Читать книгу "Повседневная жизнь Соединенных Штатов в эпоху процветания и "сухого закона" - Андре Каспи"

Угроза безработицы была частью повседневной тревоги. Достаточно познакомиться с ответами жителей Мидлтауна на вопросы Линдов, чтобы убедиться в этом. Одна женщина заявила: «Я считаю, что любой, действительно желающий работать, может найти работу». Мнение предпринимателя: «Единственное, что следует преодолеть, — это неритмичность работы предприятия, но это невозможно. Предприниматель не может обеспечивать рабочими местами, если он не может реализовать свой товар». Ответ жены рабочего: «Ему повезло, что он все еще работает. Но он никогда не знает, будет ли работать завтра». Или: «Трудно сказать, когда он встанет на ноги. Он возвращается домой, размышляя о том, что остается без работы, а на следующий день он надеется, что сможет еще поработать две- три недели». Другой пример: «На прошлой неделе, — заявляет женщина, — на заводе все отработали дополнительное время за ту же оплату. Рабочие подготовили петицию, требующую увеличения оплаты труда…. Теперь нам заявляют, что приостановка работы — результат петиции, так как заказы перестали поступать. Я не могу в это поверить». Из 184 опрошенных Элен иробертом Линдами 27 процентов работают на одном предприятии менее года, 35 процентов — менее двух лет, 55 процентов — менее пяти лет. Потерявшие работу пытались найти новое место в том же или в другом городе, или в другом штате. Лишаясь работы, человек лишался также всех преимуществ, предоставляемых на предприятии и в повседневной жизни.

Общество потребления

Чтобы оценить уровень жизни американцев, следует помнить, что они живут в обществе потребления. В сущности, можно представить, например, что семья решает не покупать автомобиль и что расходы на приобретение одежды и развлечения сведены до минимума. Но в обществе потребления происходит смешение понятий необходимого и избыточного. Именно поэтому покупки в кредит все увеличивались. Это была новая черта американской ментальносте… Прежде ценилась экономия. По возможности деньги откладывали, чтобы позже что-то приобрести. Более того, пуританская традиция считала грехом бессмысленные расходы и проповедовала спартанский образ жизни. Если не было денежных средств, сокращали покупки. Старались дома шить одежду, изготавливать мебель; сами строили дома. Внезапно все это исчезло, а реклама без устали искушала американцев, каковы бы ни были их доходы. В результате американское общество превращалось в общество покупателей и потребителей. Со всех сторон на мужчин и женщин обрушивались предложения. Более того, коммерсанты предлагали клиентам покупать все и сразу, заплатив позже. Не только за дом или за одежду, но и за автомобиль и любой другой лишний товар. Производитель мебели изобрел даже гениальную формулу для молодоженов: «Найдите невесту, и мы обставим ваш дом». Как устоять? Радио, фонограф, механическое пианино, костюм, портьеры… Их доставляли немедленно, а оплатить покупку можно было в течение месяца, года или двух.

В 1927 году 15 процентов продаж производились в кредит, но 85 процентов мебели, 80 процентов фонографов, 75 процентов стиральных машин, большинство пылесосов, пианино, швейных машин, холодильников были куплены в рассрочку. Покупательная способность значительно возрастала. Практика кредита способствовала процветанию торговли. В случае потери работы следовало возместить все, что еще не уплачено, или перепродать приобретенный товар за низкую цену, чтобы выжить. Наслаждение и опасность жизни за счет «урожая, который еще не собран или даже еще не взошел»! Шаткость экономики, базирующейся на быстром росте торговли, на обмене богатств, частично не существующих!

Вот почему иностранец, оказавшийся в США проездом, восхищался условиями жизни американского рабочего. Анри Озер был полон энтузиазма: «Единственное сокровище, которого недостает в США, — это человек…. Ему необходимо создавать такие условия труда, чтобы добиваться максимальной производительности, оберегая его при этом от чрезмерной усталости. Вот почему работницы фабрики, ловко орудующие коробками на конвейере, сохраняют под форменной одеждой и защитными шапочками здоровый и элегантный вид. Вскоре они направятся в фабричную столовую, где тысячам рабочих фабрика предоставляет обеды за 25 центов. При фабрике имеются комнаты отдыха и диспансер. Все работницы в светлых блузах выглядят опрятно и кокетливо».

