Читать книгу "SPQR V. Сатурналии - Джон Мэддокс Робертс"

– Я даже не буду винить тебя в дружбе с этим псом Милоном, если ты не станешь объединяться с ним против меня.

– Я не ищу проблем, Клодий, – ответил я.

– Великолепно. Тогда мы поняли друг друга.

Трибун казался чуть-чуть более благоразумным, чем обычно. Не то чтобы это говорило о многом, но…

– Собственно, – как ни странно, тут он поколебался, – есть способ уладить дела между нами. Начать, так сказать, с чистого листа.

Это звучало воистину интригующе.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты ведь уже знаешь, что моего зятя, твоего родственника Метелла Целера отравили?

– Я знаю, что он умер, – осторожно проговорил я. – Об отравлении до меня доходили только слухи.

– Ах да, я и забыл… Ты же один из тех мыслителей-логиков.

Пропустив мимо ушей оскорбительный выпад, я ответил:

– Я предпочитаю твердые доказательства молве.

– Ну, по слухам, Целера отравила его жена, моя сестра Клодия. Мои враги и стадо простолюдинов шепчутся за моей спиной, что она виновна, – просто потому, что презирает условности и борется за мое дело.

– Мир полон несправедливостей, – заявил я.

– Считается, что ты хорошо умеешь докапываться до сути дела, Метелл. Я хочу, чтобы ты выяснил, кто убил Целера, и очистил имя Клодии.

Я был так ошеломлен, что чуть не соскользнул под воду. Клодий принял мое замешательство за нежелание.

– Сделай это – и ты получишь от меня все, что попросишь. А как трибун, я могу очень многое для тебя сделать: почести, должности, все, что пожелаешь. Я могу почти без усилий протолкнуть все это через народные собрания.

– Меня не надо подкупать, чтобы я выяснил правду, – высокопарно заявил я.

Однако искушение было велико – может, потому я и вел себя так высокомерно.

Мой старый недруг отмахнулся.

– Конечно, конечно. Но я уверен, ты не будешь возражать против щедрого подарка на Сатурналии, так ведь?

Это было обычным способом предложить взятку.

Я пожал плечами.

– Кто бы мог обидеться на такое…

Мне хотелось верить, что я сказал так только потому, что знал – я не выйду из этой комнаты живым, если не соглашусь на предложение трибуна. Люди и раньше тонули в банях.

– Значит, договорились, – заявил Публий Клодий с таким видом, будто все было окончательно решено. – Хорошо. Начинай немедленно. Тебе нужно будет посетить Клодию. Она нынче вечером дает ужин. Ты приглашен.

– Все это довольно неожиданно, – сказал я.

– Я занятой человек, и времени у меня мало. Ты ведь недолго пробудешь в Риме, так, Деций?

Тон бывшего патриция не подразумевал ни малейших возражений.

– Только пока не улажу дело со смертью Целера.

– Отлично, отлично. Я не имею в виду, что мы должны возобновить нашу вражду, когда с этим неприятным делом будет покончено, но, говоря откровенно, чем меньше друзей Милона и Цицерона останется в городе, пока я трибун, тем я буду счастливее.

Клодий хлопнул меня по мокрому плечу.

– Мы умудренные жизненным опытом люди, а? Мы знаем, как работает политика. То, что люди расходятся во мнениях по определенным вопросам, не означает, что они не могут в согласии трудиться над другими вопросами, будучи связаны взаимным интересом.

Как и все профессиональные политики, этот человек мог в нужных случаях задействовать свое обаяние.

– Само собой разумеется, – пробормотал я.

– Именно.

Мой собеседник плеснул воду себе на лицо и на волосы.

– Например, мы с Катоном ненавидим друг друга. Но у меня для него на следующий год есть крайне важный пост, который я не доверил бы ни одному из своих друзей.

– Позволь догадаться – это должность, которая удержит его вдали от Рима, – сказал я.

Клодий ухмыльнулся.

– Ведь нет причин, по которым я не могу одним-единственным законом совершить сразу два полезных деяния, верно?

– А что это за пост? – с искренним интересом спросил я.

Все, сделанное Публием Клодием на посту трибуна, скорее всего, могло так или иначе повлиять на меня или на мою семью.

– Приближается наша аннексия Кипра. Я собираюсь дать Катону экстраординарную должность квестора пропретора[22], чтобы он надзирал за передачей острова и предоставил Сенату полный отчет. Его власть продлится до тех пор, пока он будет считать, что в его работе есть необходимость.

– Хороший выбор, – нехотя признал я. – Остров стратегически важен и богат. Для большинства людей такая должность стала бы разрешением разграбить Кипр и посеять в местных жителях дурные чувства еще на одно поколение. Катон же совершенно неподкупен… Не то чтобы это делало его более привлекательным, но он даст честный отчет.

– Именно так я и думаю.

– Насколько я понимаю, ты не собираешься примиряться с Цицероном?

Улыбка исчезла с лица сидящего рядом со мной мужчины, и стал виден истинный Клодий.

– Кое-что находится за пределами моих возможностей, даже если того требует политическая целесообразность. Я собираюсь отправить его в изгнание и не делаю из этого секрета.

– Ты понимаешь, что отнимешь у Рима одного из лучших политиков и юридических умов? Цицерон – один из самых одаренных людей нашего возраста.

Публий Клодий фыркнул. Может, ему попала в нос вода.

– Деций, как и большинство аристократов, ты живешь в прошлом. Между диктаторством Суллы и настоящим у нас было маленькое возрождение старой Республики, но оно не продлится долго. Важные фигуры нашего возраста – люди действия, люди вроде Цезаря и Помпея, а не юристы вроде Цицерона.

– Давай не будем забывать про Красса, – сказал я, раздраженный его слишком уж точной оценкой времен. – Богатые люди тоже первостепенно важны.

Мой недруг пожал плечами.

– А когда бывало иначе? Даже цари – это прежде всего просто богатые люди, забудь про их родословную. Но богачи, у которых в придачу к богатству нет могущества, вскоре теряют свое богатство, отдавая его людям с многочисленными сторонниками и острыми мечами. Во времена проскрипций Суллы богачей приговаривали ежедневно, потому что можно было завладеть их состоянием.

– У тебя, похоже, на все имеются ответы, – сказал я.

Клодий кивнул.

– Так и есть.

Он встал, и его прислужники ринулись подавать ему полотенца.