Читать книгу "Дело о бюловском звере - Юлия Нелидова"

Он не успел поднять голову, как грудь украсилась второй полосой. Эта легла от правого плеча, образовав крест с предыдущей. Падая на колени, Иноземцев успел подумать, что флеботомия при его нынешнем состоянии весьма кстати. Но лихорадка не прошла. Более того, прикосновение шпаги, которую дама, как оказалось, прятала за широкой юбкой, только на мгновение обожгло тело. Боль отступила, вернулся озноб. Иноземцев собрался расстаться с жизнью, но не тут-то было.

Перед глазами просвистел клинок. «Что ей надо? Она ведь уже убила меня», — пронеслось в голове. Но, видимо, инстинкт самосохранения продолжал действовать. Иноземцев успел отпрянуть, кончик шпаги лишь слегка задел ухо. Перевернувшись, он вскочил и бросился наутек. Вылетел на лестницу, кинулся вниз, но снова оступился, да так неловко, что насчитал виском пять ступенек, а на шестой колдовской свет для него померк.

Глава IV. Мими

— Иван Несторович, Иван Несторович! Ваня, Ванечка, проснитесь, миленький!

Иноземцев продрал глаза. Нет, не показалось: возле него, склонившись, с покрасневшими от слез глазами, стояла на коленях Ульянушка и вытирала подолом платья его расшибленное лицо. Сам он распростерся на ступеньках, неудобно прильнув плечом к перилам.

Открыть-то глаза он открыл, но поначалу не смог шевельнуть и пальцем. К счастью, оцепенение длилось недолго. Стоило ему согнуть локоть и колено, как боль вернулась и заставила его жалобно застонать.

— Иван Несторович, куда вас занесло? Нет, не отвечайте! Вам, должно быть, так больно! Бедненький вы мой…

Ловкими движениями она ощупала спину, руки, ноги, запустила теплые пальчики в волосы — проверяла, нет ли перелома.

— Ушиб довольно сильный, но не опасный. — Она оттерла струйку крови, которая норовила заползти за шиворот сорочки. — Вы можете приподняться и опереться на меня?

Иноземцев улыбался, наслаждаясь ее участием. Как она его назвала? Он все слышал! Ванечкой она его назвала…

Заметив, как он смотрит, Ульяна нахмурилась и провела несколько раз пальчиком перед глазами — проверяла реакцию.

— Вы можете привстать? Или мне позвать Фомку? Он вас как пушинку поднимет и мигом доставит до спальни.

Иноземцев сморщился и замотал головой. Внезапный приступ тошноты подступил к горлу. Он стиснул зубы и жалобно поглядел на спасительницу. Та поняла, просунула руку под плечи и слегка подтолкнула. Благодарение небу, за день во рту маковой росинки не было, иначе содержимое желудка тотчас оказалось бы на ее платье.

Ближайшим местом, где можно было разместиться, оказалась кухня. После нескольких шагов Иноземцев смог идти сам, Ульяна только слегка поддерживала за локоть. Она отвела его к креслу-качалке, укрыла пледом, зажгла свечу. Теплая нега разлилась по телу.

Он тотчас задремал, наблюдая сквозь сон, как Ульянушка омывает рану на виске теплой водой и смазывает ее маслянистым бальзамом. Она улыбалась, склоняла голову то вправо, то влево, иногда тихо мурлыкала: «Мой гений, мой ангел, мой друг».

Иноземцев клевал носом. Веки отяжелели, перед глазами все смазалось в фосфорический сгусток: дорога, паяльная лампа, веснушчатое лицо француженки, красная обивка, снова дорога, грохот тарантаса…

Не здесь ли ты легкою тенью, Мой гений, мой ангел, мой друг, Беседуешь тихо со мною И тихо летаешь вокруг, —

едва слышно напевала Ульянушка. Все бы ничего, но слова показались Иноземцеву знакомыми. Вдруг совсем некстати восстал образ дамы в лиловой амазонке.

