Читать книгу "Улыбка Пол Пота. Путешествие по Камбодже красных кхмеров - Петер Фреберг Идлинг"

В Скуоне я делаю привал, прежде чем продолжить путь. Мое такси останавливается, и продавцы предлагают мне через окно свои товары. Пакетики с мелкими пятнистыми птичьими яйцами, бамбуковые трубки со сладким рисом, речные мидии, ветки с плодами рамбутана. Плетеные тарелки с огромными жареными пауками — фирменное скуонское блюдо. Одна продавщица, молодая девушка, предлагает живого паука, который восседает у нее на плече. Насекомое в два раза больше ее ладони, время от времени оно заползает ей в рукав, и девушка возвращает его на место.

Я вылезаю из машины. Мучаясь от жары, прохожу по улицам. Но не вижу никаких следов разрушений тридцатилетней давности. Скуон выглядит как любой другой небольшой камбоджийский городок, за исключением центра, который представляет собой дорогу, разделенную надвое. Старый просевший островок безопасности свидетельствует о более продуманной инфраструктуре, нежели та, что была заложена впоследствии.

На одном конце островка стоит простая скульптура, изображающая мальчика и девочку. В руках они держат земной шар и голубя мира. На другом конце — похожая статуя, только мальчик и девочка одеты в традиционные крестьянские одежды, и в руках у них орудия земледелия. Цвета поблекли.

Между этими двумя скульптурными группами высится ярко-красный рекламный столб «Сокимекса», ведущей нефтяной корпорации Камбоджи.

53.

[БЕЛАЯ РЯБЬ]

Два с половиной месяца Салот Сар добирался из тайного лагеря в джунглях в Ханой. По лесам с малярийными комарами, через реки и горные цепи.

В Ханое его, в частности, принимает Хо Ши Мин. Салот Сар пришел с миссией: склонить вьетнамцев поддержать камбоджийскую вооруженную борьбу против принца Сианука. Вьетнамцы ответят отказом. Год 1965-й, американские сухопутные войска впервые вошли во Вьетнам. Собственная война важнее, чем нетерпеливые камбоджийцы.

Чтобы показать Салот Сару, сколько они уже сделали для братского народа на западе, ему откроют доступ в партийный архив. Он должен узнать, чем все эти годы жертвовал Северный Вьетнам ради Камбоджи. И поубавить спеси.

Впоследствии Салот Сар сказал:

Я обнаружил, что с 1930 […] по 1965 год вьетнамская коммунистическая партия называла камбоджийскую […] и лаосскую народную революционную партию ответвлениями вьетнамской […] Обе партии следовали установкам, политической линии и стратегии вьетнамской партии. Пока я лично не ознакомился с этими документами, я верил вьетнамцам. Но, узнав об этом, я перестал доверять им. Я понял, что они организовали партии в наших странах только ради того, чтобы достичь своей цели — Индокитайской федерации. Они хотели создать единую партию, чтобы представлять одну-единственную интегрированную территорию.

54.

[ИСТОРИЯ, ЕСЛИ УГОДНО]

Когда в 1970 году принца Сианука свергли с престола, он находился в Москве. Подобно королю в известной трагедии, за последний год он более или менее сам срежиссировал свой конец. Экономика переживала упадок, политическая инициатива оказалась в руках правой оппозиции, а самого принца кидало из маниакальных состояний в депрессию.

Однако переворот оказался для него тяжелым ударом. Сианук считал маленькое королевство частью себя. И вот его любимые подданные, его «дети», пошли против него. Несмотря на все, что он для них сделал.

В первые сутки он подумывал искать убежища во Франции. Французы ответили, что это возможно, только с политикой тогда придется покончить. Во Франции он станет частным лицом, не позволяющим себе никаких публичных высказываний о Камбодже. Советские друзья Сианука тоже оказались не особо сговорчивы.

Принц нехотя принял приглашение Пекина.

В отличие от вялой реакции Франции и Советского Союза, в Китае его встретили с неожиданными почестями. Премьер КНР Чжоу Эньлай призвал его немедленно возобновить борьбу с путчистами. Мао Цзэдун заверил Сианука, что Китаю не нужна коммунистическая Камбоджа, что они заинтересованы только в возврате к прежнему нейтралитету.

Летаргия, в которой прежде пребывал Сианук, сменилась жаждой мести. Он сказал, что готов.

В Пекине тогда находился и Салот Сар. К следующей игре Китай решил собрать на руках все камбоджийские козыри.

Они уговорили Сианука взять на себя руководство движением сопротивления, в рядах которого было немало коммунистов. Салот Сару в свою очередь пришлось подчиниться своему заклятому врагу. Зато, рассудил он, доброе имя принца поднимет их движение в глазах международной общественности.

Сианук лаконично констатировал, что коммунисты «слопают меня, как вишенку, а косточку выплюнут». Чего еще он мог ждать от тех, кого десятилетиями преследовала его тайная полиция? От тех, кто в придачу считал его классовым врагом и феодальным пережитком?

В то же время Сианук надеялся, что избавится от коммунистов, как только доберется до Пномпеня. Ведь, несмотря ни на что, последние двадцать лет он был самым хитрым политическим лисом в Камбодже. Официальными лидерами красных кхмеров были Кхиеу Самфан и другие известные ему социалисты. С ними он имел дело и раньше.

Через пять дней после переворота Сианук объявил о создании Национального единого фронта Кампучии (НЕФК). А еще через месяц НЕФК был дополнен правительством в изгнании — Королевским правительством национального единства Камбоджи (КПНЕК). И то, и другое возглавил сам Сианук.

В радиовыступлении он призвал своих соотечественников присоединиться к вооруженной борьбе против правительства Лон Нола. На деле же это был призыв присоединиться к красным кхмерам, чем те не преминули воспользоваться, чтобы расширить свои ряды. Поэтому многие партизаны полагали, что сражаются не за коммунизм, а за монархию.

Решение Сианука войти в этот абсолютно «несвященный союз» с красными кхмерами было роковым. Сианук даровал им долгожданную легитимность, а сам стал гарантом умеренной революции.

Его критики считают, что это решение было либо сознательным предательством, либо преступной наивностью. А возможно, неудачным сочетанием и того, и другого.

Вскоре Сианук понял, что Пекин — не Пномпень. Правила игры здесь были иные. Три великие державы нависли над его королевством, и под действием их гравитации разрушался знакомый ему мир. Принц вынужденно довольствовался тем, что зачитывал прокламации красных кхмеров, не имея прямого влияния ни на военные действия, ни на политику.

После долгих переговоров Сиануку разрешили посетить Ангкор-Ват, занятый красными кхмерами. Принц перед национальной святыней. Это была огромная пропагандистская победа.

Просматриваю старые фотографии. Сианук в отглаженном крестьянском костюме позирует рядом с людьми, которых несколько лет назад, грозясь расправой, выгнал в джунгли. Они снимаются перед храмом и водопадом. Слегка натужно улыбаются в камеру.

Многие из тех, кто стоит рядом с Сиануком, будут вскоре казнены человеком, который, как кажется по снимкам, отнюдь не стремится попасть в кадр. Салот Сар. Улыбаясь, он ждет своего часа. Пока что на заднем плане. Тайный лидер, который еще не стал Пол Потом и не вышел в свет рампы.