Читать книгу "Квартет Я. Как создавался самый смешной театр страны - Александр Демидов"

Поначалу у нас не было никакого названия. Но когда сложился костяк из квартета, мы добавили к нему букву «и», которую придумал я, и получился «Квартет И». Весь наш спектакль – это была ширма, из-за которой мы выходили, показывали номер и снова скрывались за этой ширмой. За ней ставились стулья и какой-то реквизит. Мы вставали на стулья, показывали свои головы из-за нее, как-то ее обыгрывали.

В 1993 году мы открыли нашим спектаклем свой первый сезон в учебном театре ГИТИСа. Это Гнездниковский переулок, Тверская улица, прямо напротив Елисеевского гастронома, через дорогу, в такой арочке, в подвальчике. Там было мест 120.

Мы пытались себя рекламировать. Сережа Петрейков пришел в газету «Аргументы и факты» и попросил: дайте рекламку, пожалуйста, – молодой театр, спектакль «Это только штампы» идет в учебном театре ГИТИСа. Нам пошли навстречу: да, молодой театр, конечно, и дали объявление, что такого-то числа, по такому-то адресу идет спектакль нового комического театра «Квартет И» «Это только штаны». Реклама прошла, мы были не очень довольны искажением названия нашего спектакля. Когда Сережа Петрейков пришел туда и сказал, что все-таки спектакль называется «Это только штампы», а не «Это только штаны», он увидел женщин, которые еле-еле сдерживали смех, краснея и давясь от хохота. Они пообещали: «Конечно же, конечно же, мы все исправим! В следующей газете мы обязательно все исправим!» Но и в следующем выпуске было написано: «Спектакль «Это только штаны».

Иосиф Райхельгауз пригласил нас на 70‐летие Булата Шалвовича Окуджавы. Мы приготовили номер – такие куплеты про шестидесятников, потому что в зале сидели, собственно, все: Юрий Никулин, Белла Ахмадулина, Борис Мессерер, Андрей Битов, Андрей Вознесенский и Зоя Богуславская, Олег Янковский – вся творческая элита пришла чествовать в театр на Трубной к Райхельгаузу Булата Шалвовича Окуджаву и поздравлять его с 70‐летием. Это было 9 мая. Нам даже не в чем было выступать: у меня был клубный пиджак, Камиль попросил пиджак у нашего приятеля. И вот мы, более-менее приодевшись, пели втроем: Камиль, Слава и я, а Леша нам подыгрывал на рояле. Леша, когда выходил объявлять наш номер, сказал: «Сейчас мы споем куплеты. Попрошу меня к роялю! Пожалуйста, попрошу меня к роялю». Таким голосом Гердта, который, кстати, тоже, по-моему, сидел в зале. На банкете потом Григорий Горин подошел к нам и сказал: «Какая прекрасная шутка «попрошу меня к роялю», я бы так никогда не придумал». Мы чуть не лопнули от счастья и гордости.

Каждый день мы впятером собирались и что-то придумывали. Сначала – в общежитии. Потом Сережа Шустицкий привел нас в Дом актера в молодежную секцию к Люсе Черновской. У нее в Доме актера постоянно проходили какие-то капустники. Мы там показали отрывок из своего дипломного спектакля и прошли на ура. Кстати, какое-то количество номеров, благодаря которым мы зарабатывали себе потом на хлеб, выступая с ними на всяких корпоративах, родилось у нас именно в Доме актера, когда мы готовились к капустникам, Масленицам, старым Новым годам и другим праздникам, в которых участвовали все, от студентов до известных артистов. У Люси собирались: Иван Демидов, театр «Ученая обезьяна», Марина Голуб, братья Верники, Константин Эрнст, Слава Зайцев, Александр Васильев, который ведет сейчас «Модный приговор», Павел Каплевич, Рената Литвинова, фотограф Валерий Плотников, Андрей Кнышев, Рустам Хамдамов, Павел Буре, Людмила Максакова, Евгений Миронов, Алла Пугачева, там выступал никому тогда еще не известный Максим Галкин со своими пародиями, он, как и группа «Несчастный случай», работал в студенческом театре МГУ. Здесь бывали: Александр Ширвиндт, Михаил Державин, Леонид Ярмольник, Людмила Гурченко… Это было грандиозное место, куда приходила вся театральная элита. Ну, а главной хозяйкой над всем этим была директор Дома актера – Маргарита Александровна Эскина.

