Читать книгу "Сердце в опилках - Владимир Кулаков"

В оркестре смолкала музыка и оставались только зажигательные ритмы барабанов. Длинные волосы Владимира метались из стороны в сторону, пытающегося поворотами головы уследить за полётом булав. Те вращались на сумасшедшей скорости. Со стороны казалось, словно бешеный рой, носится вокруг тела жонглёра, а тот пытается от него увернуться. В конце Владимир подбрасывал один букет высоко вверх, и пока тот возвращался, жонглёр успевал сделать заднее сальто, поймать булаву и сесть на колено. Ох, что тут начиналось!..

…После работы эти артисты никогда не были довольны друг другом. Каждый раз, после просмотра номера, когда Пашка шёл через фойе за кулисы, он ещё издали слышал громкие разборки.

— Хм! Мои «неразлучники» беседуют!..

Глава тринадцатая

— Краля, — алле! Краля! Ну, же! Алле!.. — Пашка через загородку вольера старался поставить свинью на «офф». Он подносил сухарь к её носу и пытался поднять на задние ноги…

Клоун Смыков и его ассистент последнее время днями и ночами находились на местной киностудии, снимаясь в очередном художественном фильме. Появлялся Смыков только на представлении. Так что все заботы о животном, «по дружбе и по-соседски», временно легли на плечи Захарыча и Пашки.

Свинья — молодая, симпатичная, но уже довольно тучная дама, кличка к которой мгновенно прилипла с лёгкой руки Захарыча, брызгала слюной, повизгивала, но отчаянно не хотела ходить на задних ногах, как это делали собачки в номере Котовой.

Пашка, освободившись от дел на конюшне, искал себе занятие. Комиссаровы ждали его на репетицию только через полчаса.

— Офф, Краля! Офф!.. — Пашка приоткрыл вольер, угощая свинью сладкими сухарями, которыми обычно подкармливают лошадей. Краля аппетитно чавкала и блаженно похрюкивала, уплетая очередной сухарь. Её мокрый нос активно шевелился, а глаза хитро щурились из-под белёсо-рыжих ресниц.

— Ну, давай ещё разок, Краля, офф!

Неожиданно Краля выполнила то, чего так долго добивался Пашка. Она в погоне за сухарём вскинула передние ноги и положила их на приоткрытые ворота вольера, мордой оказавшись почти против лица Пашки. «Дрессировщик» растерялся и отпрянул. Вольер распахнулся и свинья оказалась на свободе.

Захарыч в шорной мирно плёл арапник для джигитов, натягивая неширокие полосы сыромятины на тонкий трос Одна полоска ложилась на другую, прижималась коленкой, пока следующая «косичка» не ложилась на своё место. Затем плетение обстукивалось деревянным молоточком, чтобы принять нужную форму или обжималось круглогубцами. Захарыч мастерски плёл хлысты любой длины. От заказов не было отбоя. Лучше него в цирке никто этого не делал.

Он работал, прислушиваясь к своим мыслям и озорному голосу Пашки, развлекающегося со свиньёй.

— Чем бы дитя не тешилось, лишь бы выговоров не получало… — с ухмылкой бурчал старый мастер. — Хм, — дрессировщик! Тоже мне, Дуров! Это Смыков не видит, хомут тебе…

На сегодня все дела были сделаны, оставалось только качественно отработать вечернее представление. Вдруг до Захарыча донеслись тревожные возгласы Пашки и явно недовольные повизгивания Крали. Он выглянул из шорной.

— Мать твою!.. — невольно вырвалось у обычно не ругающегося Захарыча. — Не пускай её из конюшни!

Краля никак не хотела заходить в свой вольер. Она металась мимо растопыренных рук Пашки и шарахалась от наступающего старшего конюха с деревянным молотком в руке. Со стороны можно было подумать, что пришёл последний час этой свиньи и она отчаянно борется за право не оказаться окороком. Хрюшка металась от одного станка с лошадьми к другому. Лошади всхрапывали, сдержанно ржали не открывая ртов и громко тревожно топтали деревянный пол конюшни.

Свинья под натиском людей прижалась к вольеру. Она остановилась, тяжело дыша и поводя мокрым пятачком, как бы оценивая ситуацию. Загонщикам до желанной цели оставался шаг-другой. Вдруг Краля, зло хрюкнув, пошла на таран, пробив брешь между Пашкой и Захарычем.

— Держи, уйдёт! — отчаянно завопил старший конюх.

Пашка бросился на свинью, обхватив её за середину брюха. Щетина животного больно обожгла щёку. Руки Пашки никак не могли сомкнутся на могучей талии будущей звезды манежа. Их просто не хватало. Краля, повизгивая, неслась к открытым воротам конюшни, увлекая за собой вцепившегося в неё служащего. Это напоминало то ли ковбойское родео, то ли «короткий обрыв» в заезде джигитов.

Впереди лежал длинный коридор, который вёл прямо на манеж. Через приоткрытый занавесе были видны яркие огни репетиционных прожекторов.

Свинья рванула на свободу — к свету!

Пашка подтянулся, подмял под себя тело свиньи, обвил её ногами и схватился за длинные уши. Краля, с басовых хрюкающих нот, от страха и ужаса, перешла на колоратурное сопрано и с диким визгом понеслась вперёд. В таком виде они и появились на манеже, где в это время репетировали Комиссаровы, семья акробатов Рыжовых и эквилибрист Николай Родыгин. Каждый из них занимался своим делом, пока это безмятежие не нарушила визжащая комета, влетевшая на цирковую арену.

Свинья, взбрыкнув всем телом, сбросила с себя седока, который не мог опомнится после такого заезда, остановилась в центре и, затравлено поглядывая на людей, сердито захрюкала.

Прибежал Захарыч с верёвкой в руках. Он, ковыряясь, колдовал над чем-то в собственных штанах.

Люди стали окружать животное. Краля не двигалась, только затравлено хрюкала и переводила взгляд с одного человека на другого. Пашка громко дышал и ошалело поглядывал на свинью, которая так лихо прокатила его на себе. Лошадиный галоп был детским лепетом по сравнению с этими скачками.

Вдруг, Валерка Рыжов, вспыхнув своими мухоморными пятнами, как-то безотчётно смело бросился на свинью и подмял её под себя. По комплекции они мало чем отличались друг от друга. Уставшая и перепуганная свинья с визгом рухнула и затихла в объятиях Валерки. Оба тяжело дышали. Прошли секунды, которые показались вечностью. Всех вывел из оцепления голос Валеркиного отца:

— Родственника нашёл! Ишь как обнялись!..

И вправду, было что-то неуловимо общее в этой паре. Оба округлые и одной «масти». Краля была с заметно видимыми рыжими подпалинами. Вместе они смотрелись, действительно, «по-родственному», и очень комично…

Находящиеся на манеже окружили лежащих плотным кольцом. Захарыч накинул животному ошейник, сделанный из собственного брючного ремня и закрепил его за верёвку.

— Вставай, «Хрюндель», жену так будешь когда-нибудь обнимать! — отец Валерки помог ему встать.

Пашка подошёл к Рыжову и с благодарностью молча пожал тому руку. Рукопожатие получилось по-настоящему мужским и дружеским.

— Да чё там… — засмущался некогда Пашкин противник. — Всегда пожалуйста… Он опустил глаза и белые пятна исчезли с его лица, словно попрятались от неожиданного всеобщего одобрения и похвалы…

Кралю на конюшню вели всей гурьбой. Пашка с Валеркой держали верёвку-поводок, остальные подталкивали свинью, а Захарыч то и дело поддёргивал спадающие без ремня штаны…