Читать книгу "Небо слишком высоко - Антон Леонтьев"

Хотя и это тоже.

Просто Милена не желала стать причиной краха карьеры мужа. Потому что в таком случае он не просто лишит ее денег и сына, он попросту ее уничтожит — причем, вероятно, не только в финансовом и психологическом, но и в физическом плане.

Быть президентом Делберту ужасно нравилось, более того, он считал, что по-другому и быть, собственно, не может и что страна без него окончательно рухнет в тартарары. И на любого, абсолютно любого, кто лишит его места в Белом доме, причем лишит совершенно неожиданно и без малейшей вины с его стороны, он обрушит весь свой справедливый гнев. И растопчет это ничтожество. Даже если таковым будет являться его жена и мать его младшего сына.

Кроме того, Милене совершенно не улыбалось коротать остаток жизни или, по крайней мере, многие годы в федеральной тюрьме — а там она непременно окажется по обвинению в государственной измене и шпионаже, что в общем и целом соответствовало действительности.

Но только в том случае, если она сейчас пойдет на контакт с Гордионом и будет поставлять ему — или ей — информацию из самого центра власти.

И это значило, уязвимыми были не только она сама, но и сам Гордион, в данном случае — эта ужасная югославка. Потому как ей ведь тоже не захочется провести остаток жизни в тюрьме, а югославке было под семьдесят, у нее было трое взрослых детей и выводок внуков.

Поэтому — Милена улыбнулась и принялась втирать в лицо дорогущий крем — она найдет с Ясной общий язык и сумеет довести до ее сведения тот факт, что им лучше работать не против друг друга, а исключительно вместе.

И все же Милена волновалась, причем весьма сильно, когда спустилась к ужину в Золотую столовую, где собралось президентское семейство. Она долго выбирала, что же ей надеть, и остановила свой выбор на бирюзовом платье дома Годо. Вероятно, те годы, когда она работала на Жана-Поля, были лучшими в ее жизни. Или, во всяком случае, наиболее бурными…

* * *

Когда Милена появилась в Золотой столовой, практически все были уже в сборе, только сам глава семейства еще не появлялся. Профессиональным глазом Милена отметила, что все именно так, как к этому привык Делберт. Верный Франклин в белых печатках и с невозмутимым выражением лица стоял в стороне и наблюдал за тем, как прислуга бесшумно подает напитки и легкие закуски.

Милена легко кивнула в сторону старого дворецкого (она делала так же, как поступала в свое время и Жаклин, о чем тактично сообщил ей сам Франклин) и подошла к невысокой рыжеволосой особе, которая рассказывала что-то громким верещащим голосом.

— Добрый вечер, Шэрон, — приветствовала она вторую супругу Делберта, бездарную актрисульку, мечтой которой был «Оскар», однако которая, несмотря на свой почтенный возраст, не добилась ни единой номинации, причем не по причине интриг ее голливудских недоброжелателей, как Шэрон постоянно твердила, а вследствие полного отсутствия актерского таланта. И даже тем, что Шэрон время от времени снимали во второстепенных или эпизодических ролях в идиотских комедиях или не менее идиотских фильмах ужасов, она была обязана не своим способностям, а исключительно влиянию бывшего мужа и его друзьям — владельцам киностудий. Последние годы Шэрон подвизалась на ниве врачебных сериалов, играя стервозную профессоршу, гения нейрохирургии, но даже кастинг она прошла опять же благодаря Делберту, который замолвил словечко за свою бывшую жену перед кем надо.

— Ах, милочка, добрый вечер! — ответила та, обмениваясь с Миленой поцелуем в щеку, но даже не смотря в сторону хозяйки. — И тогда я поняла, что эти ничтожества пытаются принизить мою роль в нашем сериале. Интриги, интриги, интриги! Ведь весь сериал держится исключительно на мне, а они заявили, что так как рейтинги девятого сезона резко упали, то пока что никто не может гарантировать, что десятый, юбилейный, все же будет сниматься. А если и будет, то без моей героини, которая должна умереть, раздавленная поездом, в самом конце последней серии девятого сезона.

— Мама, ты не имеешь права разглашать подобные детали, — произнесла сидевшая на одном из диванов несколько толстоватая девица с блеклыми волосами — дочь Шэрон от Делберта, которую звали Эйприл.

Вообще-то, Эйприл родилась в марте, на несколько недель раньше положенного, но Делберт, рассчитывавший, что она появится на свет в апреле, в том же месяце, когда родилась и чтимая им матушка, настоял, чтобы ее все равно назвали именно так.

Эйприл, опять же благодаря отцу, снялась в нескольких незначительных фильмах, хотя Делберт и заявлял громогласно, что таланта у нее ни на грош и что лучше бы она занялась чем-то иным, например, вышла замуж за приличного биржевого брокера и родила Делберту парочку внуков.

И он был прав, как всегда, выдав то, что у всех и так вертелось на языке. Таланта у Эйприл было ни на грош, однако она, как и мамочка, не желала это признавать. Впрочем, девчонка была особой безобидной, в отличие от своей старшей сестрицы, Златы.

— Ах, в самом деле, я и забыла! — всплеснула руками Шэрон. — Ну, ничего, претензий у них не будет. Потому что если что, то я пригрожу им карами со стороны Белого дома! И вообще, почему Делберт не может подписать президентский указ, обязывающий их снимать меня во всех ролях, в которых я хочу?

Самое ужасное, что Шэрон не шутила, а задала вопрос на полном серьезе.

Эйприл хмыкнула и углубилась в свой смартфон, с которым возилась всегда и везде, ведя какой-то блог, впрочем, после избрания ее отца президентом набравший популярность.

— Наверное, потому что Верховный суд в два счета признает подобный декрет неконституционным! — раздался серебристый голосок Златы, которая, облаченная во что-то простое белое, но удивительно ей шедшее, вошла с Золотую столовую, сопровождаемая нянькой, державшей на руках прелестных близнецов. — Всем добрый вечер!

— Ах, но Делберт же назначил туда недавно своего человека! — затрещала Шэрон. — Так пусть суд принимает то решение, которое нужно Делберту!

Злата, усмехнувшись, произнесла:

— Думаю, что тебе все же проще сменить имя, Шэрон.

Это уже давно стало своего рода семейной шуткой — Шэрон придерживалась мнения, что ее карьера буксует в том числе и потому, что в Голливуде уже имеется «звезда» с таким именем — Шэрон Стоун. И что вторую с таким же именем голливудские боссы не пропустят.

Впрочем, когда какое-то время Шэрон снималась под роскошным псевдонимом, ситуация коренным образом не поменялась. Поэтому она все же вернулась к своему имени и на каждом углу заявляла о том, что была когда-то замужем за нынешним президентом и что у нее имеется от него дочка.

Шэрон раскрыла рот, явно не ведая, что возразить (подобное случалось с ней не больше трех раз в год), а в этот момент, шумя, звеня и пыхтя, в Золотую столовую вкатилась ужасная югославка Ясна, сопровождаемая своим зятем, Джереми, мужем Златы.

— Ах, какая ужасная погода! — заявила со своим раскатистым акцентом Ясна, и Милена поморщилась — разумеется, мамаша Ясны говорит с еще более явным акцентом, чем она сама, однако Злата, прекрасно это понимая, гнобит свою мачеху, постоянно намекая на то, что она не может понять то, что та говорит.