Читать книгу "Путешествие на берег Маклая - Николай Миклухо-Маклай"

2 ч. 11 м. Шестая трубка. Пульс 68. Сонливость. Ответы медленные, но правильные.

2 ч. 15 м. Седьмая трубка. Пульс 70 (полный), дыхание 28.

2 ч. 20 м. Восьмая трубка. Большая сонливость, но Маклай узнает еще время по своим часам. Пульс и дыхание без изменения.

2 ч. 25 м. Девятая трубка. Речь становится более тяжелой и невнятной. Маклай замечает, что язык у него становится «толстым», пульс и дыхание без изменения.

После десятой трубки жалуется на горький вкус и головокружение. Ответы медленные, но правильные.

2 ч. 33 м. Одиннадцатая трубка. Походка становится неуверенной.

2 ч. 37 м. Двенадцатая трубка. Курится очень медленно. Маклай говорит, что он чувствует себя очень уютно, но хотел бы петь или слушать музыку. Пульс и дыхание без изменения.

После тринадцатой трубки, которую Маклай курит очень жадно, он несколько раз громко смеется, но все еще в очень сонливом состоянии.[231]

2 ч. 45 м. Пятнадцатая трубка. Маклай желал бы послушать отрывок из «Манфреда» Шумана.

2 ч. 48 м. Шестнадцатая трубка. Маклай жалуется на перерывы в курении, он хотел бы продолжать без перерыва. Конъюнктива сильно наполнена кровью. Веки тяжелые, и глаза в большинстве случаев остаются закрытыми, слышит музыку вдали.

2 ч. 50 м. Семнадцатая трубка. Попытка ходить не удается. Пульс 72, дыхание 28.

3 ч. 07 м. Восемнадцатая трубка. Большая сонливость, ответы очень медленные, односложные, но правильные.

3 ч. 20 м. Маклай просит еще трубку.

3 ч. 25 м. Двадцать вторая трубка. Маклай лежит с закрытыми глазами, но замечает, что он чувствует себя, «как прежде еще никогда не чувствовал», но это своеобразное чувство не дает ни приятного, ни неприятного ощущения. Склера очень сильно наполнена кровью. Пульс и дыхание без изменения.

3 ч. 29 м. Субъективное чувство большого покоя и приятного состояния…

3 ч. 37 м. Субъективное чувство приятного покоя. Маклай говорит: «Я ничего не хочу и ни к чему не стремлюсь».

3 ч. 40 м. Двадцать пятая трубка. Большая сонливость. Но легкий укол карандаша в область селезенки заставляет его вздрагивать. Маклай продолжает требовать курить.

После двадцать шестой трубки, которую Маклай курит с очевидным удовольствием, он, кажется, спит.

Пульс 72. Дыхание 26, очень равномерное. Вопросы, произнесенные очень громко, остаются без ответа. Вопрос, хочет ли Маклай еще курить, подтверждается кивком головы. Пульс 70. Дыхание 24, равномерное. Руки сильно потные.

3 ч. 58 м. Вопросы больше не понимаются,[232] но все же знаками Маклай требует новую трубку.

4 часа. Двадцать седьмая трубка.

На вопросы Маклай отвечает: «Я плохо слышу», говорит несколько слов на иностранном языке; говорит также: «Я очень устал», но продолжает курить с сильной затяжкой.

4 ч. 10 м. Маклай перестает курить, кажется, спит, никакого ослабления мускулов. Пульс 68. Дыхание 24. Температура 37,2. Вопросы остаются абсолютно без ответа. Руки сильно потеют, кожа холодная, цвет лица нормальный.

4 ч. 40 м. Маклай открывает глаза, но сразу же закрывает снова, на вопрос, как себя чувствуете, отвечает: «Хорошо, я совсем оглох, хотел бы еще курить; разве человек с трубкой уже ушел?»

4 ч. 55 м. Медленное возвращение сознания.

Хотя я оглох и чувствовал головокружение, но я помню, что я мог одеться, знаю даже, что меня должны были снести в нижний этаж, и помню, как я покинул клуб в паланкине, большая группа людей с любопытством на меня смотрела; но я не помню, как я вернулся в дом к моему другу г-ну С.

Я проснулся около 3 часов следующего утра; увидев при свете ярко горящей лампы оставленный ужин, я почувствовал голод, так как перед этим ничего не ел в течение 33 часов.

Я поднялся с кровати и колеблющейся походкой подошел к столу, где жадно проглотил несколько кушаний.

Я опять заснул; было около 7 часов утра, когда меня разбудил служитель, так как я собирался ехать в Кантон. Я пытался встать, но почти без сил упал на подушки, после чего снова уснул. Около 1 часа дня я встал с чувством большой усталости в ногах и пустотой в голове. Не только вечером этого дня, но и в следующие дни у меня были легкие головные боли и при ходьбе чувствовалось головокружение.

В первый день я заметил, что слегка оглох после курения. Нарушения пищеварения я не заметил.

В течение 2 ¾ часа, пока продолжалось курение, я употребил 107 зерен опиума, который обычно выкуривают китайцы;[233] количество, которое китайцы в один раз никогда не употребляют.

В заключение я хочу еще заметить: во-первых, нужно курить непрерывно более часа, чтобы почувствовать настоящее действие опиума; во-вторых, сперва парализуются органы движения и только после этого нервные центры; в-третьих, органы чувств (зрение и слух) подвергаются состоянию иллюзий, но, в-четвертых, во время курения и после него не появляется никаких галлюцинаций, видений и снов.[234]

Мозговая деятельность скорее заглушена, чем возбуждена, течение мысли становится все медленнее и тяжелее. Память ослабевает, и в конце концов не думается ни о чем.

Выкурив достаточную дозу опиума, приходишь в состояние глубокого покоя. Это состояние очень своеобразное, чувствуешь, что не хочешь ничего, абсолютно ничего.

Так как совершенно ни о чем не вспоминаешь, ни о чем не думаешь, ничего не хочешь, то теряешь свое «я».

Это чувство покоя и безустремленности так заманчиво и приятно, что хотелось бы никогда не освобождаться от этого состояния.

После этого испытания я прекрасно понимаю, что тысячи людей, богатые и бедные, без различия общественного положения и возраста, предаются курению опиума, основное действие и основная привлекательность которого заключаются в потере на некоторое время своего «я».

Что в этом находят такое большое удовольствие, доказывает глубокую правду сделанного еще в старину наблюдения, которую кратко, но выразительно высказал Байрон:

And know, whatever thou hast been’Tis some thing better not to be.

Курение опиума дает предвкушение состояния небытия…[235]