Читать книгу "План «Барбаросса». Крушение Третьего рейха. 1941-1945 - Алан Кларк"

Тем временем командующий Прибалтийским военным округом (теперь переименованным в Северо-Западный фронт) сосредоточивал все оставшиеся у него танковые силы, и после полудня 23 июня все они (равные по суммарной численности трем дивизиям) были брошены в атаку на юго-западе от Шауляя. Весьма сомнительно, что можно было закрыть эту брешь, даже если бы эта атака была проведена одновременно с группой Болдина. При бездействии Болдина она была обречена на провал, потому что сразу наткнулась на сосредоточенные силы 41-го танкового корпуса Рейнгардта, развертывавшегося для атаки на Ковно (Каунас). На следующий день, 24 июня, Болдин тоже осуществил атаку, но бомбежка на марше и разобщенность действия тоже лишила его успеха. К этому времени Северо-Западный фронт, потерявший свои танковые войска, быстро разваливался, а сохранившиеся армии отступали к Риге, открывая подходы к Двинску (Даугавпилсу). К 24 июня Манштейн вклинился на 100 миль, достигнув Вилькомира (Укмерге); 25 июня он был уже в виду Двинска; 26-го он вступил в него, после того как мотоциклисты 8-й танковой дивизии захватили важный мост через Двину в тот момент, когда часовые возились с взрывчаткой.

Теперь коридор шириной почти 100 миль у своего входа вел прямо к Ленинграду. За пять дней немцы покрыли половину дистанции, отделявшей их от «колыбели революции».

Стремясь закрыть брешь и восстановить контакт с распадающимся Северо-Западным фронтом, Павлов продолжал кое-как выводить дивизии из района 19-й армии на север, чтобы поддержать слабеющую 3-ю армию. Это открыло Минск и оставило несчастного командующего 4-й армией генерал-майора A.A. Коробкова без поддержки на обоих флангах. Если бы русские могли знать, что угроза Ленинграду была ничто по сравнению с той, что нависла над 4-й армией! Центр Коробкова находился под давлением Клюге, с севера он был отрезан 3-й танковой группой Гота, а в его левый фланг вклинивалась 2-я танковая группа Гудериана. За три дня Гудериан прошел 100 миль на северо-восток к Слониму, вместе с Готом затягивая петлю вокруг всей массы советской пехоты и танков, которые Павлов оставил на позиции. 25 июня 26-й танковый корпус овладел Лесной и приблизился на 50 миль к Слуцку; 26 июня утром 66-й танковый корпус занял Барановичи, прошел за день почти 60 миль и к ночи вошел в Столбцы. 27 июня этот корпус покрыл оставшиеся 50 миль до Минска, где сомкнулся с южной частью клещей Гота, став непосредственно позади Слонимского очага сопротивления, и таким образом осуществил одно из самых знаменитых наступлений в истории танковых войск.

На юге Красная армия оборонялась лучше, хотя ценой страшных потерь в живой силе и материальной части. Фронтом командовал генерал-полковник М.П. Кирпонос (командовавший Киевским военным округом), и силы, которыми он располагал, были гораздо значительнее, чем у его коллеги на севере – незадачливого Павлова.

Главный германский удар был направлен через относительно узкую брешь между южным краем Припят-ских болот и отрогами Карпат. Здесь Рундштедт, командующий группой армий «Юг», сосредоточил всю 1-ю танковую армию (генерал-полковник фон Клейст) и 6-ю армию (фельдмаршал фон Рейхенау), а также 17-ю армию (генерал-полковник фон Штюльпнагель). На более протяженном фронте за Прутом и вниз до побережья Черного моря имелась только одна германская армия, а именно 11-я (генерал фон Шоберт), усиливавшая большую смешанную группу армий венгров и румын. Эти последние не сильно торопились в наступление, не представляя большой угрозы.

Поэтому у Кирпоноса были развязаны руки, и он мог сосредоточиваться против Клейста и Рейхенау. У него были четыре стрелковые армии[33], три механизированных корпуса в непосредственной поддержке (22-й, 4-й и 15-й), один (8-й) в резерве, находящийся на 250 миль глубже на территории, и два в «стратегическом резерве» в Житомире (19-й и 9-й). Но все эти мощные силы тратились на мелкие, разрозненные контратаки, и из-за трудностей осуществления командования и неопытности старших офицеров Красной армии в руководстве танковыми соединениями это крупнейшее сосредоточение русских танковых сил на востоке утратило свой ударный потенциал до того, как возникла действительно критическая фаза в сражениях на юге. 22 июня Кирпонос вызвал все три механизированных корпуса из резерва с целью сосредоточить их северо-восточнее Ровно и организовать наступление вместе с 22-й дивизией (уже находившейся там на позиции) против левого фланга Клейста. В действительности же 22-й механизированный корпус был втянут в бой в первый же день и уничтожен. 15-й механизированный корпус, атаковавший с юга, тоже остановился перед противотанковой завесой немцев. Несмотря на такое серьезное уменьшение количества танков, Кирпонос продолжал стойко держаться, но к тому времени, когда 8-й механизированный корпус завершил свой форсированный марш, обстановка настолько ухудшилась, что он один был с ходу послан в бой. Снова русские танки понесли большие потери, хотя лучшая боевая дисциплина и более современное оснащение (некоторые полки были перевооружены танками Т-34)[34] помогли корпусу устоять. Когда из Житомира наконец прибыли 9-й и 19-й корпуса, положение уже было таким отчаянным, что их сразу направили в бой – с половиной первоначально запланированных сил. Неопытные экипажи русских танков, изнуренные четырехдневным маршем и непрерывными бомбежками с воздуха, не могли противостоять уверенным ветеранам 1-й танковой армии, которые знали, как сосредоточиться, когда рассеяться, когда не открывать огня и как выбирать местность. Много русских танков были подбиты, другие угодили в германские засады или заблудились. Одна дивизия вслед за своим корпусным комиссаром заехала в болото, и все танки пришлось бросить.

Однако, если со стороны русских обстановка казалась отчаянной, немцы были совершенно озадачены стойкостью противника. «Руководство войсками противника, находящимися перед танковой группой «Юг», – ворчал Гальдер, – поразительно энергичное, его непрерывные фланговые и фронтальные атаки причиняют нам тяжелые потери». И снова, на следующий день: «Приходит ся признать, что русское командование на этом фронте довольно хорошо знает свое дело».

По крайней мере, Кирпонос, не жалевший ни жизней, ни техники, ухитрялся обеспечивать существование фронта. Но его дни были сочтены, ибо севернее Припятских болот русские армии уже разваливались. Повсеместные отказы средств связи ухудшали передачу различных приказов. Войска связи, радиосвязь, проводная связь – ничего не работало как следует. Шоссейные и железные дороги были перепаханы бомбежками; некоторые части теряли на маршах до половины своей численности.

Только машина Осоавиахима на местах исправно действовала, непрестанно выбрасывая все новые контингента призывников в соответствии с планом мобилизации. Этих бедных парней 1919-го, 1920-го, 1921 годов рождения, со следующими за ними еще более молодыми кадрами, свозили со всей России в медленно движущихся товарных поездах и выгружали как можно ближе к линии фронта, если позволяла германская авиация. Они выбирались из теплушек, в гражданской одежде, со своими фанерными чемоданами и трогались в путь пешком, к мобилизационным центрам, до отказа забитым такими же, как они.