Читать книгу "Как далеко ты сможешь пройти? - Джон Маклин"

Пока я ранним утром в чернильно-черной воде удалялся от Дувра, Дэвид Найт лихорадочно пересаживался с рейса на рейс, возвращаясь в Англию. Накануне заплыва он позвонил мне из Бангкока:

— У меня несколько пересадок, но я доберусь. Если потребуется, я найму в Хитроу вертолет и заставлю их сбросить меня прямо в воду рядом с тобой.

Мы оба знали, что это невозможно, но решимость Дэвида находиться рядом со мной во время заплыва была такой же огромной, если не большей, чем моя решимость покорить пролив.

Прилетев в Англию, он не стал нанимать вертолет. Вместо этого он бегал по порту в Дувре, пытаясь найти рыбака, который согласится выйти с ним в море искать меня. Прошу учесть, что пролив может выглядеть маленьким на карте, но на самом деле это очень большое водное пространство. Пытаться отыскать маленький рыболовный траулер вроде «Принцессы викингов», двигающийся малым ходом рядом с плывущим в воде человеком, — это почти невыполнимая задача. Никто не соглашался взять Дэвида, пока он, наконец, не нашел одно судно с таким же негативно настроенным экипажем.

— У меня есть приятель. Он колясочник и сейчас пытается переплыть пролив. Мне нужно его найти!

Они посмотрели на него, как на полоумного. Однако их настроение изменилось, когда он вытащил из бумажника несколько сотен фунтов.

— На это вы сможете купить много рыбы, — умоляющим тоном произнес он.

Команда согласилась. Дэвид получил судно. Ничего об этом не зная, я рассекал холодные воды Ла-Манша. Дэвид Харви и Уолли кричали, подбадривая меня:

— Ты показываешь хорошее время! Продолжай в том же темпе!

Однако время было не на моей стороне. Оно никогда не выступает на стороне пловца через пролив. Чтобы добраться до Франции, мне нужно было пересечь течение, прежде чем оно к вечеру сменит направление и понесет меня назад, к Англии. Дэвид Харви и Уолли по очереди плыли рядом со мной, сменяясь через каждый час. Я чувствовал океан, чувствовал боль в плече, которое повредил на Ironman в 1995 году и которое так и не зажило до конца, чувствовал, что у меня остается все меньше сил, когда вдруг, по какой-то причине, чуть ли не в первый раз за этот день взглянул вверх, на «Принцессу викингов».

— Привет, приятель, — сказал Дэвид Найт, глядя на меня вниз с широченной улыбкой на физиономии.

«У меня самые лучшие друзья на свете», — мысленно сказал я себе. Я опустил голову в воду и снова стал плыть в полную силу. Плечо у меня больше не болело, стало легче двигать руками. В тот день я никак не мог потерпеть неудачу.

Через 12 часов 55 минут после того, как я дотащил свое тело до воды, я таким же образом выбирался из нее, но уже на пляже во Франции. С учетом того, что во время заплыва меня сносило течением, я проделал в воде более 50 километров — не считая того расстояния, которое я преодолел во время первой попытки двумя неделями ранее. Даже после 50 километров мне нужно было преодолеть эти несколько метров по пляжу, чтобы мой заплыв был официально зарегистрирован.

Согласно правилам пересечение пролива не будет признано полным, пока я не пересеку отметку уровня полной воды. И вот я тащил по берегу свои ноги, а мои друзья стояли вокруг, подбадривая и хлопая в ладоши. Мне сказали, что я обязательно должен прихватить какой-нибудь сувенир на память о своем путешествии, поэтому я поднял камешек с французского берега и затолкал его в свои плавки Speedo. Немного выше по берегу я нашел еще один камешек и поступил с ним так же. Еще ближе к отметке полной воды я нашел еще один, который выглядел особенно привлекательным, и затолкал его в плавки вместе с первыми двумя. Когда, наконец, я достиг линии суши, то облегченно повалился на спину.

После того как я дотащился выше линии воды прилива, ко мне подошли операторы съемочной группы:

— Как ты себя чувствуешь?

— Иногда ты выигрываешь, а иногда проигрываешь, — сказал я. — Сегодня я победил и хочу посвятить эту победу всем мальчикам и девочкам в мире, которые прикованы к инвалидным коляскам. Если им нужно будет на кого-то равняться, надеюсь, теперь у них есть такой человек.

Я сказал это потому, что в воде у меня было много времени для размышлений, и я твердо решил, куда инвестирую 20 тысяч долларов, полученных от компании Nike. Через несколько месяцев после моего возвращения в Австралию я основал благотворительную организацию John Maclean Foundation под эгидой Ассоциации спортсменов-колясочников Нового Южного Уэльса. В то время мне хотелось, чтобы ассоциация выбрала одного ребенка, лишенного возможности заниматься спортом, потому что его родители не могут позволить себе приобрести специальное оборудование. Затем на ежегодном банкете я вручу ему чек. Это была очень скромная идея, почти не требующая серьезных усилий. Но в тот момент этого казалось вполне достаточно.

6. Некоторым мечтам лучше не сбываться

Через два года и один месяц после триумфального перетягивания нижней части тела по пляжу в Виссане, Франция, я лежал на спине, на виду у 115 тысяч человек, под своей гоночной коляской. Одно колесо продолжало вращаться перед моим лицом, словно гонку все еще можно было выиграть. Трибуны испуганно ахнули, когда моя коляска свалилась набок, выбросив меня на дорожку Олимпийского стадиона в Сиднее. Этот звук был полной противоположностью тому реву, которым приветствовали меня на процедуре представления перед стартом. Хотя лишь немногие из присутствующих знали, кто я такой, я выступал за Австралию, и этого было достаточно, чтобы привести зрителей в исступление. Теперь они молча смотрели на меня, пораженные этим зрелищем, пока остальные семь участников стремительно приближались к финишу. Даже человек, с которым я столкнулся, не упал и продолжил заезд.

Мне требовалась помощь, чтобы поставить коляску на колеса и закончить гонку, но олимпийские чиновники не желали об этом слышать.

— Нам нужно убрать вас с дорожки, — сказал один из них, подойдя ко мне. Я частично лежал на дорожке, а частично — на газоне рядом с сектором для метания копья. Полагаю, олимпийские чиновники не хотели усугубить мой позор травмой, которую могло нанести мне случайно полетевшее не в ту сторону копье.

Вообще-то я не возражал против того, чтобы на меня обрушился град копий, тем самым избавив от позора. Это был, мягко говоря, один из моментов наибольшего унижения в моей жизни. Случившееся просто не укладывалось у меня в голове. В отличие от первой неудачной попытки переплыть Ла-Манш, я не мог две недели ждать второго шанса, чтобы все исправить. Этот старт был моим единственным выступлением на Олимпиаде. Гонка колясочников на 1500 метров была показательной и проводилась всего второй раз в истории Игр. Когда другие олимпийцы терпят неудачу, они хотя бы могут утешиться осознанием того, что через четыре года смогут попробовать еще раз. У меня такой роскошной возможности не было. Да, я квалифицировался на Паралимпийские игры, которые должны были проводиться на том же стадионе несколькими неделями позже, но это совершенно несравнимые вещи. Я был одним из шестнадцати олимпийцев-колясочников на этих Играх и единственным, кто удостоился чести увидеть, как рядом с его именем навсегда будут вписаны буквы DNF (Участник не финишировал). Еще хуже было то, что два спортсмена, которые в момент моего падения на последнем круге шли позади меня, финишировали первым и вторым.