Читать книгу "Ласка сумрака - Лорел Гамильтон"

Он напрягся всем телом, почти до дрожи, и я крепчепоцеловала утолщенную кожу. Рис издал едва слышный звук. Я лизнула шрам – оченьнежно. Снова стон вырвался из его горла, и это не был стон боли.

Я лизала гладкую кожу, медленно, осторожно. Его дыханиеперешло в короткие, отрывистые вздохи. Кулаки, все еще прижатые к бокам,дрожали – но не от гнева. Я водила губами и языком по шраму, пока у Риса неподогнулись колени. Это Китто поймал его за талию, не я. Маленький гоблиндержал его так, будто Рис ничего не весил.

Я поцелована Риса в губы, и он впился в меня в ответ, какбудто тонул и только я могла подарить ему вдох. Мы опустились на пол, наколени, Дойл возвышался над нами, а Китто все еще обхватывал Риса за талию.

Рис схватил меня руками за спину и прижал к себе достаточнокрепко, чтобы я, несмотря на оставшуюся между нами руку Китто, ощутила, что онтверд и готов. Какая-то пряжка или ремень, должно быть, впились Китто в кожу,потому что он тихо простонал.

Этот едва слышный звук будто подбросил Риса в воздух: онсудорожно огляделся по сторонам и, когда заметил руки маленького гоблина у себяна талии, чуть ли не завизжал и поспешил освободиться от нас обоих.

Я почти уже открыла рот и сказала, что Рис сделалдостаточно, чтобы удовлетворить меня, но Китто заговорил раньше.

– Я объявляю себя удовлетворенным.

Я уставилась на него:

– Но ты еще ничего для себя не получил.

Он покачал головой, моргая завораживающе синими глазами.

– Я удовлетворен. – Казалось, он хотел добавитьчто-то еще, но, видимо, передумал и просто еще раз покачал головой.

Возразил Рис:

– Ты же еще не получил свой кусок плоти.

– Нет, – ответил гоблин. – Но я имею правозабыть об этом.

– С какой стати?

Рис так и остался сидеть на полу, и на лице его читалисьстрах и растерянность.

– Мерри нужны все ее стражи, чтобы оставатьсяживой, – ответил гоблин. – Я не хочу, чтобы она из-за меня потерялаодного из них.

Рис смотрел на него, пораженный:

– Ты откажешься от своего куска плоти и крови радитого, чтобы я остался?

Китто моргнул и потупился.

– Да.

Рис нахмурился.

– Ты что, меня жалеешь? – В его голос закралсяслабый отзвук злости.

Китто взглянул на него, откровенно удивленный.

– Жалею тебя? За что? Ты красив, ты обладаешь теломМерри, делишь с ней постель. Ты можешь стать королем, если повезет. Шрамы,которые ты считаешь уродливыми, – это признак большой красоты у гоблинов изнак большой доблести, они показывают, что ты перенес сильную боль. – Онкачнул головой. – Ты воин сидхе. Никто не смеет поднять на тебя руку,кроме самой королевы. Посмотри на меня, воин, посмотри на меня. – Онпротянул к Рису маленькие ладони. – У меня нет когтей, а клыки слишкоммалы. Я – как человек среди гоблинов.

В голосе Китто впервые чувствовалась горечь. Горечьунижения. В культуре, где главные ценности – агрессия и физическая сила, он дветысячи лет прожил презираемым слабаком. Среди гоблинов он был прирожденнойжертвой. Он протягивал Рису эти маленькие ладошки, и на маленьком, нежном лицебыл гнев. Гнев и бессилие, рожденные знанием правды: Китто очень хорошоосознавал, кто он такой и кем ему не стать. Среди гоблинов он был игрушкойпервого встречного. Неудивительно, что он предпочитал оставаться со мной даже вбольшом гадком городе.

Глава 6

Спросите любого человека, особенно туриста, где живут вюжной Калифорнии богатые и знаменитые, и вам ответят: в Беверли-Хиллз. НоХолмби-Хиллз тоже лопается от денег и славы, а земля здесь щетинится высокимизаборами, которые не дают простым смертным, проезжающим мимо, броситьлюбопытствующий взгляд на богатых и знаменитых. Холмби-Хиллз – уже не то модноеместечко, каким оно когда-то было, юные восходящие звездочки не стремятсяпостроить дом именно здесь, но одно осталось прежним: для этих стен и заборов нужноиметь деньги, много денег. Если задуматься, возможно, как раз поэтомусвежеиспеченные знаменитости не слишком часто переезжают в Холмби-Хиллз –просто не могут себе позволить.

Мэви Рид могла себе это позволить. Она была звездой первойвеличины, но, к счастью для нас, не входила в верхние два процента. Была быона, скажем, Джулией Роберте – и нам пришлось бы обманывать ее ищеек измасс-медиа в придачу к моим. А одного набора настырных репортеров более чемдостаточно.

Против журналистов существовали и средства, не требующиемагии, – например, белый фургончик в пятнах ржавчины, который большуючасть времени стоял без дела в нашем гараже. Детективное агентство Греяиспользовало его для слежки, когда машине приходилось слишком долго стоять навиду. Если окружающие дома были приличными, мы использовали приличный фургон.Если местечко было не из лучших – мы брали этот. За красивым фургоном всегдастаей бросались репортеры, надеясь, что внутри прячется принцесса со свитой,так что пришлось взять старый, хоть он торчал на Холмби-Хиллз как бельмо наглазу.

Одно из задних стекол фургона заменяла картонка, приклееннаяскотчем. Пятна ржавчины зияли на белой краске открытыми ранами. И в картоне, ив пятнах ржавчины были прорези для скрытых камер и прочей аппаратуры. Дыркиможно было даже использовать как бойницы для стрельбы – в случае необходимости.

Машину вел Рис, все остальные спрятались в кузове. Стражсгреб все свои белые волосы под фуражку; качественно сделанная фальшивая бородаи усы полностью скрыли его мальчишескую миловидность. Фуражка и растительностьна лице даже прикрыли большую часть шрамов. Стражи уже стали почти так жеузнаваемы на телеэкране, как и я, так что это было неплохим камуфляжем. И еще –Рису нравилось играть в детектива. Он переодевался с таким удовольствием,словно сегодня был самый обычный день; все эмоциональные дрязги развеялись, каксон.

Китто буквально спрятался на полу у меня под ногами. Дойлсидел на дальней от меня стороне сиденья, Холод – в середине.

Сидя бок о бок, эти двое были почти точно одного роста.Стоя, Холод был выше на пару дюймов. У него были плечи чуть шире, тело – чутьмассивнее. Различие небольшое и не из тех, которые легко заметить, когда ониодеты, но все же оно существовало. Королева Андаис говорила о них так, словноони были двумя сторонами одной монеты. Ее Мрак и ее Убийственный Холод. У Дойлабыло имя, помимо прозвища, данного королевой, у Холода – нет. Он был простоХолод или Убийственный Холод – и все.

На Холоде были темно-серые брюки, достаточно длинные, чтобызакрывать верх серых мокасин. Обувь начищена до зеркального блеска. Рубашка –белая, с рубчатым передом и узким воротничком, прилегавшим к гладкой твердойповерхности шеи. Светло-серый пиджак скрывал наплечную кобуру и сияющийникелированный пистолет сорок четвертого калибра – таких размеров, что я врядли смогла бы держать его одной рукой, не то что стрелять из него.