Читать книгу "История евреев в России и Польше: с древнейших времен до наших дней.Том I-III - Семен Маркович Дубнов"

территорию Войска Донского. Тем евреям, которые жили в этих городах до издания закона, разрешалось остаться, но новое поселение евреев строго запрещалось.

Не довольствуясь постоянным сокращением площади, на которой без дальнейших ограничений задыхалось еврейское население, правительство искало пути и средства, чтобы сузить и сферу еврейской экономической деятельности. Средневековый строй русского общества с его делением на сословия и цеха стал орудием еврейского угнетения. Власти открыто следовали правилу о том, что у еврея следует отнять его профессию, чтобы она могла быть передана его сопернику-христианину. При Александре II правительство стремилось поощрять ремесла среди евреев в качестве противовеса их коммерческим занятиям и поэтому предоставило евреям-ремесленникам право проживания по всей империи. Смена политики при Александре III хорошо иллюстрируется указом 1884 г. о закрытии еврейской ремесленной школы в Житомире, просуществовавшей 23 года. Причина постановления изложена с наглой наглостью:

В силу того, что евреи, проживающие в городах и местечках юго-западной области, составляют большинство ремесленников-ремесленников и тем тормозят развитие ремесел среди коренного населения эксплуатируемой ими области, существование специфической еврейской школы ремесел кажется, ввиду отсутствия подобных школ у христиан, дополнительным оружием в руках евреев для эксплуатации коренного населения этого региона.

Здесь занятие ремеслами фактически заклеймлено как средство «эксплуатации». Истинное значение этого страшного слова, выдуманного русским правительством, тем самым выставляется в ярком свете: еврей есть «эксплуататор», пока он следует всякому делу, как бы оно ни было почетно и продуктивно, в чем мог бы участвовать христианин. его место.

Малейшая попытка еврея расширить свою экономическую деятельность встречала безжалостное наказание закона. Ремесленнику-еврею, хотя и разрешалось жить за пределами черты оседлости, он имел право продавать только продукты своего собственного производства. В случае обнаружения продажи других товаров, произведенных не им, он подлежал по статье 1171 Уголовного кодекса не только немедленному выдворению с места жительства, но и конфискации его товаров. Христианские конкуренты евреев, плечом к плечу с полицией, внимательно следили за еврейскими ремесленниками и следили за тем, чтобы еврейский портной не осмелился продать кусок материи, часовщик — новые фабричные часы. с цепочкой (им разрешается чинить только старые часы), булочнику — фунт муки или чашка кофе. За обнаружением такого «преступления» немедленно последовало прекращение карьеры бедного ремесленника в соответствии с положениями закона.

3. ОГРАНИЧЕНИЯ В ОБРАЗОВАНИИ И ЮРИДИЧЕСКОЙ ПРОФЕССИИ

Отличительной чертой той мрачной эпохи контрреформ было стремление правительства вытеснить евреев из свободных профессий и, как следствие, не допустить их в средние и высшие школы, которые были площадкой для обучения этим профессиям. Правительство имело в виду сократить число этих «привилегированных»

Евреи, которые по закону, принятому во времена Александра II, были награждены за окончание курса обучения в высшем учебном заведении правом неограниченного проживания во всей империи. Власти теперь сочли своей целью препятствовать распространению образования среди евреев, а не способствовать ему. Высокопоставленные мракобесы утверждали, что студенты-евреи оказывали пагубное влияние на своих христианских товарищей с религиозной и нравственной точки зрения, а политическая полиция сообщала, что студенты-евреи «быстро вливаются в ряды революционной рабочие». Страх перед образованными русскими подданными, не принадлежавшими к господствующей вере, был естественен в стране, в которой Победоносцев, движущий дух внутренней русской политики, смотрел на народное образование вообще как на разрушительную силу, чреватую опасностью для престола и алтаря. Вряд ли можно сомневаться в том, что упомянутые выше имперские «постановления», указывающие на необходимость сокращения числа евреев в российских учебных заведениях, инспирированы «великим инквизитором».

Несмотря на противодействие большинства Паленовской комиссии, члены которой еще не совсем отбросили просвещенные традиции царствования Александра II, вопрос был решен в соответствии с пожеланиями царя. Здесь также, как и в случае с «Временными правилами», правительство решило ввести новые ограничения по суверенной воле императора, не представляя их на рассмотрение высшему законодательному органу страны, Государственному совету. опасение, что в этом высоком органе могут возникнуть нежелательные дебаты относительно целесообразности введения эмбарго на образование. 5 декабря 1886 г. царь по предложению Комитета министров поручил министру народного просвещения Деланову принять меры к ограничению приема евреев в средние и высшие учебные заведения.

В течение долгих шести месяцев министр, чьей официальной обязанностью было продвижение образования, колебался между рядом планов, направленных на ограничение образования среди евреев. Предложения по таким ограничениям поступили от чиновников министерства и от руководителей школьных округов. Некоторые предлагали закрыть школы только для детей из низших сословий среди евреев; в котором особенно бросались в глаза «неприятные черты еврейского характера». Другие рекомендовали ограничительный процент для евреев в целом без какой-либо классовой дискриминации. Третьи призывали к умеренности, чтобы чрезмерное ограничение приема в русские университеты не заставило еврейскую молодежь поступать в иностранные университеты и не сделало их еще «более опасными», так как они были обязаны вернуться в Россию с либеральными представлениями о политической форме правления.

Наконец, в июле 1887 года министр народного просвещения, действуя на основании вышеупомянутого имперского «постановления», издал два своих знаменитых циркуляра, ограничивающих прием евреев в университеты и в средние школы. Была установлена следующая норма: в черте оседлости евреи должны были приниматься в школы в пределах десяти процентов христианского школьного населения; вне черты оседлости норма была установлена в пять процентов, а в обеих столицах св.

в Петербурге и Москве по три процента. Процентная норма, хотя и декретированная еще до самого начала нового учебного года, тем не менее немедленно применялась в отношении гимназий, «настоящих училищ» и университетов. В высших профессиональных заведениях, таких как технологические, ветеринарные и агрономические школы, ограничения практиковались, практиковались еще до издания циркуляра или вводились сразу после него.

Это был генезис образовательной «процентной нормы», источник печали и слез двух поколений российских евреев — и отцов, и сыновей, бросивших вызов. В июле и августе каждого года тысячи еврейских детей стучались в двери гимназий и университетов, но только десятки и сотни получали допуск. В городах черты оседлости, где евреи составляют от тридцати до восьмидесяти процентов всего населения, прием еврейских учеников в гимназии и «реальные школы» ограничивался десятью процентами, так что большинство еврейских детей лишили среднего образования.

положение выпускников гимназий и «Реального училища», не имевших возможности продолжить обучение в вузах. Многие из этих несчастных обращались с личными обращениями к министру народного просвещения Деланову, который, будучи добродушным, несмотря на свои реакционные наклонности, часто санкционировал прием просителей сверх школьной нормы. Но большинство молодых людей, исключенных из колледжей, вынуждены были уехать за границу в поисках образования и, как правило, не имея средств, терпели невыразимые лишения.

Тем не менее жестокие ограничения не могли подавить потребность в образовании у народа