Читать книгу "Храню тебя в сердце моем - Фиона Макинтош"

– Ты говоришь с такой уверенностью, Том, – заметил старик.

Том пожал плечами.

– Но разве вы не согласны со мной? Вам это не кажется очевидным?

Эйб кивнул, смягчившись.

– Полагаю, что так.

– И думается, хорошая одежда – это часть будущего возрождения. Что подчеркивает богатство лучше, чем норка и смокинг?

– Ну и что? – спросил Эйб.

– Продайте ткани. – Том наконец добрался до сути. До этого он и сам не понимал, к чему клонит, но неожиданно ему все стало очевидно. – Зачем их хранить, если не можете использовать? Продайте. Полагаю, вы купили их по хорошей довоенной цене?

– Да. Но здесь, в Голдерс-Грин, никто не станет их покупать. Есть еще один портной. У нас обоих дела идут неплохо, но…

– Забудьте про Голдерс-Грин, Эйб, – сказал Том, взмахнув рукой и бросив взгляд на Иди, которая застыла в дверях. – Куда по-настоящему богатые люди идут за новыми костюмами?

– Севил-роу, – сказали Эйб и Иди одновременно.

– Что это, магазин?

Оба рассмеялись.

– Севил-роу, мой мальчик, – объяснил Эйб, добродушно кивнув, – это такое место. Алтарь британской моды.

– Почему?

Эйб пожал плечами, и Иди нырнула обратно в кухню.

– Потому что это портные королевской семьи, аристократии и самых богатых семей. Там, на Севил-роу, находится сообщество портных, которые работают с этой клиентурой.

– Так почему же вас там нет? – удивился Том.

– В самом деле, почему! – сказала Иди, возвращаясь с тарелкой сыра.

– Эйб? – продолжал настаивать Том.

Старик вздохнул.

– Моя дочь права. Это давний спор. Она ворчит по этому поводу уже много лет, а до нее этим занимался Дэниел. Он мечтал о том, чтобы «Валентайн и сын» открылся на Севил-роу.

– А вы не хотите рассматривать такую возможность?

– Том, мне уже скоро семьдесят. Что я могу сказать? Я поздно обзавелся семьей. А теперь вырастил своих детей… и потерял одного из двух. Зачем мне куда-то стремиться? Мы живем комфортно. Не голодаем, не экономим изо всех сил, чтобы оплатить счета, хотя человеку всегда хочется чего-то большего. Но скажи, зачем мне питать мечты о Севил-роу, если «Валентайн и сын» никогда не сможет существовать?

Тому не было нужды смотреть на Иди, он и так знал, что она уставилась на скатерть, слушая прямолинейное заявление отца. Его честность причинила боль Тому, и он мог только догадываться, что должна чувствовать Иди.

– А почему не «Валентайн и дочь»?

Портной на миг оторопел, а затем повернулся к Иди, которая отвернулась, чтобы убрать что-то в буфет, и снова посмотрел на Тома.

– Что ты имеешь в виду?

– Что я имею в виду? Возможно, я ничего не понимаю в вашем ремесле, Эйб, но уверен, что Иди шьет не хуже любого мужчины. – Он не хотел, чтобы это прозвучало как обвинение, но именно это и произошло. Внезапно он пожалел, что завел этот болезненный разговор, понимая, что у Иди слезы навернулись на глаза, и не смея взглянуть на нее. Однако он уже зашел слишком далеко, чтобы отступать. – Не так ли?

– Да, – согласился Эйб, словно его загнали в угол.

Том покачал головой и пожал плечами.

– Я уверен, что вы хотите обеспечить будущее Иди?

– И ты полагаешь, что ее будущее на Севил-роу?

– В настоящий момент я не отличу Севил-роу от улицы, на которой вы живете, но вам виднее. Только вы можете сказать, что моя идея смехотворна.

Эйб кивнул и посмотрел на дочь.

– Иди, дорогая, мы будем пить кофе?

Стоя на пороге между кухней и столовой, она вздрогнула, словно ужаленная.

– Да, разумеется.

– Выпьем его в гостиной, – сказал Эйб и жестом позвал Тома. Он не выглядел счастливым.

Том бросил Иди извиняющийся взгляд, во-первых, потому, что понял, что полез в котел, который не стоило открывать, а во-вторых, за принесенную тарелку с сыром, который так и остался нетронутым.

В гостиной горело небольшое голубое пламя камина, источавшее смутно сернистый запах. Эйб выключил газовое освещение, и в комнате стало еще темнее, а массивная мебель погрузилась в сумрак.

– Присаживайся, Том, – сказал он, опускаясь в удобное на вид кресло у камина. Подождал, пока Том усядется напротив. – Зачем ты подбрасываешь такие мысли в голову моей дочери? Это не приведет ни к чему хорошему.

– Простите меня. Я ни в коем случае не хотел вмешиваться. Но это была идея Иди, а не моя.

Эйб кивнул, пытаясь скрыть удивление, которое Том все же успел заметить на его лице.

– Иден Валентайн прекрасно шьет… лучше, чем ее брат. – Он пробормотал короткую покаянную молитву за то, что сказал такое о своем погибшем сыне, а затем продолжал: – Но она женщина… Я хотел добавить, «если ты не заметил», но я все еще достаточно наблюдателен, чтобы понять, что ты определенно заметил ее.

Том откашлялся.

– Иди красива. Я…

– Иден также помолвлена, Том, – мягко перебил Эйб и уставился на него печальным взглядом.

– Да, это я понял. Конечно, уже почти 1920 год, и сегодня женщина имеет заслуженное право…

– Она выйдет замуж за Бенджамина Леви в следующем месяце, – сказал Эйб, безжалостно разбив зарождавшуюся у Тома надежду, что у него может быть шанс.

– Так скоро? – Все, что удалось выдавить ему под тяжестью бессердечной честности Эйба.

Старик продолжал, не обращая внимания на муки Тома, но и не пропустив его слова мимо ушей. Молодой человек услышал в его голосе предостережение.

– Он хороший мальчик. Они знают друг друга с самого детства. Наши семьи договорились об этом еще до того, как родилась моя дорогая Иди. У него есть перспективы… – Эйб не стал заканчивать фразу.

– Осмелюсь возразить, – сказал Том, прочищая горло, – что у Иди есть мечты, связанные с пошивом одежды.

– Она шьет… дамские платья.

– И все же она помогает вам шить костюмы.

Выражение лица Эйба, несмотря на полумрак и танцующее пламя, было холодным, как ноябрьская ночь за окном.

– Что именно Иди сказала тебе… незнакомцу?

Том покачал головой.

– Дело, скорее, в том, чего она не сказала. Она упомянула, что мечтает о собственном магазине.

– Ну да, мечта маленькой девочки, которая живет с отцом, который тоже одинок, очень любит дочь и гордится ею, и поэтому, возможно, потворствует ее капризам. Но это – стремление, не подобающее женщине. Вскоре у нее появятся обязанности жены, матери…

– Простите, это не мое дело, я понимаю… но, Эйб, роль женщин определенно меняется. Вы говорите о женщине прошлого века, а не о современной, которая управляла страной в отсутствие мужчин, занятых кровопролитными сражениями в Европе и за ее пределами.