание зря ничего не делает, в отличие от сознания. И я решил: раз такое дело, надо расслабиться, как в известном анекдоте, и получать удовольствие. Судя по тому, что, выйдя в свет, “Грибной царь” стал бестселлером, заняв первые строчки в рейтингах, удовольствие получил не только я один…»