Читать книгу "Зло побеждает зло - Павел Дмитриев"

Я потряс головой, избавляясь от наваждения:

— А что же ты мне про это раньше не сказала!?

— Ты же не спрашивал, — пожала в ответ плечами Марта.

— Делать-то что будем?

— В каком смысле?

— Хм-м-м…

Я быстро пробежал взглядом по газетной заметке:

— Недобитый ефрейтор уже в Мюнхене, вечером врачи успели собрать консилиум и диагностировали какой-то сверхсложный перелом с массовыми смещениями, дружно говорят чуть не об угрозе жизни. Врут, гады бессовестные! То-то он вчера за нами так шустро бежал… Но, черт возьми, этот пустяк определенно хотят раскрутить по полной программе, как громкое политическое дело, хорошо если не покушение на видного политика спецагентами ЦРУ.[42] Пока местные лентяи ищут виновных в дорожной мелочи, но скоро тут будет не протолкнуться от мундиров и коричневых рубашек![43]

Определенно, Марте последние слова оказались знакомы. Она вздрогнула, на крахмальную гладь скатерти полетели капли свежесваренного кофе.

— Промурыжат в кутузке. Ославят как последнюю шлюху. Ладно. Но эти… Непременно изломают, а то и убьют! — Она посмотрела в сторону стоящих на каминной полке часов. — Дневной поезд на Мюнхен уходит через час пятьдесят пять.

— Да ну, — отмахнулся я. — Политических душегубов одна только пропаганда заботит, точнее американцы эти, тут только под горячую руку не угодить бы… пожалуй ты права, поехали, пересидим недельку в Берлине.

Марта смерила меня медленным оценивающим взглядом.

— Твое дело в России… Оно опасное?

— Сущий пустяк, — ответил я не задумываясь. — Но почему…

Вопрос повис в воздухе как облачко табачного дыма над головой застигнутого врасплох школьника. Не требуется интеллект Эйнштейна, чтобы догадаться: работать по-соседству с Гитлером Марта впредь не сможет, в этом тихом альпийском закутке все знают все и про всех. В любом случае ей придется переезжать, обустраиваться на новом месте. Мне тратиться на расходы?! Ну уж нет!

— Недели с тебя… — я начал было отповедь, но резко осекся.

Кого увидят в моем лице бравые советские пограничники или чекисты? Респектабельного туриста? Как бы не так! Для них любой молодой, а тем более крупный и мускулистый мужчина прежде всего потенциальный террорист. Курьер. Авантюрист. Фанатик. Киллер. Кто угодно, только не скучающий по Эрмитажу и ботику Петра Великого "юноша бледный со взором горящим". Однако с девушкой… нет, молодой женой! Совсем же иное дело!

— Марта, а твой отец, он погиб за революцию или против?

— Не знаю…

Неужели наша практичная леди растерялась? Ха! Ставлю сто марок против пфеннига, папаша сражался исключительно на своей стороне — за обретение чужих материальных ценностей. Тем лучше!

— Не важно, — резким жестом я отмел оправдания. — Запоминай. Твой отец, потомственный рабочий, ушел из дома воевать за счастливую коммунистическую Баварию. Пал на баррикаде под пулями нанятых буржуями карателей, с красным знаменем в руках, как герой. Ты всю свою жизнь мечтала пойти по его стопам, ну, само собой, не в смысле погибнуть, но хоть одним глазком посмотреть, как счастливо живет в СССР свободный пролетариат. Вот только денег на такое путешествие никак не находилось. Пока однажды с гор за солью не спустился туповатый богач, владелец альпийского луга и коровьего стада в триста голов. То есть я. Немного тугой на ухо заика, готовый на все ради прихотей своей прекрасной супруги.

Несколько минут Марта молча переваривала новые вводные.

И подвела неожиданный итог:

— Муж подарит мне лавку в Берлине.

— Купим пятьдесят на пятьдесят! — возмутился я. — Извини за прямоту, но девушек в Германии покуда хватает!

— Тогда хорошую, — на сей раз Марта колебалась не долго.

— Время не ждет. — Я поднял руку привлекая внимание официанта: — Любезный, вызовите-ка нам такси минут через пятнадцать.

Уезжали по-английски: налегке и без прощания. Чемодан, который я успел купить для солидности, пришлось на всякий случай бросить в отеле; не страшная потеря. Девушке пришлось сложнее — в ее берхтесгаденской каморке оказалось на удивление много барахла. Однако на поезд мы все же успели — пусть и в самую последнюю минуту.

Остаток дня прошел в беготне по мюнхенским магазинам. Марта переодела меня в костюм горца, купила массивные очки, затем загнала в парикмахерскую и принудила мастера устроить на моей голове седоватый стариковский "ежик" — хотя свидетельству о рождении ее умершего кузена "стукнуло" лишь тридцать пять. Попутно она пыталась подобрать накладные усики и бородку, но потерпела фиаско — сойти за настоящие эти аксессуары могли только шагов с десяти, ближе фальшивость становилась очевидной.

Поэтому вечером мы экспериментировали с заиканием и "проявкой" будущих морщин при помощи популярной у местных модниц подтягивающей маски — смеси крахмально клейстера, овсяной муки и яичного белка, в которую добавили немного грязно-коричневой гуаши. Вышло на удивление неплохо — после высыхания кожа исправно стягивалась, выказывая неровный крестьянский загар.

Не сказать, что вышло убедительно, но… на следующий день в присутственном месте местной администрации мне удалось отделаться буквально парой фраз и подписей: будущая компаньонка оказалась прекрасной актрисой. Несколько слов там, улыбка тут; кто устоит, не поможет очаровательной фройлен поскорее окрутить состоятельного дикаря — пока он не очнулся, не сбежал обратно к своим козам да баранам?

Через три дня я имел свежую Ausweiskarte — примитивную книжечку из желтоватого картона с украшенной орластыми печатями фотографией на развороте. Новое лицо, новое имя Хорста Кирхмайера, новые возможности полноправного гражданина будущего Евросоюза.

Отмечать данное свершение в ресторане Марта отказалась наотрез — побаивалась быть узнанной. Пришлось "скромно" зависнуть с шампанским, шоколадом и огромными желтыми яблоками на необъятной кровати люкса Karlsplatz, того, что с видом на Карловы ворота. Хотя за последнее переплачивать явно не стоило — до подернутого изморозью окна мы добрались только к рассвету.

Утренняя пресса, поданная в номер с обедом, изрядно порадовала: специально нас никто не искал. Поднятый нацистскими газетчиками скандал с переломом адольфовской руки встретил неожиданно быстрый и жесткий отпор — местные отельеры отнюдь не собирались давать в обиду заокеанских клиентов, а нанятые ими щелкоперы аккуратно, но весьма едко высмеяли неуклюжесть лидера НСДАП. Жалкий русский экспат и его подруга политических дивидендов никому не сулили; их упоминали вскользь, исключительно как забавных свидетелей.