Мы не знали, что на наш спектакль приходил Миша Козырев. Он работал на радиостанции «Максимум». Наш спектакль ему очень нравился, он туда переводил кучу своих знакомых. Борис Березовский дал ему денег, и появилось «Наше радио». Мы там сделали много смешных программ.

Наши номера всегда проходили на ура. По сути, наш дипломный спектакль «Это только штампы» открыл нам дорогу в настоящую большую жизнь, а Дом актера помог закрепиться в театральной тусовке и заработать хорошую репутацию.

Москва клубная

В ней рассказывается о том, как нас из-за 300$ чуть не увезли в лес и не изнасиловали

Но надо было зарабатывать не только репутацию, но и деньги.

Тогда в Москве расцвела клубная жизнь. Основная часть населения страны бедствовала, но уже появились ребята в малиновых пиджаках.

Мы купили Камилю за 100 долларов смокинг и стали потихоньку зарабатывать: вели корпоративы, свадьбы, очень прилично можно было заработать в Новый год. Это вообще отдельная история нашей коммерческо-творческой деятельности. На Тверской был клуб «Карусель», была «Патио Пицца» в гостинице «Интурист» – сейчас этой гостиницы уже нет. Напротив, через дорогу, был клуб «Московский», куда я пришел с тогда еще VHS-ной кассетой, нашел арт-директора, ее звали Света, и показал ей отрывки из нашего спектакля. Мы были приглашены выступить в клубе «Московский», по-моему, долларов за 300. Я спросил: «А кто еще у вас выступал?» Света ответила: «Ну, вот Валентин Гафт читал свои эпиграммы». – «А сколько было зрителей?» – «Человек там 10–15. Мы устраиваем такие театральные четверги, и в следующий четверг, пожалуйста, можете выступить». Мы пришли выступать и не увидели в зале практически никого. Там было несколько проституток. Видимо, не получив еще приглашение по линии своей работы, они садились за столики и с удовольствием слушали нашу программу. Так что нашими первыми слушателями в московских клубах были проститутки, ну, и несколько ребят в малиновых пиджаках.

Леша Агранович, который познакомился с нами на 70‐летии Окуджавы, решил тоже продавать нас в клубы. Мы пришли в клуб «Карусель», который находился в доме, где жила Алла Борисовна Пугачева. Там арт-директором была очень строгая женщина в очках, напоминавшая жестокую немку. Ей не хватало только какого-нибудь хлыста и военной формы. Мы перед ней честно отработали свою программу. Лицо этой женщины ничего не выражало – ни удивления, ни радости. После показа она помолчала, а потом встала и строго сказала: «Ну что ж. Это очень смешно». И пригласила нас выступить за 250 долларов.

И так получилось, что в момент, когда мы в «Карусели» выступали, вдруг заходит Алла Борисовна Пугачева в окружении Филиппа Киркорова и Александра Буйнова – в общем, с какой-то такой дружной компанией. Они сели где-то в углу, а мы начали исполнять свою программу. Мы тогда очень старались: кривлялись, такие корчили рожи, как говорится, из кожи вон лезли со своей молодой энергией. И Алла Борисовна Пугачева со своей компанией вдруг обратила на нас внимание, начала нам аплодировать, кричать «браво»! Мы завелись, отработали свою 30–40‐минутную программу, убежали за кулисы, учащенно дыша, получив там свои 250 долларов. Мы ждали, а вдруг Алла Борисовна придет к нам в гримерку, позовет нас в свой Театр песни или хотя бы что-нибудь скажет, как-то похвалит нас. Но этого не случилось.