Читать книгу "Молчаливые боги. Мастер печали - Джастин Колл"

Он опустил взгляд на черную землю, в которой покоились кости Содара.

– Как бы я хотел, чтобы ты сейчас был рядом, Содар! Мне нужна твоя помощь, нужны ответы… но тебя больше нет. Наверное, мне придется искать свой собственный путь.

Аннев поднялся с колен, поцеловал пальцы и начертил в воздухе знак Одара.

– Ступай с миром, старик. Ты спас много невинных душ. Ты был хорошим священником. – Голос у него задрожал. – И хорошим другом. Ты был мне как отец.

По щекам побежали слезы, которые он уже не пытался сдержать.

– Прощай, Содар.

Когда они со Шраоном вошли в часовню, то нашли там Брайана и Терина. Управляющий возился со сломанным колесом телеги, и Шраон принялся ему помогать. К тому времени, как они нашли новое колесо, вернулся Фин: он раздобыл лук со стрелами, охапку ножей и несколько клинков повнушительнее. Аватар взял себе несколько метательных кинжалов, лук со стрелами отдал Шраону, а остальное распределил между присутствующими. Подойдя к Анневу, он заметил у него на спине щит.

– Вижу, оружие у тебя уже есть?

– Да. Это щит Содара.

Фин одобрительно кивнул:

– Артефакт?

– Нет, обыкновенный щит из стали.

От этих слов Фину, кажется, стало намного спокойнее.

– Вот и хорошо. Скромно, со вкусом и намного лучше, чем огненный меч, – на его фоне сияющий плащ смотрелся как-то совсем бледно.

Аннев рассмеялся: в чувстве юмора его бывшему заклятому врагу не откажешь, это точно.

Когда телегу починили, вернулся Титус. Мало того что он нашел набитый монетами мешочек, так еще и привел с собой черную кобылу.

– Она пряталась у мельничного пруда, – объяснил он, пока Брайан впрягал лошадь в телегу.

Час спустя они поднялись на вершину высокого холма с западной стороны Шаенбалу и, не сговариваясь, остановились, чтобы бросить последний взгляд на деревню.

Аннев сжал в кулак левую руку; его успокаивало то, что золотистое сияние его магического протеза надежно скрыто под толстой кожей перчатки. Он опустил глаза и прищурился, стараясь разглядеть очертания разрушенной часовни на фоне угасающего неба.

Их молчаливое прощание длилось несколько минут. Потом они развернулись и начали спускаться с холма, держа путь на западную окраину Чащи.

– Что нас ждет в Лукуре, как ты думаешь? – спросил Титус у Аннева, когда они вошли в лес.

Аннев ответил, немного подумав:

– Как-то один человек сказал мне: воры в Квири ходят в рясах, в Лукуре – в шелковых чулках.

Титус наморщил нос:

– И что это значит?

– Для нас-то? Думаю, это значит, что нам придется приспосабливаться. Мы должны быть готовы к тому, что в Лукуре все окажется совсем иначе – и, возможно, чтобы выжить, нам самим придется измениться.

– Выжить? – нахмурился Титус. – А разве нам что-то угрожает?

Аннев поднял голову. На лиловом небе загорались первые звезды.

– Как раз это я и собираюсь выяснить.

Эпилог

Глубоко под землей Ойру всматривался во тьму. Раньше, для того чтобы видеть, ему был нужен свет – но это было в другой жизни. Теперь его взгляд мог проникать в само царство теней. В такие моменты слои земли и породы размывались перед глазами и теряли плотность. Это было все равно что глядеть сквозь мутное стекло.

Сейчас внимание Ойру было приковано к двум ярким точкам. Обе находились совсем рядом, ярдах в ста, не дальше, и являлись душами юных, здоровых людей, раздираемых чудовищной болью. Чистая душа, бьющаяся в агонии, – вот самый яркий, самый желанный свет… словно податливый комочек глины, он готов стать чем угодно, лишь бы получить силу…

Это было одно из тех немногих наслаждений, к которым ассасин не утратил интереса. Получеловек-полутень, он не испытывал ни голода, ни жажды, ни гнева, ни вожделения – но получал истинное удовлетворение, превращая яркий белый свет в острые черные клинки.

Ойру крался по узким пещерным ходам, заполненным жидкой грязью, но и его кожа, и одежда оставались сухими. Он без труда пробирался сквозь рыхлую породу, а когда на его пути вставала стена из твердого камня, он переходил в царство теней и просачивался сквозь преграду. Это было непросто – и довольно неприятно для того, кто состоит из плоти и крови, пусть и всего наполовину, – но здесь, как и везде, ему помогала сама тьма.

Пройдя насквозь очередную стену, Ойру оказался как раз между огоньками. Огонек слева находился подальше и светил не так ярко, но Ойру привлекла его необычность: это были две крошечные искорки, вокруг которых распространялось радужное сияние. Оно то усиливалось, то ослабевало, меняя оттенки. Ойру, заинтригованный увиденным, сделал шаг навстречу странному огоньку, но тут вспомнил о сосуде – одноруком мальчике, с которым он сражался у колодца: от него тоже исходил таинственный свет – сияние аклумеры – и он смог победить самого Ойру.

Поэтому ассасин обратил внимание на второй огонек, горевший более ярким и привычным светом. Молодая женщина и трое феурогов. Монстры истязают женщину, время от времени отвлекаясь на тоненькую жилку аклумеры. Их жертва кричит, но ее физическая боль ничто по сравнению с ее душевными муками.

Ее агония притягивала Ойру как магнит.

Сосредоточившись, ассасин сделался почти прозрачным и вошел в каменную стену справа. Двигался он медленно – так бывало всегда, когда он путешествовал через царство теней. Он вынырнул в узком туннеле, где еще отчетливее услышал ее крики. Она звала на помощь, молила о пощаде и требовала возмездия.

Ойру побежал на ее голос, на ходу призывая свои черные флиссы. Туннель сделал крутой поворот, и ассасин увидел впереди тусклый свет. Он помчался еще быстрее. Туннель снова повернул – и тут Ойру замер на месте, завороженный представшей перед его глазами картиной.

Она сидела на груди монстра и молотила по его черепу камнем. Двое феурогов кружили рядом, настороженно поглядывая на эту опасную женщину. Один подкрался сзади, размахивая руками-косами. Первым импульсом Ойру было броситься на чудовище, чтобы не дать ему совершить задуманное, однако вместо этого он решил подождать.

Едва коса приблизилась к девушке, она развернулась, перехватила страшную руку – и вонзила лезвие феурогу в голову. Чудовище издало крик, скорее напоминавший металлический скрежет, и упало замертво.

Третий феурог взвыл от ужаса и помчался прочь. Ойру дождался, когда он исчезнет во тьме, потом повернулся к девушке, которая стояла между поверженными феурогами. Правую часть прекрасного лица покрывали кровавые шрамы; темно-каштановые волосы мягкими завитками спускались на плечи; губы у нее были пухлые и розовые, а глаза поражали своим странным бледно-зеленым цветом.

Завидев черную фигуру, она взревела, бросилась на землю и, нашарив камень, которым размозжила череп феурога, швырнула его в Ойру. Камень пролетел насквозь и со стуком упал где-то за спиной ассасина. Девушка рухнула на колени, и из груди ее вырвался протяжный вой, полный безысходности и боли. Взгляд Ойру скользнул по ее лохмотьям, по окровавленным рукам и ногам. Раны, как ни странно, выглядели пустяковыми, но уже мгновение спустя Ойру понял почему: феуроги поливали их аклумерой.