Резко вскочив и отбросив плед, он посмотрел на свою рубашку — ни следа. Схватился за ухо в совершенной уверенности, что полмочки безжалостно отсечено, но и ухо оказалось целым.

— Снова галлюцинации. Что же такое происходит? Я сошел с ума… Никаких инъекций уже несколько дней… Или я все же что-то смешивал? Господи, — застонал Иноземцев, — я ведь ничего не помню.

Испуганная Ульяна с секунду стояла в стороне, держа в одной руке бинт, а в другой — темного цвета пузырек, и хлопала ресницами. Затем отставила все в сторону и приблизилась к нему.

— Все возможно, вон вы какую шишку себе набили. — Она легонько надавила ему на плечи. Безвольно поддавшись, Иноземцев сел и нахмурил брови.

— Говорили мне не играть с огнем, — мрачно сказал он. — Теперь я конченый человек, Ульяна Владимировна. Разум играет моим телом, точно кошка с мышью. И вам я оказался мало полезен. Более того, опасен! Вернусь в Петербург, сниму комнату, запрусь и не выйду, пока разум и тело не освободятся от проклятого отравления. Надо будет, и не один месяц просижу. А что? Недурной эксперимент. Если останусь жив, опубликую свои записки. На основе моих наблюдений можно будет развить новую методу лечения помешательств.

Ульяна с печалью в глазах слушала эту речь.

— Что же вы там, в этой проклятой зале, увидели, что говорите такие отчаянные слова?

— Какая разница? Чего только не привидится человеку с воспаленным мозгом, — махнул рукой Иноземцев. — Как сейчас вижу: полоснула мою грудь крест-накрест. Шпагой! От такой раны, будь она настоящей, я скончался бы на месте. Клинок в этом моем видении вошел глубоко, вспорол и легкие, и желудок, печень… Так мне, по крайней мере, показалось. Кровищи было! Но сейчас на мне ни царапины, и рубашка цела. Это очень печально, Ульяна Владимировна, когда иллюзия, порожденная разумом, так похожа на правду.

— Это Мими, — одними губами произнесла она. — Дама была в амазонке и в высоких черных сапогах со шпорами?

— Шпоры, положим, я не разглядел… Что? — Иноземцев подскочил на месте, осененный догадкой. — И вы ее видели?

— Нет, я никогда не видела. Она являлась только дядюшке, остальные же могли слышать, как она бродит по оружейной зале, гремит шпорами, стучит шпагой по латам, подсвечникам…

— Господи! — взмолился Иноземцев и больно ущипнул себя. — Мне опять грезится?

— На сей раз это не сон.

— У вас в доме живет привидение? — Доктор не смог сдержать счастливый улыбки. Подумать только, еще три дня назад он был убежден, что ничего подобного не бывает. — Привидение? Призрак? Какой очаровательный, но избитый сюжет: замок, привидение… Может, и родовое проклятие имеется?

— Сегодня вы лишились ужина, — ответила она своим мыслям, не его вопросу. — Я принесу вам горячего бульона. А потом расскажу о Мими.

Иноземцев подавил волнение, молча повиновался, уселся обратно в кресло, укутался пледом и стал терпеливо ждать.

— Мими, или Эмилия Гонзага, была бы моей прапрабабушкой. — Ульяна села на скамью, сложила изящные ручки на широкой юбке и, дождавшись, когда Иноземцев допьет, начала рассказ. — О да, было бы чем гордиться: мой прапрадед взял в жены дочь мантуанского князя Карла Фердинанда Гонзага-Невер и Сюзанны Лотарингской. Европейские державы рвали на куски испанские владения, герцогство Мантуя было передано Габсбургам, князь одряхлел, а на шее висела единственная дочь. Он решил отдать ее за русского дипломата с немецким именем — Фридриха Бюлова, служившего у царя Петра. Но девушка была влюблена в скромного художника Энцо Морто, который жил в палаццо князя.