Читать книгу "Шпионами не рождаются - Игорь Атаманенко"

Неожиданно обернувшись к Маслову, Андропов без всякого перехода сказал, как отрезал:

— Даю две недели! Управишься?

— Юрий Владимирович, — взмолился Маслов, — я ведь только собираюсь ввести Самурая в разработку «Горшечников», то бишь «Сетику»… Я еще не знаю, есть ли у агента выходы на фигурантов дела, может быть, у него имеются другие возможности…

Но несмотря ни на что, я считаю разработку «Горшечников» делом перспективным… Думаю, Самурай не подведет, Юрий Владимирович! — в мажоре закончил Маслов.

— Он думает! Уж как вы все думаете, мне известно… Я недавно прошел по кабинетам начальствующего состава центрального аппарата. Было часов десять вечера. Захожу к одному генералу, другому, третьему. Сидят, пишут что-то, звонят куда-то, отвечают на телефонные звонки. Пригласил я их к себе в кабинет и спрашиваю:

«Что вы делаете так поздно?» Отвечают: «Работаем». — «А что вы делаете днем?» — «И днем работаем». — «И по утрам тоже работаете?» — «Разумеется, товарищ председатель, работаем и утром!» Вот мне и любопытно стало, когда же они думают, если постоянно заняты работой! К тебе, Леонид Иосифович, это тоже относится. Ты ведь тоже только и делаешь, что работаешь… А думать начинаешь в моем кабинете, не так ли?

А подумать есть о чем. Мы сейчас наблюдаем закат эры… И крушение кланов. Тебе, конечно, это в голову не приходило… А пора бы уж, раздвинув шторы, выглянуть в окно, узнать, чем живет наш народ!..

«Вот, оказывается, на что вы замахнулись, Юрий Владимирович! Уж не на место ли Генерального метите, коль скоро о народе заговорили? Все с этого начинают, а потом… Ладно, к черту! Воистину: «по Сеньке и шапка» — вы о народном благе печетесь, а мне Внешторгом и Юрием Леонидовичем заниматься… Стоп! А что, если Андропов таким образом решил расчистить себе путь к трону: дочь Галину скомпрометировал с моей помощью, теперь моими же руками сына Юрия собирается убрать? Их отца-старика в открытом поединке ему пока еще не осилить, но стоит ославить его детей на весь Советский Союз, смотришь, не выдержит отцовское сердце и он сам дойдет до точки, он же — доходяга!

Ловко вы с брежневским кланом хотите расправиться, Юрий Владимирович!

Собственно, вы уже начали кампанию по дискредитации Генерального, отдав указание председателю Гостелерадио Лапину ежедневно передавать по всем каналам хронику публичной жизни и выступлений Леонида Ильича, как и бесконечное вручение ему наград — пусть весь народ видит его маразм и неспособность управлять державой. Ежедневная демонстрация на экране выжившего из ума вождя еще больше подорвет его позиции в глазах мирового сообщества…

Судя по всему, не сам по себе песок или его похищение японцами вас заботит, Юрий Владимирович! Вам нужно публично разоблачить роль сына Брежнева в заключении договора на аренду нашей территории, чтобы окончательно подорвать позиции Генсека, а там, смотришь, на царствие вас пригласят…

Удастся ли вам, шеф, возвести свои замки на этом песке?!»

Андропов прервал размышления Маслова. Сказал, как гвоздь вбил:

— Форсируй разработку «Сетику», а затем спокойно и вдумчиво разберись с причинами масштабного похищения японцами нашего песка. И ролью Юрия Леонидовича в этой сделке… Все ясно?

— Так точно, това…

Андропов жестом остановил Маслова.

— Ты же знаешь, субординационное декламирование мне не по душе…

Андропов вернулся к своему столу, грузно опустился в кресло и стал неторопливо перебирать бумаги.

Поняв, что аудиенция окончена, Маслов напоследок решил перевести стрелки беседы в чисто оперативную плоскость:

— Так что же мы будем делать с Самураем, Юрий Владимирович?

Задавая вопрос, генерал имел в виду возможные санкции в отношении агента за дебош в баре.

— Что будем делать? Завидовать будем! Мы ведь с тобой, Леонид Иосифович, ни президенту США, ни директору ЦРУ голову раскроить не можем. А жаль! — с усмешкой ответил Андропов. — Но если говорить серьезно, то ты у нас, Леонид Иосифович, — один из самых опытных агентуристов и отменный психолог. Ты всегда был настоящим ловцом человеческих душ. В расставленные тобой силки залетали птицы и более высокого полета, чем Иосихису Курусу… Он в сравнении с ними — серый воробушек. Словом, японец у тебя на связи, вот ты и решай сам, что с ним делать! Помнится, перед вербовкой ты заверял меня, что он — кладезь оперативно значимой информации, относящейся к компетенции Второго главка, не так ли? Вот и посмотрим, что он за кладезь, когда он отработает «Сетику»!..

«Не удержался-таки старик от подначки! Не смог отказать себе в удовольствии… А так хорошо начал: и «отменный психолог», и «ловец душ»… Что ж, и на том спасибо, Юрий Владимирович. Я в долгу не останусь!»

— Вы, Юрий Владимирович, как всегда, на гребне волны…

— Верно! Потому что именно я поднимаю эту волну! — немедленно отреагировал Андропов.

И Маслов, и Андропов остались довольны друг другом. Генерал — потому, что сумел настоять на своем, отсрочив решение «песочных проблем» и вместе с ними разработку сына Генсека. Председатель — потому, что, как ему казалось, расширил круг своей личной агентуры в руководстве центрального аппарата КГБ, завербовав еще одного сотрудника. Скоро, очень скоро такие генералы могут понадобиться в решающей схватке за главенство в партии и государстве…

Уже взявшись за ручку двери, генерал обернулся:

— Прошу прощения, Юрий Владимирович, — Маслов не мог упустить такой шанс, — в Центральном аппарате циркулирует масса диаметрально противоположных версий о самоубийстве вашего первого зама…

Андропов с готовностью отреагировал:

— Поговори на эту тему с моим бывшим оруженосцем, да-да, с начальником Первого главка (внешняя разведка) Крючковым, он сейчас дожидается в приемной…

«Оруженосец» охотно изложил то, что, по его мнению, произошло с Цвигуном на самом деле.

Во время плановой диспансеризации руководящего состава КГБ СССР врачи обнаружили у Цвигуна злокачественную опухоль в правом легком. На его удачу, она была еще операбельной.

Ведущий хирург высших сановных клиник Марк Перельман провел блестящую операцию, удалив пораженную раком часть больного органа. Казалось, все обошлось, как вдруг по прошествии нескольких лет Цвигуна начали мучить кошмарные головные боли, у него стала развиваться глубочайшая парамнезия — нарушение памяти, временами он терял ориентацию в пространстве и времени. Все чаще он оказывался прикованным к постели в специализированных кремлевских клиниках. Каждый раз по выходе из лазарета Цвигун устремлялся на Лубянку в свой кабинет.

Однако там он запирался и ничего не делал, пребывая в глубочайшей депрессии.

Болезненное состояние усугублялось тем, что некогда лощеный и самодовольный генерал, окруженный свитой подхалимов, вдруг оказался в полном одиночестве: никто не хотел признавать в нем еще недавно могущественного свояка Генерального секретаря…