Андре Зигфрид, избегая столь идиллического описания, поддерживает тот же тон. «Американский рабочий, — пишет он, — получает самую высокую зарплату в мире; его жизненный стандарт значительно превосходит уровень жизни того же класса в любой другой стране. Эта разница в уровнях жизни ощущалась уже перед войной, но затем еще более возросла; она представляет собой существенный экономический контраст между Старым и Новым Светом. Короче, труд щедро вознаграждается. «Рабочие руки — это капитал» — в случае США не просто образное выражение».

Сравнение США с другими странами той эпохи, как и сравнение США десятых и двадцатых годов, приводит к завидному итогу Заработная плата поднялась с 1923 по 1929 год, правда, не столь стремительно, как прибыль крупных компаний. Это тем более ощутимо, что наблюдалась тенденция снижения цен. Кроме того, покупательная способность рабочего на предприятии, имеющем профсоюз, возросла в 1927 году в полтора раза по сравнению с 1913-м; в других случаях она возросла не менее чем на 30 процентов.

Число рабочих часов сократилось: стандартом стала шестидневная рабочая неделя при восьмичасовом рабочем дне. Даже Юнайтед Стил корпорейшн, долгое время пытавшаяся сохранить двенадцатичасовой рабочий день, вынуждена была уступить: в 1923 году она согласилась на восьмичасовой рабочий день; как следствие этого, ей пришлось нанять дополнительно 17 тысяч рабочих и к тому же увеличить зарплату. И все же, несмотря на это, прибыли корпорации возросли. В среднем по стране рабочая неделя длилась от сорока четырех до сорока девяти часов, что соответствовало ее снижению на 20 процентов по сравнению с 1890 годом.[28] В итоге торжествовал Форд. Он первым ввел на своих предприятиях высокую зарплату. Хорошо оплачиваемые рабочие не станут участвовать в профсоюзном движении, считал Форд, и превратятся в усердных и счастливых потребителей. Если подобная концепция поначалу удивляла других руководителей компаний, то довольно быстро они убедились в ее результативности. Они последовали примеру Форда, иногда, правда, без энтузиазма, каждый по-своему. Факт, что высокие зарплаты характерны для США двадцатых годов, неоспорим.

Важно отметить также изменение атмосферы во взаимоотношениях между руководителями предприятий и рабочими. Они больше не сражаются друг с другом, а кооперируются. Конечно, нельзя сказать, что забастовки совершенно исчезли — было несколько длительных забастовок на угольных шахтах и в текстильной промышленности. Но многое свидетельствовало о наступлении новой эры. Например, персоналу начали продавать акции предприятия. В 1922 году 14 миллионов 400 тысяч американцев стали обладателями акций, а через три года Pix число возросло до 17 миллионов 800 тысяч. Один из четырех рабочих в U.S. Steel, один из трех в Goodyear, трое из четырех в International Harvester, 95 процентов в Firestone и 100 процентов в Proctor and Gamble стали акционерами. В компании Standard Oil и ее филиалах насчитывалось 300 тысяч акционеров, большинство из которых были ее сотрудниками. Железнодорожные компании, колледжи и университеты, газовые и электрические компании, а также компании городского транспорта также увеличивали число акционеров. Это не означало, что акции давали их владельцам право голоса на общих собраниях, тем более в административных советах. Управление оставалось в руках узкого круга людей, менеджеров. Но какое удовлетворение знать, что U. S. Steel в какой-то мере принадлежит и вам, даже если вы, являясь одновременно акционером и сотрудником, получаете скромную зарплату! Стиралось различие между собственником средств производства и рабочим. Как было сказано в одном периодическом издании: «Каждый рабочий — капиталист».