Читать книгу "Тайны земли Московской - Нина Молева"

Зодчий Марко Руффо и присоединившийся к нему Пьетро Солярио находят способ и в новом для Москвы дворцовом типе помещений найти единый сплав черт итальянского Возрождения и русской архитектуры. Законченная к 1491 году Грановитая палата задумана как тронный, парадный зал для церемоний государственной важности, празднеств, приемов иностранных послов. Архитекторы используют тип так называемых гридниц, известных еще со времен Киевской Руси. Но, скорее всего, прямым прообразом их решения послужила только что законченная Василием Ермолиным трапезная Троице-Сергиева монастыря. К моменту своего завершения это был самый большой зал Москвы.

В 1491 году Пьетро Солярио начинает постройку новой Фроловской (ныне — Спасской) башни. Главные въездные ворота Кремля были символом достигнутой Московским государством силы и единения русских земель. Об этом говорили высеченные на белокаменных досках надписи над воротами стрельницы — со стороны Красной площади на латинском, а со стороны Кремля на славянском языках: «В лето 6999 [1491] июля Божиею помощью сделана бысть сия стрельница повелением государя Ивана Васильевича государя и самодержца всея Руси и великого князя Володимерского и Московского и Новгородского и Псковского и Тверского и Югорского и Вятского и Пермского и Болгарского и иных в 30 лето государства его, а делал Петр Антоний Солярио от града Медиолана [Милана]». Так заявлялись новые границы могучего и независимого государства.

2 октября [1475] загорелось в самом городе (Кремле) в Москве, близ Тимофеевских ворот. Великий же князь, придя сам со многими людьми, погасили пожар, и пошел оттуда обедать. А в середине обеда, в 5-м часу дня, снова загорелось в Москве внутри Кремля, близ Никольских ворот, между церквями Введения Богородицы и Козьмы и Дамиана, и едва не весь город сгорел. Горело до двора великого князя, и до Спасского монастыря, и до двора князя Михаила Андреевича, а на Подоле — до двора Федора Давыдовича (князя Пестрого-Стародубского); и едва до тех мест потушили в третьем часу ночи, потому что и сам великий князь во всех необходимых местах со многими людьми участвовал. Одних каменных церквей сгорело десять, а у одиннадцатой, у церкви Вознесения, внутри все выгорело, кроме пределов каменных, а тех десять. А деревянных церквей сгорело двенадцать, да два придела Архангельских деревянных разбросали — Воскресения Христова и святого Акилы…

Симеоновская летопись

Семейная жизнь ненавистной Москве Римлянки складывалась далеко не просто. Великий князь был занят государственными делами и прежде всего покорением буйного, свободолюбивого Новгорода. У него рядом оставался объявленный великим князем — прямым соправителем старший сын Иван Молодой, участвовавший и в походах, и в управлении княжеством. Семь лет у византийской царевны не было детей. Но никому они и не были нужны. Весь уклад государства определялся без них, и в нем властолюбивой Римлянке просто не оставалось подобающего места. А Софья Фоминишна рвалась к власти — и как рвалась! Москва на глазах превращалась в имперский город. Складывался ритуал царского двора. Появился достойный герб — двуглавый орел. Рос Успенский собор. Отстраивались Грановитая палата, терема. И наконец, сын! Ровно через 20 дней после полной и окончательной победы великого князя над Новгородом!

5 марта [1479], в четверг, 5-й неделе поста, пришел великий князь в Москву, а за собой повелел великий князь привезти в Москву из Новгорода колокол вечевой; и привезли его и подняли на колокольню на площади — с прочими колоколами звонить…

25 марта, в 8-м часу ночи, перед рассветом, родился у великого князя Ивана Васильевича сын от царевны Софьи, и назван был Василием… А крещен был в Троице-Сергиевом монастыре; крестили же его архиепископ Ростовский Вассиан и игумен Троицкий Паисий 4 апреля, в Вербное воскресенье…

Московский летописный свод

Теперь Софье предстояло устроить судьбу своего сына, хотя ни о каких надеждах на великокняжеский стол, казалось бы, и думать не приходилось. Венецианский посол Амброджо Контарини успевает заметить, что объявленный наследник Иван Молодой «плохо» относится к деспине, «нехорошо» себя с ней ведет. Он забывает сказать главное — великий князь не одергивает сына. И царевна начинает усиленно собирать сторонников, создавать при дворе собственную партию. Тем более что все внимание супруга поглощено государственными делами: слишком сильна оппозиция ему самому.

Освящение поразившего воображение современников Успенского собора вызывает ссору с митрополитом. Великий князь обвиняет Геронтия в том, что при освящении ходил тот «посолонь» — против движения солнца, хотя следовало делать наоборот. Ивана III Грозного поддерживают Ростовский епископ Вассиан и архимандрит Чудова монастыря Геннадий, зато на стороне Геронтия все духовенство.

Вид Успенского собора, Грановитой палаты и части колокольни Ивана Великого. Гравюра 1765 г.

В результате взбешенный митрополит оставляет в Успенском соборе символ своей власти — митрополичий посох и вместе со всей ризницей, представлявшей настоящую сокровищницу, уезжает в Симонов монастырь. В течение двух лет в Москве не освящается ни один из вновь построенных храмов, и великому князю приходится ехать на поклон к строптивому пастырю и «виниться во всем».

Самодержавные действия великого князя приводят к раздору его с родными братьями, которые, соединившись в Угличе, решают двинуться к Великим Лукам, чтобы вступить в переговоры с польским королем Казимиром. Ивана Васильевича обвиняют в том, что он «духовные грамоты отца своего забыл» и «уже не за бояр ли почел братию свою?», по выражению князя Бориса Васильевича Волоцкого.

И самое страшное — на Русь движутся войска хана Большой Орды Ахмата, союзника польского короля. Только выступление союзного Московскому князю крымского хана Менгли-Гирея на Польские земли удерживают Казимира от начала войны с Иваном III. Недолгая отсрочка для принятия решительных мер. Решительных? Москвичи не верят в мужество великого князя и имеют на то слишком много оснований.

Раскол в великокняжеской семье — царевна Софья с детьми бежит на Белоозеро с тем что, если хан захватит Москву, «бежать им к Окиану-морю». Великая княгиня-мать Марья Ярославна остается в Москве. Сын великого князя Иван Молодой остается у Оки ждать врагов, тогда как сам Иван Васильевич, повелев сжечь городок Каширу, бежит в Москву. Здесь он тоже намеревается сжечь Посад и…

И когда был великий князь на Посаде возле Кремля, горожане, устремлявшиеся в Кремль, в осаду, увидели великого князя и начали стыдить его, говоря: «Когда ты, государь, князь великий, в кротости и в тихости над нами княжишь, тогда разоряешь нас непомерно. А нынче сам разгневал царя (хана), дань ему не платя, нас выдаешь царю и татарам». Въехал же великий князь в Кремль, и встретил его митрополит, а с ним владыка Ростовский Вассиан. Стал же владыка Вассиан со злостью выговаривать великому князю, беглецом его называя… Оттого великий князь не остался в Кремле, на своем дворе, опасаясь горожан… а остановился в Красном сельце… Князь же великий стоял в Красном сельце две недели…