Читать книгу "Алиенора Аквитанская. Непокорная королева - Жан Флори"

«Те, кто подталкивает вас к тому, чтобы вновь напасть на безвинного, не думают о вашей чести; они преследуют лишь собственную выгоду, подсказанную им волей дьявола. То враги вашей короны, опаснейшие смутьяны вашего королевства . Увы, некогда я отстаивал ваше дело перед апостольским престолом, что мучило мою совесть и навлекло на меня гнев государя-понтифика. Ныне же, видя ваши постоянные крайности, я начинаю раскаиваться в той неразумной слабости, которая заставила меня проявить участие к вашей молодости. Отныне я не уклонюсь от истины. Я не умолчу о том, что вы вступили в союз с отлученными от Церкви, о том, что вы окружаете себя ворами и разбойниками . Я повторяю, если вы будете упорствовать в своем поведении, отмщение не замедлит себя ждать»[69].

Людовик VII, однако, проявил упрямство. В своем ответе Бернарду он обвинил графа Тибо в том, что тот старается объединить против него знать королевства при помощи политических союзов, подразумевая брак его сына Генриха с Лореттой, дочерью Тьерри Эльзасского, графа Фландрского, а также брак одной из его дочерей с Ивом де Нелем, графом Суассонским. Эти «дипломатические» брачные союзы беспокоили короля, который делал все, чтобы воспрепятствовать им: он даже сослался на каноническое право, чтобы объявить их незаконными на основании все того же кровного родства. В письме, адресованном Стефану де Пренесту, французскому епископу из римской курии, Бернард Клервоский выразил свое возмущение такими действиями. В нем он опроверг аргументы Людовика и удивлялся тому, что именно королю вздумалось выдвигать их: ведь его попытки поучать кого-либо в этом вопросе были неуместны, ибо и сам он является нарушителем запрета:

«Как осмеливается он, спрашиваю я вас, препятствовать союзу других, ссылаясь на их кровное родство, когда сам живет, как всем известно, с женщиной, которая приходится ему родней в третьем колене? Что до меня, я не знаю, есть ли еще какое-либо родство между сыном графа Тибо и дочерью графа Фландрского, как и не знаю, в каком родстве состоят его дочь и сын графа Суассонского; определенно я могу сказать лишь одно: я никогда не давал согласия на незаконные браки. Однако я могу сказать вам — и желаю, чтобы папа знал об этом, — что если на пути к этим бракам нет никакого канонического препятствия, то значило бы обезоружить Церковь и значительно ослабить ее власть, противясь заключению этих браков»[70].

Послание Бернарда заслуживает внимания по многим причинам. Прежде всего, оно доказывает, что церковнослужители — если не все остальные, как утверждает Бернар — знали о кровном родстве короля с Алиенорой. Никто, даже сам клервоский аббат, не ссылался на него несколькими годами ранее, чтобы помешать заключению этого брака. Таким образом, аргумент кровного родства являлся довольно действенным оружием в руках Церкви, но она не использовала это оружие систематически и прибегала к нему лишь в благоприятные, своевременные моменты. Из послания видно также, что король, указывая на препятствия канонического характера, и сам не прочь использовать это средство. Следовательно, он неплохо был осведомлен о семейных связях аристократии, которые на тот момент были известны лишь клирикам: вероятно, в этом вопросе король получал у них сведения. Было бы странно, если бы Алиенора о них не знала.

Смерть Иннокентия II дала надежду на мирное завершение спора. Преемником покойного стал более уступчивый Целестин II, ученик святого Бернарда. Вскоре последовала примирительная встреча по случаю освящения нового клироса аббатства Сен-Дени, архитектурная переделка которого велась по инициативе его аббата Сугерия. Сам он с гордостью описывает пышность и блеск литургического богослужения 11 июня 1144 г., в котором участвовал Бернард Клервоский, многочисленные архиепископы и епископы, присутствовал король Людовик VII, его мать Аделаида, супруга Алиенора, главные сеньоры и прочая знать королевства. На сей раз оппозицией, которую нужно сломить, — и Бернард это прекрасно осознавал — был «клан Алиеноры», который отказывался от любого соглашения, если с Рауля и Петрониллы не будет снято отлучение, и брак их не будет признан действительным. Тогда Бернард решил переубедить Алиенору во время их удивительной личной встречи, завершившейся своего рода сделкой, о которой рассказывает Жоффруа Оксеррский в первом «Житии святого Бернарда». Алиеноре было всего лишь двадцать лет, но уже семь из них она провела в браке, который по-прежнему оставался бесплодным; после выкидыша у королевы не осталось ни малейшей надежды на материнство. По словам автора «Жития», она якобы поведала о своем горе святому аббату, который, связав бесплодие королевы с ее вызывающим поведением по отношению к Церкви, тут же воспользовался моментом, осмелившись пообещать ей ребенка в том случае, если она откажется от своего дурного влияния на короля:

«Королева Франции, жена Людовика Молодого, прожив вместе с ним многие годы, не имела детей. Святой человек убеждал короля восстановить мир, а королева изо всех сил добивалась обратного. В время их беседы, когда он уговаривал ее прекратить поступать таким образом и давать королю лучшие советы, королева пожаловалась на свое бесплодие и смиренно просила его молить Бога о том, чтобы тот даровал ей ребенка. Тогда святой человек сказал ей: «Если вы сделаете то, чего я от вас требую, я, в свою очередь, буду молить Создателя и получу от него то, о чем вы просите». Королева дала свое согласие, и мир не замедлил воцариться. После того как мир был восстановлен, король — которому королева поведала об этом разговоре — смиренно попросил божьего человека сдержать свое слово. И слово это было сдержано в столь скором времени, что год спустя королева произвела на свет дитя»[71].

Король действительно примирился с графом Шампанским. Тот, в свою очередь, отказался от двух браков, не дававших королю покоя. По настоянию Бернарда Людовик VII согласился также признать Пьера де Ла Шатра архиепископом Буржа, несмотря на свою торжественную клятву. Так король избег гнева Церкви, однако королевская чета должна была отказаться от мысли добиться снятия отлучения с Рауля и Петрониллы, которые так и не разошлись: они продолжали жить вместе, невзирая на обвинения в прелюбодеянии и двоеженстве, вплоть до смерти в 1148 г. первой супруги Рауля. Алиенора, однако, была вознаграждена за свою доверие к Бернарду, так как через год она родила девочку, которую назвали Марией — возможно, в честь Девы Марии, восхваляемой клервоским аббатом в его многочисленных сочинениях. Партия «голубей», то есть партия Сугерия, вновь одержала верх (правда, ненадолго) над партией «ястребов» — партией Кадюрка, лишенного буржского архиепископства, но сохранившего пост канцлера, Рауля де Вермандуа, Петрониллы и Алиеноры, которая, возможно, разрывалась между надеждой стать матерью и досадой оттого, что ей пришлось уступить в споре Бернарду Клервоскому. Трудно было противостоять нравственному давлению святого монаха!