Читать книгу "Книга радости. Как быть счастливым в меняющемся мире - Дуглас Абрамс"

– Я часто говорю: неужели вы правда думаете, что… – заговорил архиепископ. Но Далай-лама повернулся к одному из монахов, разносивших еду. – Ты слушаешь? – укоризненно обратился к нему архиепископ.

Далай-лама, пропустивший его слова, продолжал:

– И это доказывает, что…

Архиепископ напустил на себя обиженный вид.

– Вот видите? Он не слушает.

– Я буду слушать тебя, только если ты применишь палку, – рассмеялся Далай-лама.

– А я-то думал, ты практикуешь ненасилие!

– Прошу, теперь говори ты. А я сосредоточусь на еде! Больше мне сегодня поесть уже не придется. – Как все буддистские монахи, Далай-лама ест только два раза в день: завтрак и обед.

– Хорошо. Я часто говорю: неужели вы думаете, что, когда – заметьте, я говорю «когда», а не «если» – когда Далай-лама попадет в рай, Господь скажет: «О, Далай-лама, вы были таким прекрасным человеком! Как жаль, что вы не христианин. Уж извините, но вам туда, где пожарче». Ясно же, какой это абсурд! – Архиепископ ненадолго замолчал, а потом, расчувствовавшись, проговорил: – Знакомство с тобой – одна из лучших вещей, что случились со мной за всю жизнь.

Далай-лама улыбнулся и принялся рассказывать другую историю.

– Ты вроде есть хотел! – пошутил архиепископ.

Далай-лама рассмеялся и снова принялся за десерт.

– Под твоим влиянием этот мир стал лучше, – продолжал архиепископ. – Скольким людям ты помог измениться – представителям разных религий и вероисповеданий? Они видят, чувствуют… вряд ли главное влияние оказывают твои речи, хотя, конечно, рассуждаешь ты неплохо… правда, не блестяще. Ученые считают тебя умным, но суть в том, кто ты есть . В какую бы точку мира ты ни отправился, люди чувствуют – ты настоящий. Ты не носишь маску и действительно живешь своим учением. Благодаря тебе многие вновь обрели веру в своих богов и добро. Ты популярен не только среди стариков, но и у молодежи. Ты и Нельсон Мандела – те двое, кто, не будучи поп-звездами, сумели бы собрать аудиторию с Центральный парк! Узнав о твоем приезде, люди стекаются толпами. Так что, когда мы говорим, что наш мир материалистичен, это справедливо лишь отчасти.

Далай-лама отмахнулся, не желая, чтобы его считали звездой или особенным.

– Всегда говорю, что я всего лишь один из семи миллиардов. И ничем не отличаюсь. Я просто пытаюсь донести до людей, что главный источник счастья – здоровое тело и теплое сердце.

Он продолжал говорить, а я думал: почему же так трудно поверить в эти слова и жить в соответствии с ними? Ведь очевидно же, что все – часть одного целого, так почему мы так часто чувствуем себя противопоставленными всему миру? Откуда в мире столько обособленности и отчуждения? Я рос в Нью-Йорке, постоянно ощущая одиночество, а ведь в то время это был самый густонаселенный город мира.

– Все хотят жить счастливо, но личное счастье зависит от счастья всего человечества. Мы должны думать обо всех людях; должны понять, что эти семь миллиардов едины. Чай или кофе? – прервался Далай-лама, ненадолго перестав быть духовным лидером и вернувшись к роли хозяина.

– Спасибо, я буду сок, – отвечал архиепископ. – В Тибете тебя растили обособленно, как человека с особым статусом. Должно быть, не сразу к тебе пришло это понимание единства.

– Да, учеба и опыт сделали меня умнее. Когда я впервые поехал в Пекин на встречу с китайскими лидерами, а в 1956 году – в Индию на встречу с правительством, переговоры были обставлены таким количеством формальностей, что я занервничал. Теперь же я общаюсь со всеми обычно, по-человечески. К чему эта официальность? Ненавижу официальность. Мы рождаемся на свет без церемоний. И умираем без церемоний. Мы ложимся в больницу без церемоний. Церемонии – это так фальшиво. Они лишь воздвигают дополнительные барьеры. Независимо от верований, все мы одинаковы, все люди. И все мы хотим жить счастливо. – Я невольно подумал, не связано ли это неприятие формальностей с тем, что Далай-ламе пришлось провести детство в «позолоченной клетке».

– А в ссылке с церемониями было покончено? – поинтересовался я.

– О да. Так что иногда я говорю: став беженцем, я освободился из плена формальностей. Стал гораздо ближе к реальности. И так намного лучше. Я часто дразню друзей-японцев, что в их культурном этикете слишком много формальностей. Иногда мы что-то обсуждаем, а они делают так, – он энергично закивал. – И я никак не пойму, согласны они со мной или нет. Но хуже всего японские официальные обеды. Я всегда шучу, что их еда больше похожа на украшение, а не на еду. Все такое красивое, но порции очень маленькие! Меня церемонии не волнуют, поэтому я прошу: побольше риса, пожалуйста, дайте мне еще риса! Столько церемоний, а порции дают такие крошечные. Птичьи. – Он доел остатки своего десерта.

– Каждый человек хочет быть счастливым, – продолжил тему я, – но почти никто не знает, что для этого нужно. Вы говорили, как важно иметь доброе сердце, но многим трудно открыться перед другими, они стесняются или испытывают страх. Боятся быть отвергнутыми. А вы говорили, что, когда начинаешь доверять человеку, в нем рождается ответное доверие.

– Именно. Настоящая дружба основана на доверии, – объяснил Далай-лама. – Если вас искренне заботит благополучие окружающих, доверие не заставит себя ждать. Доверие – основа дружбы. Мы общественные животные. Нам нужны друзья. С момента рождения и до самой смерти друзья очень важны.

Ученые давно обнаружили, что без любви человек не выживет. Сразу после рождения мать окружает ребенка безграничной любовью и заботой. Многие ученые пришли к выводу, что в течение нескольких недель после рождения самое главное для правильного развития мозга – это физическое прикосновение матери. Если с первых дней малыша изолируют, если он остается без матери и ее ласки, это оказывает самое пагубное воздействие. Как видите, религия тут ни при чем. Это чистая биология. Нам нужна любовь.

Впервые Далай-лама услышал об этом исследовании в 1980-х годах от покойного Роберта Ливингстона, биолога, которого впоследствии стал называть своим «учителем биологии». В последние годы изучением этой важной сферы занимается детский невролог и нейробиолог Тэлли Барам. Она обнаружила, что материнская ласка запускает в формирующемся мозгу ребенка механизм, улучшающий когнитивную способность и стрессоустойчивость. Материнское прикосновение в буквальном смысле предотвращает выработку гормонов стресса, которые разрушают дендритные шипики – разветвленные структуры нейронов, играющих важную роль в отправлении и получении сигналов и кодировании памяти.

– Моя мать была одной из близнецов, – ответил я. – Она родилась раньше срока и весила чуть больше килограмма. Два месяца ее продержали в инкубаторе, и никто к ней не прикасался.

– Это на нее повлияло? – спросил архиепископ Туту.

– Очень сильно, я думаю.

– Сейчас придумали… как это называется? – пытался вспомнить архиепископ Туту. – Сумку, как у кенгуру. Мы с женой Леа помогаем одной из детских больниц Кейптауна. Однажды увидели там здорового парня, который носил на груди крошечного младенца, чтобы тот слышал его сердцебиение. Говорят, так дети поправляются гораздо быстрее.