Читать книгу "Своя-чужая боль, или Накануне солнечного затмения. Стикс - Наталья Андреева"

– Ваня, кто это? – Зоя приподнимается на локте.

– Никто. Спи.

– Только ты помни, Ванечка: я без тебя умру.

– Ну-ну. Умрешь. Еще и замуж выйдешь.

– Не говори так! Не смей!

– Зоя, я плохой человек.

Нашел что сказать!

– А мне все равно, плохой или хороший. Любят не за это.

– А за что?

– Просто любят.

– Ты спи, Зоя. Спи. Это не страшно. – Поцеловал сначала карий глаз, потом голубой.

– А гроза?

– Пройдет и гроза.

Зоя прижалась к его плечу, затихла. Грохот теперь был тише, дальше. Дождь, который уже с час редко, словно птица по зернышку, тюкал железный карниз, обрушился вдруг стеной, и всю ночь за окном был шум водопада, льющегося на камни быстрой горной речки.

День восемнадцатый, около семи часов вечера

Весь следующий день на улицах Р-ска стояла стена дождя. Струи воды словно застыли, соединив землю и небо, по асфальту, бурля, бежала вода. Будто природа поставила себе задачу выбрать за сутки месячную норму осадков. Центр города находился как бы в котловане, на дне гигантской чаши. На это дно стекала вода с холма, где находился ресторан «Девятый вал», из нового микрорайона, из Нахаловки, тоже расположенной на возвышении, короче, со всей округи.

За весь день он никому, даже капитану Свистунову, не сказал, что встречается вечером с Сидорчуком. Того уже искали повсюду. Клеили ориентировки по городу, на щитах с объявлениями, но невозможно было разобрать ни буквы, потому что по стеклу, прикрывавшему бумагу, непрерывно лупил дождь.

В шесть вечера он, следователь Мукаев, достал оружие и заставил себя его осмотреть. С пистолетом были связаны неприятные воспоминания, будить их не хотелось. В магазине осталось два патрона. Он решил, что двух вполне достаточно. Взял пистолет в левую руку, попробовал прицелиться. Подержав оружие в руке, понял, что знает, как стреляют.

Положил пистолет во внутренний карман пиджака, взял черный мужской зонт и в другую руку ключи от своего кабинета. Минут двадцать ходил по кабинету взад-вперед с пистолетом в кармане и с зонтом в руке. Ходил и смотрел на часы. Без двадцати семь открыл дверь и переступил порог.

На улице было пасмурно, мрачно. Ноги моментально промокли, по зонту хлестал дождь. Пока шел к Нахаловке, старался не думать ни о Сидорчуке, ни о пистолете. Знакомая улица как будто вымерла. Ночью порывы ветра выдернули с корнем несколько деревьев, порвали провода, пленку на парниках, а на одном из участков, мимо которых он проходил, даже опрокинули беседку.

Люди отсиживались в теплых домах, пережидая стихию. Он сообразил, что в некоторых окошках свет какой-то странный, мигающий. Потом заметил «аварийку», рабочих в комбинезонах. Ругаясь, они восстанавливали порванные провода. Он понял, что в Нахаловке нет света. Прогноз вчера не ошибся, по местному радио передали штормовое предупреждение. Рабочие на чем свет стоит кляли разбушевавшуюся стихию.

В последнем доме на правой стороне улицы света не было. Калитка не заперта. Он нащупал в кармане пистолет и вошел на участок. Тишина. Поднялся по скользким ступенькам на крыльцо, щелкнул кнопкой зонта. Каркнув, как черная ворона, зонт хлопнул крыльями и закрылся. Вошел в дом, огляделся, пытаясь привыкнуть к темноте.

– Есть здесь кто? Сидорчук? Илья?

Сделал несколько шагов по направлению к двери, за которой была лестница на цокольный этаж, в подвал, где его держали с неделю. Нащупал ее рукой, толкнул. Опасность он почувствовал, как и тогда: всей кожей. Пригнулся, удар чем-то холодным, твердым, скользнул не по голове, а по плечу. Инстинктивно он развернулся, сам ударил, кулак попал во что-то мягкое, и раздалось тоскливое:

– А-а-а!

– Сидорчук? Ты?

– Я…

– Чем ты меня? Бутылкой?

– Ва-а-ня…

– Да зачем? Зачем?! Нет, второй раз не получится! Куда ты меня хотел?.. В подвал? Опять? Черт, темно-то как!

– У… у меня свечка…

Тогда он дернул Сидорчука на себя, стиснул, словно клещами, налившимися силой руками и резко толкнул вниз, в подвал. Тот загремел по лестнице.

– Бо-о-ольно!

Осторожно нащупывая ногой ступеньки, спустился сам.

– Ты где? А ну – подай голос, Илюша!

В темноте с трудом разглядел шевелящееся тело Сидорчука, ударил его наугад и повторил:

– Второй раз… не выйдет…

– Ты… Ты не Ваня. Не Саранский. Тот не бил. Никогда не бил.

– Конечно, нет. Я следователь Мукаев. – Он и сам сейчас в это верил. – Ты зачем меня сюда заманил? Убить хотел?

– Я… разве я могу… убить…

– Давай свою свечку. И зажигалку тоже давай.

Сидорчука он бояться перестал. Нет уж, второй раз голову не подставит. Перебьется господин Сидорчук. Да и бить Илюха не умеет. Он отошел, оставив его, зажег свечу, воткнул ее в горлышко пустой бутылки. Поставил это сооружение на пустой ящик. Света было мало, в подвале сыро, холодно. Земля вокруг словно набухла и теперь выдавливала воду в любые доступные ей полости.

– Ну поговорим?

– О чем?

– Сам звал. Какой он, твой секрет?

– Ты кто?

В таком свете Илюха Сидорчук стал еще уродливей. А взгляд у него почти безумный. Иван вдруг вспомнил Игната Хайкина. Того тоже от страха перекосило? Чего он так испугался?

– Сказал тебе: следователь, Иван Александрович Мукаев.

– Ты врешь. Все время врешь. А я в вас путаюсь.

– Иван Саранский, он кто?

– Мой… одноклассник. Друг детства. Вместе росли.

– Он где родился, этот Саранский?

– В Горетовке. То есть в Р-ске, в роддоме. Но в паспорте записано так же, как и у меня: поселок Горетовка.

– Кто его мать?

– Лидия Станиславовна, учительница биологии. Сейчас ей семьдесят семь, давно на пенсии.

– Так, – ему вдруг захотелось закурить. Нечего. Это успеется. Повторил: – Так. Значит, Саранский. И что, это ты ему завидовал?

– Да. Я… Завидовал, да. Ему девочки записки писали, передавали через меня. Он гордый был, Ванечка Саранский, звездный мальчик. Красавчик. Круглый отличник. А я Чуха.

– Кто?!

– Кличка моя, в школе – Чуха. Вроде как от Сидорчука, но уж больно обидная.

– А его? Его как звали? В школе?

– Никак. Звездный мальчик. Ну что ты смотришь? Что?! Я научился подделывать его почерк. Левой рукой все пишут одинаково. Я гадости девочкам писал. За него. У меня эта привычка на всю жизнь осталась. Как бумагу какую сомнительную подписывать, так левой. Чтобы не докопались потом. Банковские документы, годовые отчеты, накладные.