Читать книгу "Любимец Израиля. Повести веселеньких лет - Аркадий Лапидус"

Милиционеры же кайфовали.

Им эта музыка и спектакль были как свадебный марш Мендельсона и обряд бракосочетания.

Наконец пришла пора окончательного опознания.

Мы с Зинаидой очень профессионально заземлили и свели на нет пыл и истерику аксакала и, если он вначале опознал моих бандитов сразу и чуть было не набил при нас им морды, то теперь очень сильно засомневался. Отсутствие усов, отглаженные белые рубашки и галстуки тоже начали работать.

– Эта не она… наверная… – начал он неуверенно и с сильным акцентом, когда мы умолкли. – Та с усы была…

– С усами? – очень удивилась Зинаида. – Дети с усами?

– Да… И рубашке… и майке… Нет, это не она!

Милиционеры облегчённо вздохнули, и тут вошёл доктор, который обещал мне помочь своими медицинскими средствами и всю эту трагикомедию наблюдал из-за дверей.

Он подозвал Зинаиду и что-то шепнул ей на ухо.

– Ага, – сказала Зинаида и на всякий случай обратилась к пацанам. – Ваше счастье, что не вы! Идите в столовую, а после тихого часа мы ваши факирские штучки обсудим! А вас, уважаемые, я попрошу задержаться. Тут наш молодой доктор рекомендует всем кое-что антистрессовое и лекарственное. Да и пообедаем заодно…

После столовой я решил ещё раз заглянуть в пионерскую, да так и замер на полпути. Весёленькие и сытые милиционеры, смеясь, тащили к воронку под ручки пьяного в дугу и совершенно счастливого аксакала, который разухабисто громко пел что-то на своём родном казахском языке…

Любовный отлуп

Каждый, кто прочитает эти записки, подумает: «Чего это он только прозу жизни транслирует? Где любовная лирика? Возраст-то самый что ни на есть подходящий! Стыдно, что ли признаться в своих ранних поражениях на этом фронте?». Стыдно – не стыдно, но это дело интимное, и тут поражения часто оказываются по прошествии времени ещё благоприятнее, чем победы. Возьмите романтику! Она в основном – сплошные разлуки, неразделённые чувства, муки одиночества и творчества, непреодолимые трудности, недостижимые с кондачка горизонты, всякие щемящие чувства и так далее и тому подобное. А без романтики – что за жизнь? Дважды два – четыре! Скука! Поэтому я, конечно, скажу пару слов на эту тему, но особенно распространяться не буду.

Ещё с младенчества я был очень влюбчивый и поэтому сразу же с первого дня влюбился в одну девочку из моего отряда. И это естественно! Мало того, что она была красива (в моём отряде, как я уже говорил, девчата были как на подбор!), но ещё и воспитание у неё было грузинское. То есть почтение и уважение к мужчине как врождённое! Говорят, что ещё японки как только увидят желанного, так и твердят ему: "Моя господина! Моя господина!..". И если бы я был рядовым членом отряда, то может быть любовь и завязалась бы. Но я-то был за воспитателя! То есть каждый мой шаг отслеживался и был известен всем и у всех был на устах. Это такое горе, что и не передать! Приходилось быть не таким, какой есть, а таким, каким надо быть, чтобы другим неповадно было! Особенно я предупредил моих акселератов, которые тоже с первого дня уронили свои бешенные буркалы на красавиц и не скрывали этого.

Бедные руководители партии и правительства!

Каково им-то?..

Вот и приходилось тайно вздыхать и стараться быть хотя бы поближе к ней.

После лагеря я отыскал её, но это уже другая история и тоже романтичная…

Уже где-то к концу сезона я решил поделиться с Витькой своей бедой.

– Везёт тебе! – неожиданно с завистью сказал он. – А меня мои студентки прямо замучили. Тянут в кусты без всякой лирики. Всё время намекают…

– Ну, ты счастливец! И тебе не стыдно жаловаться на изобилие? Поделился бы со мной для опыта!

– Бери хоть обеих! Эти девчонки ко мне с детства липнут. Прямо хоть топись! Не нравятся они мне! Вот ты мне всегда нравишься! А какая у тебя кожа бархатная! Так и хочется погладить! Можно?

– Гладь! Мне-то что…

Витька погладил мою левую щёку, потом правую, а потом взял и поцеловал в губы.

– Мама моя родная!

Я отскочил как ошпаренный…

Жизнь – это самый серьёзный предмет…

Благодарю тебя, Господи, за трудности, которые я в силах преодолеть!

Опять вляпался!

Чем старше становишься, тем меньше хочется писать. Одно время хоть дневники чиркал, а теперь и это не хочется. Тем более что высасывать из пальца и выковыривать из-под ногтя и красить и полировать его дело не мужское, а правда вещь беспощадная и часто очень даже для здоровья вредная. Поэтому, чтобы не сдохнуть преждевременно, приходится дозировать по каплям.

Да я бы и не записывал, но столько вокруг вранья и всяких идиотских фантазий под идеологической, религиозной, детективной, любовно-эротической и всяческой другой наркотой, что тошнит до невозможности.

Страшно что-то ещё придумывать!

Плеснуть в эту муть чистой воды просто необходимо! Хотя бы для того, чтобы самому окончательно не отравится…

Есть мистика или нет – не знаю. Но вот сказал Витька "Хоть топись!" и утонул не в переносном смысле, а в самом что ни на есть натуральном. В каком-то паршивом искусственном пруду какого-то винсовхоза.

Ужас!..

Это уже после лагеря было.

Что я пережил – не передать! Такого друга мне больше никогда не найти! Как будто половина меня утонула вместе с ним.

Как это произошло, никто до сих пор точно не знает, но одни говорили, что на спор пацаны плавали и Витька спас двоих, а сам утонул. Другие говорили, что он сам делал рекордный заплыв и утонул.

Воду из пруда начали спускать и в двух метрах от берега его обнаружили.

Чуть-чуть не дотянул!

Типичная история!..

У меня такой стресс был, что я ушёл из школы и в медицинское училище поступил.

Чтобы, мог спасать людей, если придётся…

Спасать надо было меня! Я и тут, вляпался по самые уши. Кто бы мог подумать, что встретит меня сплошная зубрёжка. А я и зубрёжка – две вещи несовместимые. У меня ассоциативная память! Это такая поганая штука, с которой запомнить-то что-то и запомнишь, но ничего никогда не выучишь, и ни в какую систему не впишешься.

К тому же я попал в первый набор курса фельдшеров-лечебников, а учебников ещё не было. Вот и учились по учебникам для медицинских институтов. То есть даже анатомию зубрили на латыни и досконально. Из этого бреда я только одно название запомнил на всю жизнь и то кажется неточно – стерна-клейда-мастоидеус. Что означает, по-моему, грудинно-ключично и ещё там какая-то сосцовая мышца.

А когда дошли до фармакологии, то это вообще была полная труба! Там на одних дозах с ума сойдёшь. Вместо двух нулей один поставишь и можно оркестр заказывать. Сдал только благодаря шпаргалкам. Ими снабжали всех сокурсники – Смурыгин Вовка и Татур Славка. Они сидели в очередь на корточках на карнизе второго этажа, а девчонки поставляли им в ведре на швабре не только рукотворные шпаргалки, но и вырванные страницы из учебников и конспектов. Причём чуть ли не рядом с окнами учительской и завуча…