Читать книгу "Судьба с чужого плеча - Анна Иванова"

— Тебе лучше знать. Раз теперь, два года спустя, ты решила от него сбежать, наверно, откуда-то появились.

— Если бы. Мне и сейчас некуда идти. Ни дома, ни денег, ни близких, — уже всхлипываю я. — Как выжить? Одна я не справлюсь…

Игорь присаживается возле меня на корточки. Руки сами тянутся к его шее. Втыкаюсь носом ему в плечо и реву, как маленькая девочка, у которой сломалась любимая кукла. Вот только Катя не кукла, ее уже не починить.

— Не плачь, Соломинка, — приговаривает он, поглаживая меня по голове. — Все хорошо. Будут у тебя еще и дом, и семья.

— Да, камера и надзиратели.

— Брось! Кто поверит, что ты Катьку убила?

— Я верю.

Игорь напрягается, а я отстраняюсь от его плеча и отворачиваюсь к окну.

— Вот так сюрприз! Что значит «я верю»?

— Я ее ударила, — слезы собираются в уголках глаз. — Дала пощечину, Катя упала и заплакала, а я сбежала. Что, если она ударилась головой и истекла кровью?

— Дин, ну что ты как маленькая? Если бы все произошло так, никого бы не стали подозревать, а закрыли дело как несчастный случай. Раз менты ищут убийцу, значит, Катьке как минимум проломили череп.

Перед глазами встает Катино лицо, искаженное болью, ее голова, обезображенная рукой маньяка. К горлу подступает ком. Кровь стучит в висках. Я подскакиваю и еле успеваю добежать до ванной.

— Убийца хренова, — летит вдогонку.

Я полощу рот водой, когда в зеркале появляется отражение Игоря.

— Одного не могу понять, — опирается о дверной косяк он. — Почему вы так любите подонков?

— Кто мы?

— Женщины. Почему бросаете хороших парней ради отморозков, живете с садистами, и, даже когда уходите, продолжаете им подчиняться?

— Никому я не подчиняюсь.

— Да, а почему тогда возвращаешься к нему среди ночи?

— Ни к кому я не возвращалась! — поворачиваюсь к Игорю и по привычке встряхиваю руками. Брызги каплями оседают на его джинсах. — Я пришла, чтобы найти улики.

— Какие улики? — снимает со змеевика полотенце и прикладывает к мокрым пятнам он. — Ты что, новоиспеченный Шерлок Холмс?!

— Нет, я Дина Паукова. А ты вместо того, чтобы кричать на меня, лучше бы помог!

— С какой это стати?

— С той же, с которой спросил, откуда у меня синяки, насильно притащил к себе в дом, впихнул в ванную и напоил. Сто раз уже мог бы позвонить в полицию или просто пройти мимо.

— Я только пытался вдолбить в твою голову, что за садист Олег!

— Думаешь, я этого еще не поняла? — поворачиваюсь к Игорю разбитым глазом. — Не учи меня жить, лучше помоги материально.

— Тебе нужны деньги? — вздыхает он и присаживается на край ванны.

— Нет, — сажусь рядом. — Деньги я взяла взаймы у лучшей подруги. Мне нужно укрытие.

— Так отсидись у подруги. В чем проблема?

— Не могу. К ней уже приходили полицейские. Если я вернусь, меня схватят.

— Вот и хорошо. Расскажешь ментам, как все было.

— Кто мне поверит? Я сама не знаю наверняка, какое отношение имею к убийству.

— А если спрячешься в моем доме, узнаешь?

— Сделаю все, чтобы узнать. Пожалуйста, — я соединяю ладони в молитвенном жесте, — дай мне шанс разобраться, виновата я в Катиной смерти или нет. Если сейчас меня поймают и посадят в тюрьму, я всю жизнь буду считать себя убийцей.

— Вот что, — отводит глаза он, — утро вечера мудренее. Сегодня можешь переночевать у меня, а завтра решим, как быть дальше.

