Читать книгу "Кошачий король Гаваны - Том Кроссхилл"

На Кубе два вида валюты: конвертируемый песо или «кук» (курс с долларом почти один к одному) и национальный песо (курс в двадцать пять раз ниже). Хуанита наказала нам взять и те и другие и запомнить разницу между ними, чтобы не попасть впросак.

– Люди за пять «куков» пойдут на что угодно, – предупредила она.

– Мы, кубинцы, расплачиваемся национальными песо, – добавила Йоланда, – которые ни черта не стоят.

– Не ругайся, – осадила ее Хуанита. – Идем.

Она подхватила чемодан Аны и устремилась на выход так, словно нам срочно надо было уйти. Ана побежала следом и попыталась забрать багаж, но безуспешно.

Мы вышли из здания. Был ранний вечер, но по жаре и не скажешь. На улице царил хаос. Туристы тащили свои сумки, отбивались от местных торговцев и пытались поймать такси.

Вытирая пот одной рукой и держа чемодан в другой, я последовал за Хуанитой – через дорогу, по тропинке между какими-то пальмами и, наконец, на открытую парковку.

Я видел много романтических фото, где старые американские машины пробираются по улицам Гаваны, но думал, что это просто постановочные кадры. Преувеличенные, приукрашенные, наживка для туристов. А теперь оказался посреди океана музейных достопримечательностей: массивных автомобилей с длинным капотом, сияющими хромированными ручками и яркими расцветками – зелеными, красными и темно-синими.

Не все были такими. Тут и там виднелись современные «киа», «хёндай» и «фольксвагены». Но та машина, к которой подвела нас Хуанита, выглядела совсем иначе. Темного цвета, небольшая и вся угловатая, словно деталька от лего.

– А я видел такие машины, – сказал я. – В музее в Германии.

– Моя «лада». – Хуанита открыла багажник и одним могучим движением забросила туда чемодан Аны. – Старая добрая советская зверюга.

Интересно, советские машины такие же надежные, как советские самолеты? Из чувства самосохранения я поостерегся задавать этот вопрос вслух.

Я закинул свою сумку в багажник и сел рядом с Аной сзади. Внутри салона было мучительно жарко, сиденья раскалились на солнце.

Хуанита села за руль. Йоланда устроилась рядом с ней и сказала:

– Опустите стекла и пристегнитесь.

Я дернулся, отыскивая ремень, но не нашел его.

Йоланда рассмеялась:

– Приезжие вечно на это ведутся.

– Смотрите в оба, ребята. – Хуанита завела «ладу» (с третьей попытки). Мотор взревел, как у гоночной машины. – Увидеть Гавану впервые можно лишь раз.

Автомобиль неспешно тронулся с места, однако потом набрал скорость. Мы выехали с парковки и влились в оживленный поток транспорта. Мы с Аной наполовину высунулись в окна, но больше чтобы освежиться, чем полюбоваться видом. Я бы еще высунул язык, как пес, если бы это помогло.

Аэропорт располагался на окраине города. Мы миновали зеленые поля, перемежаемые лачугами или вагончиками. Если бы не приземистые пальмы на обочине и древние машины, что гремели как жестянки и плевались черным дымом, можно было бы принять это место за «ржавый пояс» Америки.

Хотя нет. Какая Америка? Здесь не было рекламных щитов.

Я заметил лишь один, с простыми белыми буквами на синем фоне: «Las Ideas Son el Arma Esencial en La Lucha de la Humanidad». «Идеи – главное оружие в войне человечества». О какой именно войне речь, уточнения не было.

По дороге Хуанита рассказывала нам о том, какой ужин приготовила, про парня Йоланды, который тоже придет, о том, что нам стоит посмотреть в Гаване.

– Мы покажем тебе все любимые места твоей мамы, – пообещала она и вздохнула: – Если бы только она вернулась домой вместе с тобой.

Чем дальше мы ехали, тем чаще нам попадались склады и заводы, а иногда и магазины. Все выглядело потрепанным – длинные полосы ржавчины на металлических дверях, облезлая краска, покосившиеся деревянные заборы, разбитые дороги, заросшие газоны.

Впереди показалась высокая башня. Заостренный пик с пятиконечной звездой пронзал небо.

– Это мемориал Хосе Марти, – пояснила Хуанита. – Знаешь, кто он?

– Конечно. – Марти был национальным героем, революционером, писателем, журналистом, философом. Жил еще до Кастро, в девятнадцатом веке. – Мама его обожала.

– Я помню. Она вечно его цитировала, когда я пыталась вытащить ее погулять. – Голос Хуаниты дрогнул. – «Un grano de poesia es suficiente para perfumar un siglo».

Я узнал интонацию, каденцию слов. Мама однажды произнесла их, незадолго до смерти, лежа в госпитале и сжимая худыми пальцами тонкий черный томик Марти.

«Крупицы поэзии достаточно, чтобы напоить благоуханием целый век».

Мой взгляд зацепился за что-то еще. Мемориал Марти был расположен на огромной площади. Со стены стоящего рядом здания на нас смотрел Че Гевара. А на соседнем виднелось другое лицо – улыбающееся, с бородой, выглядывающее из-под широкой шляпы.

– Это… – Я пытался осмыслить увиденное. – Иисус?

– Что? – переспросила Хуанита. – Где?

Йоланда обернулась, посмотрела, куда я показываю, и расхохоталась.

Ана закатила глаза:

– Революция не одобряет религию, ты разве не знаешь?

– Нет, нет, – выдавила Йоланда сквозь смех. – И правда похоже.

– Это Камило Сьенфуэгос, герой революции, – серьезно пояснила Хуанита, но в конце не удержалась и фыркнула. – Некоторые считают, что он был даже лучше Иисуса.

– Он умер молодым, – вставила Йоланда. – Сразу после революции. Не успел замараться.

Хуанита хотела что-то сказать, но промолчала. Йоланда минуту смотрела на нее, потом отвернулась к окну.

Я не стал нарушать молчание. Принять национального героя за религиозную фигуру – это может серьезно подорвать веру в себя.

– Черт, – вдруг выругалась Ана и спешно принялась копаться в сумке. Наконец она выудила камеру и оперлась локтем о дверь, чтобы снимать окрестности. – Поверить не могу, что я забыла.

Мы застряли на светофоре. Остановившийся рядом красный автомобиль с откидным верхом привлек внимание Аны. Водитель, седовласый дедушка, улыбнулся, заметив, что его снимают.

– Это потрясающе, что вы так храните дух прошлого, – сказала Ана. – Чините старые машины, вместо того чтобы каждый год покупать новые.

– Как будто у нас есть выбор, – хмыкнула Йоланда.

Снова повисло неловкое молчание. Словно кто-то облажался на званом обеде, и остальные утыкаются в тарелки, делая вид, словно ничего не произошло.

– А это Ведадо, – наконец сказала Хуанита. – Красиво, правда?

Мы выехали на широкую улицу с зеленой зоной посередине, где росли пальмы и аккуратно подстриженные кусты. Выстроившиеся вдоль нее строения выглядели относительно современными и чистыми – тут бетонное жилое здание, там дом с красной крышей, который можно было бы назвать особняком. Группы подростков и молодежи сидели на лавочках и за столиками кафе на углу.