Читать книгу "Всегда буду рядом - Ольга Покровская"

Кира вытащила из сумочки пачку «Явы», выбила из нее сигарету и закурила, красиво откидывая голову.

– И давно ты куришь? – удивилась Танька.

– А что? – фыркнула Кира. – Голос мне больше беречь не надо, почему бы не закурить.

– И Вера Павловна больше к директору не потащит, – рассмеялась я.

– Не знаю… – пробормотала Танька. Потом снова взглянула на Киру и добавила: – А хотя тебе идет.

– Подлецу все к лицу, – хмыкнула Кира. – Ну так давай, рассказывай. Ты-то как? Поступила в свою Строгановку?

Танька вздохнула, наклонилась вперед, зачем-то поправила и так застегнутую пряжку на босоножке.

– Только на вечерний, – призналась она наконец. – На факультет текстиля.

– Это как это? – спросила я.

И Танька, решительно вздернув подбородок, ответила:

– Художник по ткани. Между прочим, это очень интересно!

– По ткани? – изумилась Кира. – Это типа горошки и клеточки рисовать, что ли? А как же твои импрессионисты, балерины?

– Баллов не добрала на художественное отделение, – отвернувшись от нас, буркнула Танька.

Мы с Кирой переглянулись. Помолчали. Наконец я, потянувшись к Таньке, обняла ее за плечи, пробормотала куда-то в плечо:

– Тань, ну ты подожди, не расстраивайся. Может быть, еще на следующий год? А ты еще кому-нибудь свои работы показывала?

– Показывала, а как же, – обернувшись ко мне, зло выплюнула Танька. – Похоже, художник из меня такой же, как балерина, – не для большой сцены.

Я смешалась, не зная, что сказать, и тут в разговор снова вступила Кира.

– Ну и хорошо! – резко заявила она. – Что такое художник? Вечно голодной сидеть, в мансарде с крысами? Это, знаешь, только в книжках красиво. А художник по ткани – это профессия, это деньги. И искусство тоже, между прочим. Да ты еще всех нас за пояс заткнешь, ясно тебе?

– Ясно, – неуверенно рассмеялась Танька.

– Ну и все, – подытожила Кира и отбросила окурок.

Тот вспыхнул на секунду в траве яркой рубиновой искрой и погас.

– А ты? – спросила ее Танька. – Ты-то что решила в итоге?

– Я? – переспросила Кира, поднялась со ступеней и повела плечами. – А я вам не говорила разве? Я с понедельника выхожу на работу в Московский Дом моделей.

Она вдруг подбежала к дощатой трибуне, на которой во время школьных линеек стояли учителя, прошлась по ней взад-вперед, покачивая бедрами, и заговорила поставленным голосом:

– Представляем вам коллекцию осень-зима 1985. На первой модели вы можете увидеть элегантный жакет на рыбьем меху и брюки «я у мамы дурочка».

Мы с Танькой, отсмеявшись, разразились восторженными аплодисментами. А Кира, остановившись у края подиума, вдруг вскинула руку вперед, копируя растиражированный миллионами памятников жест Ильича, и объявила:

– Нас с вами определенно ждет светлое будущее, товарищи. А кто не согласен, может катиться на хрен!

2017

Обменявшись приветствиями и объятиями, мы втроем загружаемся в такси. За мной предлагали прислать в аэропорт машину, но я отказалась от подобной услуги. Кира садится вперед, рядом с водителем, мы же с Танькой обосновываемся на заднем сиденье. Из динамиков грохочет «Muse», появившийся уже после моего отъезда из России, молодежная группа, а в окна накрапывает мелкий дождик, стекает по стеклам прозрачными каплями.

– Куда мы направляемся? – спрашиваю я. – Сразу на место?

Кира же, обернувшись с переднего сиденья, качает головой.

– Времени еще полно. Мы с Танькой решили, что ты захочешь посидеть где-нибудь, потрепаться о жизни. Нет?

– А может, тебе нужно отдохнуть с дороги? – взволнованно вопрошает наша вечно обо всех переживающая Танька. – Можем для начала заехать в отель, наши номера в «Ритц Карлтоне» – рядом, на одном этаже.

И я смеюсь:

– Спасибо, дорогая, но я все же еще не настолько старая развалина, чтобы утомиться от нескольких часов в самолете. Нет, в кафе будет отлично. Но в отель еще заедем – мне нужно будет переодеться перед церемонией.

– Идет, – подытоживает со своего места Кира, бросив быстрый взгляд на обхватывающие ее запястье массивные, почти мужские часы. – Все успеем, времени, как я уже говорила, у нас еще много.

И я невольно хмыкаю в ответ на это ее – «времени у нас еще много». Такой уж, наверное, сегодня день, что все крутится вокруг часов, вокруг их бесконечно бегущих по циферблату стрелок. Удивительно, что в каждый период нашей жизни нас посещает именно это заблуждение – времени впереди еще много, мы все успеем, спешить некуда. И лишь потом, когда случится нечто непоправимое, когда все закончится, вдруг осознаем, как мало нам его было отпущено, как быстро оно пролетело.

С самого детства я любила поразмыслить над тем, почему время не линейно, почему бывает такое, что одна секунда словно растягивается, замирает в сознании и остается в памяти отчетливее и ярче, чем несколько, казалось бы, таких насыщенных лет. Что за неведомая нам сила превращает некогда важное в пепел и тлен, заволакивает туманом события, которые когда-то были такими значительными, такими судьбоносными? Почему мы забываем лица, имена, иногда целые жизненные отрезки, но случайно донесшийся до нас запах или мелодия способны извлечь из нашего подсознания целый вихрь воспоминаний – событий, диалогов, чувств, картин и красок. И однажды в гомоне самого загадочного города на Земле ты различаешь отзвук знакомого голоса. Он, словно мираж, затуманивает сознание и мгновенно переносит тебя на много лет назад.

1987–2008. Влада

Однажды, несколько лет назад, моя перелетная судьба занесла меня в Стамбул – этот удивительный Вавилон, где смешались Запад и Восток, где современные здания и безумный трафик тесно соседствуют с пышными османскими дворцами и величественными мечетями, в разноголосой пряной сутолоке которого, казалось, каждому страннику найдется свое место.

Я прибыла в Стамбул по делу, но между встречами с турецкими коллегами успевала гулять по городу, который успела уже полюбить, впитывать в себя его дух, атмосферу, ритм. Наслаждалась звуком азана, почти мистическим, доносящимся до меня эхом. Подставляла лицо морскому ветру, прилетающему с Босфора. Старалась навсегда законсервировать в памяти величественные своды Султан Ахмеда. И совсем не боялась ни шумных приставучих турок, ни разнообразных челноков, наводняющих этот город со всех концов мира, а прежде всего из бывшего Советского Союза. В тот период я ощущала себя до странности свободной, ни с кем и ни с чем в этом мире не связанной.

Одним из главных удовольствий в ту поездку для меня являлись набеги на знаменитый стамбульский Гранд Базар. Это, наверное, кровь какого-нибудь предка, хитроумного русского купца, всякий раз неизменно влекла меня туда, заставляла болтать обо всем на свете с продавцами, выискивать интересные товары и отчаянно торговаться. Вот и в то утро я бродила по Гранд Базару в поисках полкило отличного кофе, пряностей и свежайшего лукума.