Читать книгу "Славные парни - Николас Пиледжи"

А если мы решали разорить заведение, то получали ещё больше. Кредиты, например. Ресторан ведёт бизнес, скажем, двадцать-тридцать лет. Естественно, у него есть в банке кредит. Ты заявляешь, что хочешь переоборудовать помещение, приходит кредитный агент и даёт добро на расходы. Если ты решил разорить ресторан, то можешь забыть про переоборудование, взять эти денежки и потратить их, как хочешь.

Если у него есть вдобавок кредитные линии от поставщиков, ты, как новый партнёр, звонишь им и просишь привезти, что тебе нужно. Или звонишь другим оптовикам, и они целыми машинами присылают разное добро, полагаясь на хорошую кредитную историю заведения. Оптовики хотят делать бизнес. Они не хотят тебе отказывать. Менеджерам по продажам надо выполнять план. Так что ты начинаешь заказывать. Заказываешь ящики виски и вина. Заказываешь мебель. Заказываешь мыло, полотенца, бокалы, светильники, продукты и ещё больше продуктов. Стейки. Две сотни филе. Коробки со свежими омарами, крабами и креветками. В твои двери заносят столько подарков, словно сейчас Рождество.

И пока их заносят через одну дверь, ты всё это выносишь через другую. Конечно, товар перепродаётся со скидкой, но, поскольку ты в любом случае не собираешься за него платить, любая продажа идёт в плюс. Или твои приятели пользуются всем этим, чтобы открыть свои собственные заведения. Просто выдаиваешь несчастный ресторан досуха. Разоряешь его в ноль. А если тебе всего этого мало, можешь под конец и вовсе сжечь его ради страховой премии. При этом Поли нигде не светился как партнёр. Никаких имён. Никаких подписей. Поли не нужны были бумаги. Насколько мне известно, в шестидесятые Поли не только разорял рестораны, но и негласно владел долями в двух-трёх десятках заведений. Сотня баксов здесь, две или три сотни там. Его дела шли великолепно. Помню, он однажды признался мне, что заначил полтора миллиона наличными на чёрный день. Он постоянно пытался уговорить меня начать делать сбережения, но я не хотел. Он говорил, что свои держит в сейфе. А я отвечал, что не желаю копить, потому что всегда могу заработать ещё.

Я был не один такой. Все, кого я знал, делали бабки на каких-то темах, и практически никого за это не ловили. Вот чего не могли понять посторонние: если ты постоянно крутишь разные аферы, и все вокруг заняты ровно тем же, и никого не сажают, кроме как по чистой случайности, ты начинаешь понимать, что это не так уж и опасно. Способов заработать существует великое множество. Вовсе не обязательно торговать краденым или кого-то грабить. Один парень из нашего района работал менеджером в местном супермаркете, типичном сетевом магазине с десятком касс и прибылью полпроцента от оборота. Он всегда вёл себя как приличный и большим авторитетом в нашем квартале не пользовался. Так продолжалось до тех пор, пока во время его отпуска головной офис розничной сети не прислал плотников установить новые кассы. Те приехали, сверились со своими чертежами и поначалу решили, что зашли не в тот магазин. В нём было одиннадцать касс вместо положенных десяти. Однако в головном офисе быстро допетрили, что кое-кто установил свою собственную кассу, и все денежки за товар, что пробивался через неё, отправлялись прямиком в карман этого ловкача. Когда наш приятель вернулся из отпуска, его уже поджидали копы, зато он стал местным героем. Его уволили, но, поскольку он прикинулся дурачком и всё отрицал, так и не смогли предъявить обвинение — он не провёл в тюрьме ни дня.

Кроме того, тусовки с мафией означали азартные игры. Дня не проходило без ставок. Когда у меня были деньги, я ставил тысячу долларов на разницу в счёте баскетбольной игры, и это обычно была далеко не единственная ставка. По огромному-огромному миру субботних спортивных состязаний я мог запросто раскидать до десятки штук зелени. Джимми ставил на футбол по тридцать, а то и по сорок тысяч. Мы ходили на ипподром, бросали кости в Вегасе, играли в карты и делали ставки на всё, что движется. Ничто так не будоражит, особенно если ты имеешь годную наводку.

