Читать книгу "Assassin`s Creed. Одиссея - Гордон Догерти"

Сказав это, Стентор бросил взгляд на своего командира, все еще стоявшего наверху.

– Так ты… сын Волка? – дрогнувшим голосом спросила Кассандра.

– Он усыновил меня вскоре после смерти обоих его детей, – пояснил Стентор. – Он был моим учителем во всем. Благодаря Волку я теперь командир этого полка. Волк для меня – образец для подражания. Я охотно последую за ним к вратам подземного мира.

– Я лишь прошу дать мне шанс служить этому великому полководцу.

Стентор недоверчиво смерил Кассандру взглядом с головы до ног, будто торговец, оценивающий лошадь и готовящийся закрыть сделку.

– Нет. Ни один наемник никогда не войдет в наш лагерь и не окажется вблизи Волка, – возразил молодой командир. – Довольно того, что ваша порода и так рыщет в здешних краях, работая на Афины… – Стентор наморщил нос. – Гирканос и подкупленные им мерзавцы недавно напали на наши повозки с провизией. Мои воины остались без хлеба. Иные охотятся за головой моего отца, поскольку за нее назначена награда. В лапах Волка и так застряло немало колючек. Новых я не допущу. Ведь и ты могла появиться здесь, чтобы убить моего отца. – Молодой мужчина сурово посмотрел на свою собеседницу. – Так что отправляйся спать на свой корабль, чужестранка, и скажи спасибо, что позволяю тебе унести ноги.

За спиной Стентора негромко лязгнули копья, показывая Кассандре, что разговор окончен. Молодая женщина слегка поклонилась и побрела к своему кораблю – не слишком надежному убежищу против такой армии.

Ужин Кассандры состоял из соленых сардин и хлеба, который она размочила в изрядно разбавленном вине. Поев, молодая женщина улеглась спать на носу галеры. Над бухтой стояла мертвая, пугающая тишина. Тело саднило от дневного напряжения, голова соображала плохо. Сон не шел. Тогда Кассандра уселась на перилах, подтянув колени к груди. Икар примостился рядом, чистя перышки. Серп луны освещал воды Коринфского залива. На афинских галерах горели факелы. Над скалой стояло оранжевое зарево костров спартанского лагеря. Берег и мелководье были ничейной землей. На палубе храпели матросы. В воздухе ощущалось трупное зловоние. Спартанцы сняли с убитых афинян доспехи, но хоронить павших не стали.

Плеск весел заставил сердце молодой женщины сжаться. Ночная атака? Но к берегу со стороны афинских галер двигалась маленькая лодка. В ней сидели двое – без доспехов и оружия. Достигнув берега, они направились к спартанскому лагерю. Смельчаки. Возможно, это плавание было последним в их жизни. Однако двое вскоре вернулись, сели в лодку и уплыли, а через некоторое время к берегу подошло несколько лодок с безоружными афинянами. Они принялись рыть могилы, хороня убитых. Свирепые противники Афин дали на то великодушное разрешение.

Кассандра подняла глаза к вершине скалы и вновь увидела там Волка, наблюдавшего за похоронами. Над ним чернело небо, усеянное серебристыми точками звезд. «Ты сейчас наверняка хвалишь себя за проявленное великодушие, – с ненавистью думала Кассандра. – Но где было твое милосердие тогда, на вершине горы?»

На протяжении всего следующего месяца «Адрастея» стояла на якоре близ Пагов, и Кассандра употребила это время на завоевание доверия спартанцев. Днем она тенью следовала за ними, в то время как эти бравые воины зорко следили за берегом, защищая немногочисленные удобные бухты на случай подхода афинских галер. Довелось Кассандре и отражать нападение афинской пехоты с севера. Дважды она помогала повернуть исход сражения в пользу спартанцев. В первый раз это произошло, когда спартанцы ожидали подхода афинских трирем. Кассандра, устроившись на камнях, обстреляла суда зажигательными стрелами. Вражеские корабли сгорели, так и не достигнув берега. Стентор тогда вел себя как стервятник, у которого из-под носа уволокли падаль. Через несколько дней Кассандра вновь присоединилась к сражению, выскочив из-за деревьев и убив искусного афинского воина. Стентор наградил ее гневной тирадой и даже вытащил из ножен меч на четверть длины лезвия.

– Держись подальше от моих солдат. А от моего отца – и того дальше! – гневно потребовал он.

Но под глазами молодого командира темнели круги. Да и шаги спартанских солдат потеряли былую силу и упругость. Несмотря на свою гордость и стойкость, с которой воины не поддавались голоду, украденные повозки с провиантом означали, что многие из них уже несколько недель не ели досыта.

Спартанское доверие было подобно тяжелому железному замку́. Кассандра вдруг поняла, что́ поможет ей отпереть этот замок. Зерно. И тогда молодая женщина встала, неслышно покинула корабль и отправилась вглубь материка.

Лагерь спартанцев занимал всю вершину скалы. Сейчас вокруг него горели факелы. По периметру стояли бдительные караульные с бесстрастными лицами. Шипы их копий были воткнуты в землю, отчего сами копья стояли ровно, словно колья. Скириты расположились на возвышении, среди деревьев. Они славились как меткие копьеметатели и превосходные ночные дозорные. Скириты не являлись чистокровными спартанцами, но их воинское искусство ценилось. А внутри лагеря у костров сидели спартанские воины, раскатисто смеясь и потягивая из кофонов жидкую «черную похлебку». Иные точили копья. Несколько человек стояли совсем голыми. Рабы-илоты намазывали их жилистые тела особым маслом, чтобы потом стригилями соскрести грязь и пот.

Стентор тоже сидел у костра, разведенного в самой середине лагеря: усталый, голодный и злой. Не в силах заснуть, он встал и для компании разыскал еще нескольких воинов, страдавших бессонницей. Их он привел к костру, чтобы вместе коротать ночные часы.

– А ну-ка, спойте мне что-нибудь из стихов Тиртея, – велел он. – Одну из его боевых песен.

Двое спартанских воинов, сидевших напротив, смущенно закашлялись, зашаркали ногами, затем весьма скверными голосами затянули песню, написанную около трехсот лет назад величайшим поэтом Спарты. Вскоре на лице Стентора появилась гримаса недовольства.

– Лучше прекратите, пока тень этого великого человека не явилась сюда и не вырвала вам языки!

Стентор посмотрел в сторону бухты, где на волнах покачивалась «Адрастея». Эта докучливая наемница торчала здесь почти два месяца. Все изнуряюще жаркое лето. Ее вмешательство в сражения спартанцев бросало тень на их победы. А уж что говорить про ее стрельбу из лука. У спартанцев это оружие никогда не было в почете.

Как-то Стентор спустился вниз, чтобы посмотреть на своих воинов, упражняющихся в боевых искусствах. Выстроившись двумя фалангами, спартанцы сошлись в потешном сражении. Стентор хрипло посмеивался и рукоплескал, глядя на сходящиеся шеренги, где воины сшибали противников, хвастаясь количеством «убитых». Под конец на ногах остался только один воин. Остальные сидели и лежали, протяжно стеная. Стентор ликовал. Он двинулся в сторону победителя… пока не увидел, что под красным спартанским плащом и бронзовым шлемом сражался вовсе не урожденный Лаконии. Это была она. Она!

Стентор обрушился на спартанцев, словно коршун на беззащитную пташку, отчитав их за то, что позволили наемнице упражняться вместе с ними да еще дали ей спартанское копье и щит.