Читать книгу "Медное королевство - Шеннон Чакраборти"

Пальцы Дары дрожали на ноже, дыхание участилось. Манижа мстит Гасану; почему бы Даре не отомстить ему? Было ли это хуже того, что они уже сделали? Что он уже сделал?

Должно быть, Ализейд понял, что что-то не так. Он переводил взгляд с Дары на ифрита и, наконец, перевел его на цепь с кольцами рабов.

Его глаза расширились. Дикий, абсолютный ужас охватил их. Он отпрянул, задыхаясь, пытаясь вырваться из рук Дары, но Дара легко удержал его, прижав к земле и прижав лезвие к горлу.

Ализейд крикнул, корчась от боли.

– Слезь с меня! – Он закричал, не обращая внимания на нож, приставленный к его шее. – Отвали от меня…

Одним резким движением Визареш схватил принца за голову и вмял его череп в землю. Ализейд мгновенно замолчал, а его ошеломленные глаза закатились.

Визареш выпустил раздраженный вздох.

– Клянусь, эти джинны производят даже больше шума, чем люди, хотя, полагаю, именно это и происходит, когда живешь слишком близко к этим земнокровным насекомым.

Он потянулся к руке Ализейда, надевая кольцо на большой палец.

– Остановись, – прошептал Дара.

Ифрит уставился на него, его пальцы все еще сжимали кольцо.

– Ты сказал, что он не тот принц, за которым ты охотился. Я не прикасался ни к одному из ваших. Ты можешь дать мне хотя бы его.

Но если бы Визареш холодным ударом разбил голову юного принца об пол, как прихлопывают муху, он бы уже это сделал. Дара пришел в себя, злой собственнический голос ифрита заставил его отшатнуться. Так вот как думала о нем Кандиша? Обладание, игрушка, чтобы наслаждаться, бросать людям, только чтобы наслаждаться хаосом, который это вызовет?

Да. Мы предки людей, которые их предали. Дэвы, которые решили смириться перед Сулейманом, позволить человеку навсегда изменить их. Для ифрита его народ, как джинны, так и Дэвы, были проклятием. Мерзость.

И Дара был идиотом, раз забыл об этом. Как бы его ни вернули к жизни, он не был ифритом. Он не позволит им поработить душу другого джинна.

– Нет, – повторил Дара с отвращением. – Убери от него эту гадость. Сейчас же, – потребовал он, когда Визареш не двинулся с места.

Вместо того чтобы повиноваться, Ифрит вскочил, его внимание привлекло что-то позади них. Дара проследил за его взглядом.

Его сердце остановилось.

38

Нари

– Уверен, что она ведет к внешней стене? – прошептала Нари, когда они с Мунтадиром пробирались по извилистому коридору для слуг. За исключением небольшого количества огня, который она вызвала, было совершенно темно.

– Я говорил тебе дважды, – резко ответил Мунтадир. – Кто из нас провел здесь всю жизнь?

– Кто из нас пользовался этим, чтобы бегать по чужим спальням? – пробормотала в ответ Нари, не обращая внимания на его раздраженный взгляд. – Что, я ошибаюсь?

Он закатил глаза.

– Этот проход скоро закончится, но мы можем пройти по следующему коридору до самого восточного крыла и выйти на внешнюю лестницу.

Нари кивнула.

– Итак, печать Сулеймана… – начала она, стараясь говорить непринужденно. – Как нам ее вернуть? Мы должны вырезать ее с лица твоего отца или…

Мунтадир издал сдавленный звук.

– Боже мой, Нари, неужели?

– Тебя тошнило, когда ты впервые заговорил об этом!

Он покачал головой.

– Ты собираешься вонзить кинжал мне в спину и убежать, как только я скажу?

– Если ты продолжаешь говорить такие вещи, очень возможно. – Нари вздохнула. – Может, попробуем провести одну ночь на одной стороне?

– Прекрасно, – проворчал Мунтадир. – Полагаю, кто-то другой должен знать, учитывая все обстоятельства. – Он сделал глубокий вдох. – Это не имеет никакого отношения к его щеке; отметина появляется там, как только кольцо снято.

– Кольцо? Печать Сулеймана на кольце? – Нари вспомнила драгоценности, которые она видела на Гасане последние пять лет. Оценка ценностей, которые носил другой человек, была ее специальностью. – Это рубин у него на большом пальце? – догадалась она.

Выражение лица Мунтадира было мрачным.

– На руке его нет, – ответил он. – Это в его сердце. Мы должны вырезать его и сжечь. Кольцо вновь образуется из пепла.

Нари остановилась как вкопанная.

– Что мы должны делать?

– Пожалуйста, не заставляй меня повторять. – Мунтадир выглядел болезненно. – Кольцо восстанавливается, ты надеваешь его на руку, и все. Мой отец сказал, что это может занять несколько дней, чтобы оправиться от магии. А потом ты навсегда останешься в Дэвабаде, – мрачно добавил он. – Теперь ты понимаешь, почему я не спешу стать королем?

– Что значит ты навсегда в Дэвабаде? – спросила Нари, лихорадочно соображая.

– Я не спрашивал. – Когда она недоверчиво уставилась на него, он всплеснул руками. – Нари, не думаю, что мне было больше восьми, когда он мне все это рассказал. Меня больше заботило, как бы меня не стошнило от ужаса, чем расспросы о том, на каких веревочках надето кольцо, которое я должен был снять с его окровавленного трупа. Он сказал мне, что кольцо не должно покидать город. Так что, если кто-то не готов отказаться от собственного сердца…

– Как поэтично, – пробормотала она, пока они шли по темному коридору.

Он остановился перед грязными, едва различимыми контурами двери.

– Мы на месте.

Нари нависла над его плечом, когда он осторожно открыл дверь. Они шагнули в темноту.

Ее лицо вытянулось. На каменном полу лежала мертвая гезирка в одежде экономки, из ушей у нее текла кровь.

– Ядовитый пар пролетел здесь, – тихо сказала она.

Это было не первое тело, которое они нашли. Хотя им удалось предупредить горстку гезирских аристократов, они обнаружили гораздо больше мертвых, чем живых: солдат с зульфикарами в ножнах, ученую со свитками, разбросанными вокруг нее, и – самое душераздирающее – двух мальчиков в праздничной одежде, сжимающих в руках незажженные бенгальские огни, усики Туманного медного пара все еще цеплялись за их маленькие ноги.

Мунтадир закрыл глаза женщины.

– Я собираюсь бросить Каве каркаданну, – прошептал он яростно. – Клянусь именем отца.

Нари вздрогнула; она даже не возражала.

– Давай продолжим.

Не успели они встать, как Нари услышала шаги. По крайней мере, три человека приближались из-за поворота. Не успев нырнуть обратно в проход, они быстро втиснулись в темную нишу в стене. На них набросились тени – защитная реакция дворца, как раз когда из-за поворота показалось несколько фигур.

Ее сердце упало. Все они были Дэвами. Молодые и незнакомые, они были одеты в форму с серыми и черными пятнами. Кроме того, они были хорошо вооружены и выглядели более чем способными сразиться с эмиром и его женой. К такому выводу пришел и Мунтадир. Он не сделал ни малейшего движения, чтобы противостоять им, и молчал, пока они не исчезли.