И мы знали ребят вроде Ричи Перри, кто мог такую наводку дать. Он был гением. Перри раньше всех сообразил разослать по стране десятки наблюдателей, чтобы они следили за спортивными командами колледжей. Он знал, в каком состоянии поле, какие травмы у ключевых игроков, пил ли перед игрой нападающий, и сотни других фактов, которые помогали ему получить преимущество. Он отыскивал в газетах колледжей из маленьких городков такие спортивные новости, которые никогда не попадали в общенациональную прессу, и имел повсюду людей, которые готовы были ему позвонить в последнюю минуту перед ставкой.

Это он изобрёл способ повысить шансы на победу в игре на скачках «Суперфекта», после чего мы некоторое время так процветали, что были вынуждены нанимать за десять процентов людей для обналички наших билетов, чтобы руководство ипподрома не переполошилось. В этом бизнесе крутилось столько бабок, что некоторые парни — уже известные полиции и не желавшие светиться с выигрышами — даже нанимали копов, чтобы те получали для них деньги в кассе тотализатора.

В «Суперфекте» — которую с тех пор запретили — игрок должен был угадать четырёх первых лошадей из восьми, причем именно в том порядке, в котором они придут к финишу. Перри сообразил, что, если заставить двух-трёх жокеев придержать коней или вовсе отказаться от скачки, за небольшую цену можно покрыть все оставшиеся комбинации. Например, если в скачке честно соревнуются восемь лошадей — есть тысяча шестьсот восемьдесят выигрышных комбинаций, покрыть которые трёхдолларовыми ставками обойдётся в пять тысяч сорок баксов. Поскольку средний выигрыш в «Суперфекте» был около трёх тысяч долларов, это не имело смысла. Однако, удалив двух или трёх лошадей, мы практически гарантировали себе победу, потому что чисто математически оставалось всего триста шестьдесят комбинаций, которые можно было покрыть одним билетом ценой в тысячу восемьдесят долларов. Когда проводился такой договорный заезд, мы ставили на него сразу двадцать пять тысяч или даже полста штук баксов.

Мы подкупали жокеев через так называемых ястребов — завсегдатаев ипподрома, которые жили или выпивали с жокеями и тренерами. Обычно это были их жёны, подружки, бывшие жокеи, отставные тренеры — люди, знавшие всю подноготную мира скачек. С ястребами мы знакомились, постоянно тусуясь на ипподроме, принимая их ставки, одалживая деньги, предлагая задёшево краденые телевизоры или дизайнерские платья. Вы удивитесь, до чего просто было всё это устроить.

В конце концов владельцы тотализаторов сообразили, что с выплатами по «Суперфекте» творится что-то неладное, начали расследование и добились ареста почти всей нашей команды. Федералы объявили, что, жульничая на скачках, мы заработали больше трёх миллионов баксов, хотя это было преувеличением. Под суд отправились два десятка жокеев, тренеров и умников. Бруно Фаччоло и Питер, сын Поли, выкрутились, а Ричи Перри приговорили. Он получил шесть месяцев.

Глава пятая

В 1965 году Генри Хиллу было двадцать два, он оставался холостяком и наслаждался жизнью. Его дни были длинными, и он с удовольствием заполнял их множеством дел. Жульничество и махинации занимали каждую свободную минуту. Вокруг них крутились все разговоры, и они же придавали жизни остроту. В мире Генри «жить» означало разводить лохов и поднимать бабло. И он по-прежнему не волновался о накоплениях. Фактически, насколько ему было известно, никто из парней его возраста сбережений не делал. Финансы Генри могли катастрофически уйти в минус и тут же снова пополниться на протяжении всего какой-то пары часов. После удачной аферы у него вдруг появлялось столько толстых пачек новёхоньких банкнот, что их приходилось совать за пояс, потому что в карманах не хватало места. А ещё несколько дней спустя ему опять не хватало наличности. Скорость, с которой он и его друзья могли растратить любой капитал, была просто поразительной. Он буквально швырялся деньгами. Отправляясь в поход по барам и ночным клубам Лонг-Бич, Файф-Таунс или Рокавей, он ошеломлял официантов чаевыми.