Игорь стелет мне на диванчике в комнате, задуманной как столовая. Судя по слою пыли на обеденном столе, им уже давно никто не пользуется. Спинки стульев, похоже, заменяют коту когтеточку. Не снимая халата, я ложусь под одеяло. Игорь щелкает выключателем и, выйдя из комнаты, оставляет дверь приоткрытой. Так всегда делала мама, чтобы в комнату пробивался свет и я не боялась спать одна. В мягком полумраке на душе становится тепло. Веки сами собой опускаются. Дыхание становится медленным и глубоким.

Из дремоты меня вырывают скрип двери и звук шагов. Я вздрагиваю и открываю глаза. Проникающий из распахнутой двери свет очерчивает силуэт входящего. В низенькой округлой фигурке я безошибочно узнаю падчерицу. Катя неторопливыми шагами приближается к кровати. Из-за бьющего в глаза света мне не удается различить ее лица, но я не сомневаюсь, что передо мной мертвый ребенок. Катя совсем близко, от ее ледяного дыхания по коже пробегают мурашки. Привычным движением она разворачивается на каблучках и садится ко мне на колени. Ручки обхватывают плечи, и Катя, жалобно хныча, как будто у нее разболелся животик, начинает покачиваться. Стараясь не шевелить ногами, я поднимаюсь на локтях и тянусь к малышке. Мне хочется прижать ее к себе, пожалеть, но стоит Кате повернуться ко мне лицом, как руки сами собой отдергиваются и я в ужасе откидываюсь на подушку. Из огромной дыры в центре Катиного лба вытекают кровавые сгустки. Я зажмуриваюсь, а Катя продолжает покачиваться у меня на ногах. Тело немеет, не удается пошевелить даже пальцем. В груди холодеет от мысли, что мне уже никогда не сдвинуться с места. Холод разливается по животу, перетекает в руки и ноги, поднимается по шее. В ужасе я открываю глаза.

В комнате светло. У меня на коленях вылизывается кот. Я медленно выдыхаю и осматриваюсь. Из-за спинки дальнего стула высовывается затылок с каштановыми завитками волос. Такими же, как на фотографиях с последнего Катиного дня рождения. Когда-то тетя Женя, библиотечный сторож, объяснила мне, что говорить «последний день рождения» — плохая примета, надо называть его «крайний». На этот раз я не ошиблась. Пятилетие — последний день рождения в Катиной жизни, а значит, ребенка, сидящего на стуле, не существует.

Наверно, я все еще не проснулась. Кошмар продолжается, и мне придется досмотреть его до конца. Я отодвигаю одеяло вместе с котом и поднимаюсь. Спину ломит после ночи на неудобном диване. Стоп! Это же сон, я не должна чувствовать боль. Щипаю себя за предплечье и ойкаю от неожиданной остроты ощущений. Больно, и кожа покраснела. Перевожу взгляд обратно на кресло в надежде, что наваждение уже рассеялось. Ребенок по-прежнему сидит за столом. Сердце подпрыгивает к самому горлу, дышать становится все тяжелее. Будь что будет. Я хочу узнать правду раньше, чем потеряю сознание. Шагаю вперед и хватаюсь за спинку стула. Девочка, повернувшись вместе с сиденьем, смотрит на меня стеклянными глазами.

Глава 4

Эксперимент

Я хватаю ее за руку и вытаскиваю в коридор. Из кухни доносится звон посуды. Как туда добраться — я не помню, поэтому, как и ночью, иду на звук и запах жареного мяса.

— Что это значит?! — потрясаю куклой перед стоящим возле плиты Игорем.

На нем другие джинсы с накладными карманами и свежая, идеально выглаженная рубашка в розово-серую клетку, сверху надет фартук. Волосы уложены в прическу, которую моя мама называла мальвиной: верхняя часть забрана в хвостик, а остальная шевелюра свободно спадает на шею.